Утро в день похорон выдалось какое-то серое, словно выцветшее. Казалось, что яркие краски мая поблекли, размытые предрассветным туманом. Солнце еще не подняло свой сияющий лик над заволжскими степями, но небо на востоке уже алело мутным багрянцем, пытаясь разогнать черноту ночи. Мир просыпался, словно тяжелый больной, с трудом приходя в сознание. Даже трели соловьев, что все майские ночи напролет наполняли город сверкающими переливами, в это утро были необычайно редкими и приглушенными, словно хрипы умирающего, задавленного подушкой.
Четверо мужиков, одетых кто во что горазд, зябко переминались с ноги на ногу у дверей Серегиного дома. Утренний туман в этот безветренный день пробирал их до самых костей, залезая своими серыми лапами под поношенные свитера и куртки. Мужики курили дешевые сигареты без фильтра, сплевывая табачные крошки прямо под ноги, на асфальтовую дорожку.
– Че они там валандаются? – пробормотал самый младший из них, присаживаясь на ступеньки крыльца. – Давно бы уж копать начали, ё-моё!
– Не ерохтись, Санька, – спокойно урезонил его пожилой плотный мужичок, щелчком забрасывая окурок в клумбу. – Похороны тебе, не танцульки.
– Егорыч, – позвал мужичка один из четверки, выставив на всеобщее обозрение щербину в зубах. – Скажи, что б по стопке налили.
– Без тебя, Щербатый, сообразят, – так же спокойно ответил ему мужик. – Чай, люди солидные. Не шелупонь какая-то!
Четвертый стоял молча, опираясь на штыковую лопату. Казалось, его не интересовало ничего вообще, да и непонятно было, проснулся он уже, или еще спит. Санька запустил в него камешком, подобранным с дорожки, но тот в ответ даже не повернул головы.
– Уймись, олух! – одернул Саньку Егорыч. – Не трожь Ринатку. А то тебе, заместо него, штык дам!
Наконец, дверь дома открылась, и на крыльцо вышел Игорь. Его лицо, словно окаменело, утратив всякое выражение, и лишь глаза выдавали сильную душевную боль, готовую вырваться наружу скупыми слезами. Игорь странно посмотрел на мужиков, словно не понимая, что им тут надо, и лишь после долгой паузы, казавшейся бесконечной, проговорил:
– Давайте, мужики, садитесь в белую «Ниву». Сейчас я вас на место отвезу.
Мужики, не торопясь подхватив инструмент, отправились к машине. Эту бригаду нанял Николай для рытья могилы. Аванса он им не заплатил. Опасаясь, что они с вечера перепьются, и утром не встанут вовремя. Вот и тряслись сейчас у мужиков руки и горели глаза, в ожидании «разгонных». Лишь Ринат был спокоен и невозмутим. Саньке казалось, что он все утро к чему-то принюхивается, постоянно посапывая носом.
– Ринат, ты че, водку вынюхиваешь? – попытался он сострить. – Не учуешь, она пробкой закрыта!
Санек даже успел хихикнуть, прежде чем получил от Егорыча подзатыльник. Бригадир настороженно посмотрел на Игоря, ожидая увидеть недовольство на его лице, но тот не замечал ничего вокруг. Так, молча, и доехали до кладбища, лишь Санька обиженно сопел, словно пародируя Рината.
Прямо у ворот кладбища стояла полуразрушенная часовня. Ее начали ломать в тридцатых годах прошлого века, когда в России уничтожались большинство церквей, но почему-то не разобрали до конца, оставив в покое часть стен вековой кладки. Об этой оскверненной часовне в городе ходили страшные легенды, которые, впрочем, никто не воспринимал всерьез.
Кладбище, укрытое утренним туманом, словно саваном, выглядело еще более мрачным, чем всегда. Захламленное и запущенное, оно щетинилось на входящих частоколом покосившихся крестов и пиками островерхих советских однотипных памятников. Одна единственная дорога разделяла его на две части, в каждой из которых могилы грудились в невообразимом беспорядке. Проход между захоронениями было иногда настолько трудной найти, что казалось, будто на кладбище их не существует вовсе. Все вокруг перемешалось в хаосе: и почерневшие кресты на заброшенных могилках без оградки, и редкие мраморные обелиски, окруженные металлическими заборами разной высоты.
Разобраться самостоятельно в этом мертвом лабиринте, чтобы найти предназначенный для нового захоронения участок земли, было просто невозможно. Игорь остановил «Ниву» у дома кладбищенского сторожа, предварительно посигналив. Звук автомобильного клаксона сорвал с веток деревьев огромную стаю ворон, и она, с пронзительным карканьем, заполнила небо.
Кладбищенский сторож, огромный рыжий детина, вышел из дома через минуту, глядя на приезжих щелками заплывших с перепою глаз. Он был одет лишь в мешковатую майку и «хэ-бэшные» брюки, отвисшие на коленях пузырями, но утренняя прохлада, казалось, обходила его стороной. Сторож зычно зевнул, и с хрустом почесал себе подмышку.
– Раненько вы! – густым басом проговорил он. – Машину-то здеся оставляйте. Щас поведу вам место показывать.
Сторож скрылся в доме, а мужики гурьбой вышли из машины. Игорь выбрался последним, прихватив с собой сумку с литром водки и закуской. Услышав заветный звон бутылок, мужики заметно повеселели и затоптались на месте, предвкушая долгожданную выпивку и сразу загоревшись желанием начать работать. Спустя минуту на улицу вновь вышел кладбищенский сторож. Он лишь накинул на себя заштопанную в локтях «олимпийку», даже не застегнув ее, и уверенно пошел вглубь кладбища, сквозь лабиринт могил и кустов. Мужики шли за ним гуськом, изредка шепотом матерясь, когда цеплялись за что-нибудь локтями или одеждой.
– Ну, вот, тута и ройте, – сторож остановился под раскидистым вязом. – А гроб удобнее будет заносить вон оттуда. Пойдем, начальник, покажу!
Игорь пошел вслед за ним, оставив мужикам сумки. Здесь, в глубине кладбища, могилы располагались более ровными рядами, и гроб, действительно, можно было пронести без особых помех. Игорь машинально запомнил маршрут, совсем не думая о нем. Его мысли витали далеко, и их наполняла лишь глупая и ненужная смерть Сергея.
– Ну, вота! – пробасил сторож, выбравшись на дорогу. – Если че, я тама!
Он махнул рукой в сторону своего дома и выжидающе замер.
– Тебе, может, водки налить? – запоздало вспомнил инструкции Николая Игорь.
– Ну, если нальешь, то тогда, конечно! – и они вместе повернули назад, к будущей могиле.
Мужики уже почти опорожнили одну бутылку, и теперь Егорыч срезал дерн, намечая размеры могилы. Остальные курили, сидя прямо на траве. Найдя глазами сумку, Игорь достал из нее вторую бутылку. Не обращая внимания на неодобрительные взгляды могильщиков, он откупорил ее и налил сторожу граненый стакан. Мужики, затаив дыхание, считали каждую каплю драгоценной жидкости. Сторож крякнул и одним жестом опрокинул стакан в бездонный рот, вытерев затем губы тыльной стороной ладони.
– Благодарствую, – сказал он, отказываясь от закуски. – Тута земля хорошая. Выкопаете быстро.
И, не прощаясь, нырнул в кусты черемухи.
Игорь сел на скамейку, сиротливо приткнувшуюся к старой могиле, и закурил. Кладбищенская тишина угнетающе действовала на него. Если бы не просьба Николая, Мошкарев не остался бы здесь ни одной лишней минуты. Его угнетал этот кладбищенский пейзаж и мутный свет ленивой зари, но задержаться пришлось, поскольку компаньон просил его проследить, как будут работать могильщики.
Однако подгонять бригаду копальщиков не было нужды. Егорыч, сняв дерн, разлил по стаканам остатки водки. Мужики, выпив и неспешно закусив, с удвоенной энергией принялись за работу. Земля, действительно, оказалась мягкой, но не сыпучей. Сменяя один другого, почти без перекуров, мужики уже почти выкопали могилу к приезду Николая. Он привез копальщикам горячий обед и неизменную водку, чем вызвал довольные улыбки на лицах мужиков.