Конечно! Проще говорить в одно рыло. Проще, когда тебе не могут ответить. Хотяяя… для него всегда играло роль только его мнение и желание. И не важно, молчу я или говорю. Он всегда будет прав во всем. И это печально. Для таких, как он, существует одно главное – Я! Я хочу! Я решаю! Я считаю! Я так сказал! Я, Я, Я, Я!!! Его эго родилось впереди него.
– Послушай! Посмотри на меня!
Вздохнула устало, но сделала то, чего он желал. Раз решила выслушать, значит, так тому и быть. – Я не хочу больше ссор, скандалов между нами. Ты можешь мне довериться? Я тебя в прошлый раз просил – не мешай! И все у тебя будет хорошо! Ну так с того момента ничего не поменялось. Я все сделаю, но ты вновь встанешь, заговоришь. Но один, без тебя, я не смогу в одиночку. Мне помощь твоя нужна. Тебе твоя помощь нужна.
Ядовито наградила взглядом. Мне даже со стороны на себя не нужно было смотреть, чтобы сказать, каким презрением остужаю его пыл.
Снова пожалел убогую и несчастную? Довериться? Кому? Тебе, что ли? Тебе? Ты в своем уме, долбоеб? Или у тебя память, как у рыбы? Ты хоть помнишь, как мы познакомились? Что ты делал и как обращался со мной, пока я была у тебя? Как в последнюю нашу встречу я летала в твоем кабинете?! Как в тот день опустила перед тобой голову, снося все?! В одном только желании, чтобы избавиться от тебя! Для чего? Для чего тогда я это сносила?
«И то, когда ты добилась освобождения, убегая, почувствовала сильную боль… из-за него!». Плевать! Секундное и ошибочное чувство! Ничего незначащее!
– Как же с тобой сложно. – Пробубнил измученно. Наклонился, упирая локти в колени и зарылся пятерней в волосы, что-то обдумывая.
Вела взглядом за его движениями в волосах, за его застывшим взглядом, за несвойственно бледным видом на смуглом лице. И как никогда сейчас захотелось схватить его за затылок и повырывать все волосы на башке. И не только! И бороду ощипать, как какого-то чванливого петуха!
– Я все равно сделаю. Даже если будешь противиться. Чич?
Сглотнула от его обращения. Никогда так не обращался. Никогда так не произносил мое имя. Всегда с угрозой, предостережением, дичайшим холодом. А тут… по-человечески, что ли. Виновато скользнул взглядом по мне, от того и поморщилась. Только не это! Он, вмиг разгадав, о чем думаю, произнес поспешно, громко:
– Да блядь, не жалею! Не жалею я тебя! Была бы другая, развернулся и ушел! Не пожалел бы! Не привел бы в свой дом насильно! Ты думаешь, я постоянно такой благотворительностью занимаюсь? Мне делать нехуй по-твоему? Но мне в первый раз в жизни захотелось помочь! Тебе! Понимаешь? Да, я ошибся! Да, я такой! Да, накосячил! Но я о том и толкую тебе. Дай шанс исправить всё. Дай помочь!
Смотрела на него во все глаза. Что он несет?
– Я всю жизнь к людям так относился.
Не отрывали взгляд друг от друга. Он словно исповедуется, а я и рада. Я ведусь! Но он в эту секунду такой настоящий.
– Кроме родных. Они для меня – все!
Ну, в этом я успела на своей шкуре убедиться.
– Ты первая. Первая, перед кем показал себя. Не у тебя одной куча проблем. Не у тебя одной жизнь не сахар. Не только ты можешь себя вести, как тебе того захочется, заблагорассудится. У всех есть две стороны. Черная и белая. Ты познакомилась с моей черной. Давай теперь с белой, а? – пытливо уставился на меня, словно после его слезливого монолога у меня появится голос.
– Согласна?
Согласна ли я? Возможно, я могла бы понять его. Возможно… Вот в этом вся суть. Не зная его с той стороны, которую знала, не помня, что между нами было – возможно, согласилась бы.
Откровенно, я его боюсь. Он страшен. Страшен в том гневе, с которым он со мной расправлялся у себя в кабинете. Я ведь чувствовала его леденящее нутро, которое каждый раз иглами пронзало меня, стоило открыть мне рот или что-то сделать не так. Я как собачка на повадке, а он – мой хозяин. Я как марионетка в руках кукловода. Жертва в руках психа.
Я не желала с ним находиться ни тогда, не сейчас, ничего не поменялось за это время. В таком состоянии, в котором я нахожусь сейчас, оказаться в его лапах, означает пойти на верную смерть. Я не знаю, что этот псих может выкинуть через пару минут. А врач что-то говорил от двух месяцев до двух лет.
«А кому ты нужна? Кто тебе поможет? Что с тобой будет, и где ты окажешься после больницы?». На свалке… живым трупом. А жить так сильно хочется.
– У тебя нет никого. Нет денег. Нет жилья. Ни-че-го. Может, пора отключить свою гордость и хоть раз подумать башкой, что будет с тобой?! А сказать, что будет? Сказать, что, стоит оказаться тебе в какой-нибудь помойной яме обездвиженной, тебя будут ебать во все щели все, кому ни попадя?! – рявкнул на все палату.
С каждой своей фразой заводился сильнее. Повышал звучание и резкость в голосе. Словно знал, о чем думаю. Воспроизводил все мои мысли. Констатировал очевидные вещи. Словно срывал пластырь с незаживающей раны. Не церемонясь, обнажал всю суть. Каждое рычащее слово, как оплеуха, подчеркивало, какое я ничтожество.
Я о том и говорю: с тобой рядом нельзя находиться. Ты неадекватен. Неадекватнее меня! Но, я рада развеять мысли о том, что не пожалел меня. Жалостью отнюдь тут не пахнет. И на том спасибо, Тим…
Прикрыла веки, ловя за хвост одну мысль из многочисленных, крутящихся в башке.
Не так давно я оказалось права. Я сломалась. Вновь сломалась, как когда-то в свои четырнадцать лет. Только сейчас – окончательно и бесповоротно. К тому же, очутилась безвольной и никчемной в лапах больного психопата. Помнится, чего не так давно очень сильно опасалась.
Почему так сложно? Почему всю жизнь? Не какой-то отрезок выделенного времени, а всю, мать его за ногу, жизнь?! Испытание за испытанием… Практически все время приспосабливаться к окружающей меня гнили. Все время задыхаться от происходящего со мной. Каждый раз погружаться на черное дно, где нет ни единого просвета. И вновь вскарабкиваться наверх. Из раза в раз. Изо дня в день. Из года в год. За какие грехи я отвечаю с детства? Как мне было нужно нагрешить в прошлой жизни?
Практически умерла… практически. Но, к сожалению, недостаточно. Авария, клиническая смерть, остановка сердца. Туда за черту сделала шаг, как засосало в болото. Та грань между мирами перемолола и выплюнула меня, как испорченный материал, как пластмасску. Вся жизнь дерьмо, но и этого ей показалось мало.
Как там говорят? «Бог дает человеку столько испытаний, сколько он может вынести»? Так вот… я больше не хочу, не могу. Если существуешь, услышь! Не могу я больше выдерживать все дерьмо, которое ты посылаешь на мои плечи. Устала я… больше не могу.
Стоит ли считать, что это конечная точка моих проблем? Наказание, за все совершенное мной? За убийство больного подонка? Стоит ли надеяться, что этой болезнью искуплю все грехи и отмою свое чернеющее нутро?
Столько вопросов, и ни одного нужного ответа. Но одно знаю точно – если не он, то больше никто не поможет. Только он у меня… или я у него.
Открыла влажные от раздирающих душу мыслей глаза. От безвыходности, которая загнала меня в тупик. От молчаливого согласия, которое взглядом ему показываю. От предвкушающих искр в черных глазах, которые полыхают огнем.
Сбежав от одного больного ублюдка, ты попала к другому. Могущественному, красивому, богатому и до ужаса холодному. Участь твоя, наверное, такая, Чича. Быть жертвой. Упрямишься, пыхтишь, надрываешь пуп всю жизнь. А эта самая жизнь нагибает тебя и, потешаясь, смотрит в твое очко.
Вердикт – жертва! А на каждую жертву найдется свой палач. Мой, к сожалению, сидит сейчас напротив.
– Не пожалеешь, обещаю! – протянул медленно по слогам, улыбаясь, как психопат.
Удачи, Чича! В этот раз игра сложнее будет.
Глава 3
Молодой человек спросил профессора:
– Сэр, зло существует?
Профессор ответил очень неуверенно:
– Конечно, как я уже сказал. Мы видим его каждый день. Жестокость между людьми, множество преступлений и насилия по всему миру. Эти примеры являются ничем иным, как проявлением зла.