Бомбора - Точка опоры. Честная книга о теннисе как игре и профессии стр 5.

Шрифт
Фон

В детстве и в юности ты часто недооцениваешь моменты, на которые, взрослея, неожиданно для себя обращаешь более серьезное внимание. Есть много вещей, которые поначалу трудно анализировать, и с возрастом у меня появились вопросы, которые я, увы, уже никогда не смогу задать папе. Но одно я знаю наверняка. Будь у меня другие родители, моя судьба наверняка сложилась бы иначе. Поэтому я, как и Андрей, безмерно благодарен им за все, что они сделали для нас.

* * *

Детский сад я не очень любил. Говорят, что перед расставанием с родителями по утрам я так крепко цеплялся за папину шинель, что оторвать меня было практически нереально. На компромисс шел, лишь получая в качестве «задатка» обещание, что кто-то из родителей обойдет детский сад и помашет мне в окошко с другой стороны. Они, разумеется, держали слово. Но при этом совершенно справедливо прозвали меня маленьким писклей.

Однажды, уже не помню точно почему, я взял и по собственной инициативе пришел из сада домой раньше времени. Сегодня, конечно, это выглядит фантастикой, но в то время некоторыми сорванцами типа меня подобные вещи иногда практиковались. Дома никого не было, и я, вполне по-взрослому, отправился в путешествие по подъезду. Поднялся то ли на 14-й этаж, то ли на 15-й, и оказался в одной из квартир, где меня узнали и оставили на пару часов до маминого прихода.

Похожий случай произошел в первом классе, когда я уже вовсю занимался теннисом. Но в тот раз моя самостоятельность имела под собой вполне конкретную причину. Она была вызвана тем, что Андрей должен был ехать на турнир, в котором мое участие еще не подразумевалось. Я бодро доложил ситуацию классной руководительнице, упустив пару деталей, которые, с моей точки зрения, выглядели несущественными, и отправился домой. Андрей, разумеется, не пустил меня на порог, потребовав убираться обратно, но у меня были иные планы. Вернуться в школу я решил лишь после того, как просидел на лестнице около часа. Но, во‐первых, уроки к тому времени уже закончились, а во‐вторых, по дороге я встретил маму.

В отличие от Андрея, который некоторое время походил с пионерским галстуком, я успел побывать только октябренком. Но макулатуру сдавал неоднократно, благо старые газеты в нашей квартире оставались всегда. Книг, кстати, тоже было много и у бабушки с дедушкой на Смоленской, и у нас в Раменках. Однажды папа привел в гости сослуживца, который просто обалдел от количества книг. Кроме художественной литературы на польских книжных полках у нас стояли все тридцать томов Большой советской энциклопедии, а еще папа с мамой подписывались на различные собрания сочинений. Мы с Андреем читали меньше, чем родители, но сюжет своей любимой детской книжки – повести-романа «Кортик» Анатолия Рыбакова – я до сих пор помню хорошо.

По сравнению с подавляющим большинством сверстников наша школьная жизнь выглядела весьма специфической. Во втором классе у нас начались занятия во вторую смену, а днем нам с Андреем уже было положено тренироваться. Пришлось родителям подбирать другую школу, и она нашлась сравнительно неподалеку, около метро «Проспект Вернадского». Именно там, в школе № 323 я и учился со второго по восьмой класс, причем, начиная с пятого класса, директор разрешила нам свободное посещение уроков.

К конкретным предметам я особого интереса не проявлял, хотя до определенного момента учиться мне было не очень сложно. Однако со временем я стал довольно часто ездить на турниры, да и тренировки отнимали немало времени, что сказывалось на успеваемости. Со стороны учителей накапливалось недопонимание, поэтому, когда в девятом классе я поменял место учебы во второй раз, наступило облегчение.

Мою третью школу № 41, которая находилась около метро «Аэропорт», нашла ровесница Андрея, тоже занимавшаяся теннисом на Ширяевке. Шутили, что это учебное заведение предназначено для двух категорий учащихся – спортсменов и умственно отсталых. Обучение там велось по свободному графику. На протяжении нескольких дней ты конспектировал то, что тебе наговаривали, потом штудировал это и возвращался примерно через три месяца с выполненными домашними заданиями. Качество образования, сами понимаете, оставляло желать лучшего, но для спортсменов это был отличный выход. Не случайно в той школе училось много ребят из ЦСКА.

Особых сложностей со сдачей экзаменов экстерном у меня не возникало. Лишь однажды в девятом классе мне пришлось пересдавать математику, после чего Борис Львович Собкин, который к тому времени уже тренировал нас несколько лет, пригрозил отчислить меня из тенниса. Выпускных вечеров у нас с Андреем не было, и момент окончания школы не стал для меня каким-то этапным событием. В общем, школу я вспоминаю весьма индифферентно, тем более что ни одного школьного друга у меня не осталось.

2

Ширяевка

Объявление в «Вечерке». – Первые тренеры. – Мой «Пионер». – Разминка на лестнице. – Тушенка и бутерброды. – Ракета на верхней полке. – Летний лагерь. – Люди Ширяевки. – Асфальтовый корт. – Время перемен.

Спорт вошел в мою жизнь настолько естественно, что я этого не заметил. Впрочем, толком я заметить ничего и не мог, поскольку теннисом Андрей пошел заниматься, когда ему было четыре года, а мне – лишь два.

По словам мамы, все началось в 1984 году с газетного объявления. В «Вечерней Москве» напечатали, что в теннисную секцию на «Дружбе» набирают детей, начиная с четырех лет. Папа, который тогда еще мало интересовался теннисом, поехал узнать, что к чему. Набор уже заканчивался, но в комплексной группе тенниса и фигурного катания оставались свободные места. Так решилась судьба Андрея, а вместе с ней и моя.

Пока старший брат обучался азам владения ракеткой и коньками, мы с мамой ходили к Москве-реке кормить уточек. И быстро извлекли из этого пользу: именно во время одной из таких прогулок я впервые произнес долго не поддававшийся мне звук «щ». Утки внезапно сорвались с места и полетели, а я высказал научную гипотезу, согласно которой их испугала щука. Вскоре финишировали мои занятия с логопедом.

Примерно через год после того, как Андрей приступил к занятиям, выяснилось, что у его тренера Светланы Владимировны Черкашиной оказалась пара свободных абонементов, и родители отправили меня догонять в мастерстве старшего брата. Правда, фигурное катание не приносило мне особого творческого удовлетворения. Все эти «пистолетики», «ласточки» и «кораблики», на которые обычно с придыханием смотрят бабушки юных фигуристов, вызывали у меня неукротимую тоску по дому. К тому же катались мы в ботинках белого цвета, на которые натягивали разрезанные мужские черные носки. А какому мальчишке понравится надевать девчачьи ботинки?!

Зато теннис я полюбил почти сразу. Ведь с помощью деревянной ракетки можно было добиваться серьезных успехов в домашних противостояниях с Андреем по хоккею с мячом! Мою первую детскую деревянную ракетку модели «Пионер» мы купили неподалеку от дома, в магазине «Спорт». Тогда так назывались практически все спортивные магазины в СССР. К своему «Пионеру» я относился с уважением, и когда случайно однажды уронил его в автобусе на грязную резиновую дорожку, жутко испугался. Надо сказать, что хороший спортивный инвентарь в то время был редкостью. Адидасовские кроссовки, конечно, на улицах встречались часто, но по-настоящему качественных товаров для тенниса не хватало. Поэтому весьма кстати пришлась туристическая путевка в ГДР, куда родители ездили в 1986 году. Впервые побывав за границей, они привезли нам всякой теннисной всячины на несколько лет вперед.

Ваша оценка очень важна

0
Шрифт
Фон

Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке

Скачать книгу

Если нет возможности читать онлайн, скачайте книгу файлом для электронной книжки и читайте офлайн.

fb2.zip txt txt.zip rtf.zip a4.pdf a6.pdf mobi.prc epub ios.epub fb3