– Кстати, тренер всех нас приучил к бегу, – Никита поднялся с места и направился к мишеням, разминая уставшие плечи. – Лучшего способа тренировать дыхание и выносливость еще, наверное, люди не придумали. Я тоже несколько раз в неделю делаю забег на длинную дистанцию. Напишу тебе на днях присоединяйся, если сможешь, – предложил он, перезаряжая тренировочные пистолеты.
Александра не ожидала получить от Никиты такой поддержки. Ведь они даже толком не общались за пределами тренировочного зала. Она торопливо согласилась, несколько раз кивнув головой, будто опасаясь, что он передумает. Панферов и Арефьева еще немного постреляли по мишеням и, договорившись о следующей тренировке, вскоре распрощались.
Глава III
– Арефьева, сейчас сильно занята?
– Ну, так… – замешкалась с ответом Саша, разглядывая ворвавшегося в ее рабочее пространство незваного гостя и одновременно соображая, кому и зачем она могла понадобиться.
– У нас конвейер взбесился, – взвинчено объяснил рабочий из цеха. – Брак штампует. Уже четверть партии затворов запорол. Из технической службы, как назло, не торопятся идти. Нам сказали, что можно обратиться к тебе. Ты что делаешь в таких случаях?
– Перезапустить контроллер пробовали? – спокойно спросила Арефьева.
– Он не реагирует на команды, – нетерпеливо пожал плечами рабочий.
– Сейчас, иду.
Саша окинула взглядом свой участок. Убедившись, что все в порядке, она метнулась к соседям посмотреть, что там приключилось.
Контроллером у них на производстве назывался робот, который с утра оценивал исправность систем, выдавал отчет о готовности конвейера к старту и в течение дня следил за техникой в процессе работы. Дела и правда шли неважно. Контроллер заклинило, и он перестал адекватно оценивать ситуацию. Остановить штамп бракованных деталей, несмотря на все усилия ответственного за участок, не удавалось – контроллер по какой-то причине был уверен, что все идет, как надо.
– Ну, что тут? – спросила Александра, переводя дыхание то ли от волнения, то ли от того, что ей пришлось немного пробежаться по цеху.
– Ц-38, – повторял ответственный за участок, – остановить конвейер! Ц-38, остановить конвейер!
Робот не реагировал.
– Ц-38!!
Никакой реакции. Тумблер перезапуска на корпусе робота не срабатывал.
– Так, ясно, – нахмурилась Арефьева. – Если с контроллером не получается договориться, решим по-другому.
Александра направилась к щитку электропитания.
– Саш, ты куда? Давай дождемся специалиста, он сейчас придет.
– Пока он будет перезапускать систему, следуя всем правилам и регламентам, у вас количество бракованных деталей перевалит далеко за норму, – бросила Арефьева в ответ. – Выбирайте: будем слушать в очередной раз бред о том, что робототехнику нужно щадить, и платить штраф за убытки или все-таки вырубим уже питание?
– Ладно, вырубай… – почесал затылок ответственный за участок.
Саша поспешила к щитку, сняла с него замок и потянула вниз большие рубильники. Обесточенный конвейер резко остановился.
Через несколько минут в цехе появился инженер техслужбы и начал громко возмущаться, что в этой ситуации присутствующие действовали не по протоколу.
– Если уж речь зашла о протоколе, – с плохо скрываемым раздражением подхватила Арефьева, – давайте поговорим о том, когда же на вас заведут отдельный «протокол», по которому вы будете своевременно реагировать на наши жалобы?
– Что это значит? – у инженера возмущенно округлились глаза.
– Это значит, что контроллеры регулярно допускают производственный брак. И мы об этом говорим и пишем еженедельно. Но этого, видимо, недостаточно, чтобы вы начали хоть что-то делать, – едко заметила Александра. – Вот и объясняйтесь теперь сами перед начальством, откуда у нас сотни бракованных затворов валяются на конвейерной ленте! Потому что никто из нас, – обвела она рукой присутствующих рабочих, – платить из своего кармана за ваши косяки не будет. Накосяпорили – разгребайте. Успехов в перезапуске участка, работу которого вы сегодня успешно завалили!
Выговорившись, Арефьева не стала слушать дальнейшие возмущения инженера и вернулась на свое рабочее место, все еще пребывая в ярости. Какое-то время она продолжала чувствовать, как кровь стучит у нее в висках. Однако не прошло и часа после перепалки в цехе, как Александра получила распоряжение явиться в кабинет к начальнику, сразу же после обеденного перерыва. Тут ее гнев стал постепенно стихать. Под ложечкой предательски засосало, и совсем не от голода. Когда обеденный час настал, Арефьева побрела в сторону столовой, стараясь не думать о показательной «казни», которая, по всей видимости, вскоре ожидала ее.
Александра всегда предпочитала обедать одна, хотя вокруг было достаточно знакомых, к которым можно было бы подсесть. Она здоровалась с ними издалека, а затем забивалась в дальний угол, делая вид, что чрезвычайно занята чтением или перепиской. Сегодня Саша была так встревожена, что даже не имитировала занятость: смотрела в одну точку, не притронувшись к еде, и считала минуты до того момента, когда ей придется отправиться «на ковер» к начальству. Мысли о том, чем для нее это может обернуться, не давали Арефьевой покоя.
Когда в назначенное время Александра оказалась в крыле руководящего состава, она уже была близка к тому, чтобы поддаться дикой панике. Она шла по коридору, то и дело останавливаясь и пытаясь унять дрожь в коленях. Чем больше девушка думала о том, что ее ждет в кабинете начальства, тем сильнее к горлу подступал страх.
Александра корила себя за то, что позволила себе сегодня лишнее в цехах. С другой стороны, она ничего не могла с собой поделать. В напряженных ситуациях у нее будто срывало где-то внутри заслонку, и она действовала исключительно так, как считала нужным, даже если это противоречило субординации. Когда все приходило в норму, Саша хваталась за голову и осознавала, что перешла границы дозволенного. Вот и сейчас она была уверена, что ее несдержанность и недопустимый тон общения с цивилизованным гражданином будут в итоге стоить ей рабочего места. Ведь по социальному статусу девушка была значительно ниже, чем инженер, с которым у нее завязалась перепалка в цехах.
По закону Александра Арефьева считалась незаконнорожденным человеком. Будучи ограниченной в гражданских правах и свободах, она имела перед обществом массу обязательств: главное из них – работать здесь, в Третьей Агломерации, неуклонно следовать правилам и не покидать обозначенную территорию до конца жизни. Если же Арефьева вдруг лишится рабочего места, специальные службы тут же наведаются к ней, расценив отсутствие у нее работы как прямое уклонение от законов. Кроме того, незаконнорожденные не могли претендовать ни на какие пособия, поэтому перерывы в трудовой деятельности не представлялись возможными. В агломерациях все было устроено просто: или ты вертишься без остановки, как шестеренка, или выпадаешь из системы, но в таком случае выживать дальше приходится самостоятельно.
Незаконнорожденные как социальный слой общества появились в начале 2100-х гг., когда проблема неравного соотношения ресурсов для жизни и количества людей, нуждающихся в них, вышла из-под контроля. В начале XXII в. мировая инфраструктура перестала справляться с нагрузкой несмотря на все попытки усовершенствовать ее с помощью высоких технологий. Тогда правительства всех стран объединились и единогласно приняли единственно верное по их мнению решение: сократить на законодательном уровне рост населения Земли. Несмотря на общественные протесты и разгоревшиеся дебаты был принят закон о праве на рождение, который в корне изменил жизни миллионов людей.