Так продолжалось много лет. И ничего не менялось в звериной стране. Улучшений не было и не предвиделось, а всё становилось только хуже. Иногда зайчихе было грустно от всей этой безысходности, она впадала в отчаяние и уныние, но поделать с этим она ничего не могла. Уехать из звериной страны в другую страну – тоже. Не было на это средств. Да кому и где она была нужна?
А больше всего она боялась за своего сыночка.
«Ну что у меня за мужчина растёт, который ни на что не способен, всего боится, ведь пропадёт, когда меня не будет с ним рядом, – сокрушалась зайчиха, – что с ним дальше будет в нашей лесной стране, где правят злые и ненасытные звери, которым всегда и всего было и будет мало».
И не понимала зайчиха, что это она своего сыночка таким сама сделала. Она сама не научила его выживать в жестоком и несправедливом мире, не научила быть сильным, хитрым и изворотливым. Потому что дети кроме их родителей больше никому не нужны. Родители в ответе за них. И они обязаны своих детей выучить и воспитать, дать им образование и дорогу в жизнь.
И тут её осенило, что надо сделать. «Надо его с молоденькой зайчихой познакомить. Кто знает, сколько мне на этом свете жить ещё лет осталось. А так глядишь, мой маленький под присмотром окажется», решила она.
Как подумала, так и поступила.
Зайчик-мальчик после знакомства с молодой зайчихой будто расцвёл и стал меняться в лучшую сторону, даже поправился немного, был не такой худой, как раньше. Он смеялся и веселился, прыгая по лесной полянке, залитой ярким солнечным светом, играя с подружкой. Мать-зайчиха не могла налюбоваться ими и нарадоваться, но оставалась в своём репертуаре, не забывала позаботиться о сыночке.
«Осторожней, пожалуйста, – то и дело предупреждала она, вмешиваясь в их игру, – как бы ты ножку не вывихнул, мой маленький».
А маленькому было уже много лет от роду…
И вот старой зайчихи не стало. Погоревав о матери, зайчик задумался, как ему жить дальше. Он стал взрослым и должен был подумать не только о себе, но и о своей молодой жене. Маленькой его пенсии, что он получал за свою инвалидность, которую надо было ещё каждый год подтверждать, не хватало даже на еду, и нужно было идти работать. Но что он умел, когда за него всю жизнь всё делала его мать-зайчиха?
С работы его уволили через неделю после устройства, потому что у него ничего не получалось делать. Да он и не хотел учиться, не привык заботиться ни о себе, ни о других. На следующей работе он тоже долго не задержался. А тут случилась ещё неприятность. В доме потекла крыша, ушла молодая жена, уставшая от свалившихся на них бед и невзгод, полуголодной жизни.
Как-то утром, собирая в лесу ягоды, наш зайчик ненароком обидел красавца-лисёнка, позавидовал его пышному хвосту, захотел иметь такой же.
– Почему так несправедливо устроен мир, – сказал он лисёнку. – Почему у одних есть всё, а у других ничего. Я тоже хочу такой же хвост, как у тебя. Дай мне поносить хотя бы его.
После чего дернул лисенка за хвост. А тот пожаловался на зайца отцу, старому лису, занимавшему в лесной стране высокое положение.
Лис тут же обвинил зайца, что он посягал на государственную собственность лесной страны. После этого наш зайчик без суда и следствия был объявлен преступником и террористом, и едва спасся бегством от лесной полиции и злых волков – друзей разъярённого лиса. Пришлось ему сменить и место жительства, чтобы его не нашли волки и другие звери, посланные на его поиски, и не заточили его в тюрьму.
К зайчику опять вернулись его детские страхи и ужасы. Он сидел теперь в своей норке неделями, заперев за собой на замок дверь, и дрожа при каждом шорохе и звуке. Лишь изредка он осмеливался выходить из своего убежища, качаясь от голода и страха перед гнетущей его неизвестностью, и никогда далеко не отходил от него.