Мечтой Василия было священство. Однако лишь в 1953 году на 71-м году жизни он был рукоположен во диакона к недавно открытому храму во имя архистратига Михаила в городе Бирске (Башкирия), а спустя год Уфимским и Стерлитамакским епископом Иларионом (Прохоровым) рукоположен во иерея и назначен настоятелем Богородице-Казанской церкви села Уса-Степановка (ныне Благовещенского района Башкирии).
В то время власти объявили о намерении закрыть этот храм. Отец Василий активно противодействовал такому решению. «Батюшку Василия я помню хорошо, – рассказывает жительница Усы-Степановки Вера Мигранова. – Когда власти пытались закрыть храм, буквально грудью вставал на защиту. Благо, что обладал невероятной физической силой, хотя и был небольшого роста. И всегда находил для нас, ребятишек, пару конфет»[20].
Святейший Патриарх Кирилл освятил памятный крест на месте бывшего Петропавловского храма в с. Уса-Степановка Благовещенского района Республики Башкортостан. 4 июня 2016 г.
Святейший Патриарх Алексий I
Священник Василий Гундяев с супругой Параскевой Ивановной на кладбище в с. Оброчном. 1960-е гг.
Будучи 80-летним старцем, иерей Василий ревностно служил Богу и Церкви. Иной раз ходил за 14 километров пешком причащать больных. Но в конце 1960-х годов начал слепнуть «и понял: больше служить не сможет – опасно было совершать литургию, ведь священник имеет дело со Святыми Дарами. Тогда он собрался и поехал в Москву, к Патриарху Алексию I, который его очень ласково принял. Дед поведал ему о всей своей жизни. И сказал: “Ваше Святейшество, без Вашего личного согласия я не могу покинуть приход, потому что он будет закрыт. Никто там служить не станет”. Дед получил благословение Патриарха, который напутствовал его словами: “Вы, отец Василий, и так всю свою жизнь посвятили Церкви Божией и сделали столько, сколько другому человеку не под силу. Живите спокойно, считайте, что вы совершили все, что могли. Можете возвратиться к себе домой, к своей семье”. И дед уехал. Храм после этого закрыли»[21].
После ухода на покой отец Василий вернулся в родное село Оброчное. Там он и скончался 31 октября 1969 года. Отпевали его в храме села Ичалки недалеко от Оброчного. Среди священнослужителей, участвовавших в отпевании, были сын иерея Василия протоиерей Михаил Гундяев и два внука – иерей Николай, преподаватель Ленинградской духовной академии, и иеромонах Кирилл, студент той же академии, будущий Патриарх[22].
Протоиерей Михаил Гундяев – отец Патриарха
Отец Патриарха Кирилла, Михаил Васильевич Гундяев, родился 6 января 1907 года в Лукоянове. Воспитанный в глубоко религиозной семье, он, как и его отец, с детства хотел быть священником. Михаил учился в начальной лукояновской железнодорожной школе, был иподиаконом у Лукояновского епископа Поликарпа (Тихонравова), до 1925 года, когда епископа Поликарпа назначили на Ардатовское викариатство Симбирской епархии. В 1925 году Михаил являлся сотрудником Любимского епископа Сергия (Мельникова), который в следующем году был выслан в Среднюю Азию.
Михаил избежал ареста и уехал в Ленинград, где в 1926 году поступил на Высшие богословские курсы – единственное существовавшее в то время учебное заведение Русской Церкви. Знаменитая Санкт-Петербургская духовная академия была закрыта уже в 1918 году, и ее здания были переданы другим учреждениям. Однако здание семинарии разрешили использовать для Богословско-пастырских курсов – учебного заведения с двухлетним циклом образования. В 1920 году курсы были преобразованы в Богословский институт, в числе преподавателей которого были многие видные профессора Санкт-Петербургской академии. В мае 1923 года институт был ликвидирован властями, а в марте 1924-го аналогичный институт открыли обновленцы. В сентябре 1925 года на базе Богословских курсов Центрального района Ленинграда были созданы Высшие богословские курсы, ректором которых стал недавно освобожденный из заключения профессор протоиерей Николай Чуков (будущий митрополит Ленинградский Григорий)[23].
Протоиерей Николай Чуков
Епископ Сергий (Мельников) и любимское духовенство. 1925 г.
На Богословских курсах Михаил учился вместе с Н. Д. Успенским, который впоследствии стал крупнейшим православным литургистом и знатоком древнего церковного пения. Преподавали на курсах бывшие профессора Санкт-Петербургской духовной академии и Санкт-Петербургского университета. В крайне стесненных условиях, гонимые и преследуемые атеистическим режимом, они предпринимали героические усилия для того, чтобы сохранить едва теплящийся огонек богословской науки.
Вспоминает Патриарх Кирилл: «На развалинах духовных академий в 20-х годах наши выдающиеся богословы, которые работали как в академиях, так и в университетах, создавали очаги богословского просвещения. Знаменитый Богословский институт в Петрограде… представлял из себя не что иное, как место сотрудничества профессоров Санкт-Петербургского университета и Санкт-Петербургской духовной академии. После пяти с небольшим лет существования это учебное заведение было разогнано, большинство профессоров арестовано. Вспоминаю об этом для того, чтобы подчеркнуть, какой же все-таки огромный потенциал – не только творческий, но и волевой – присутствовал у наших отечественных богословов. В сложное время они пытались воссоздать очаг русской богословской мысли»[24].
Михаил Гундяев завершил обучение на Высших богословских курсах весной 1928 года. А осенью они были закрыты, после чего Михаила призвали в армию. По окончании двух лет военной службы он вернулся в Ленинград, имея намерение поступить в Медицинский институт. Однако единственным учебным заведением, в которое можно было поступить, имея на руках диплом Богословских курсов, оказался Механический техникум.
1933 год стал переломным в судьбе Михаила. Весной этого года он окончил техникум и начал работать конструктором на ленинградском заводе имени Калинина. Осенью поступил в Ленинградский индустриальный институт. Тогда же встретил свою будущую жену Раису Владимировну (урожденную Кучину), студентку Института иностранных языков. С Михаилом она познакомилась в храме Киевского подворья, где они оба пели в церковном хоре. Вспоминает Патриарх Кирилл: «Отец пел по субботам, воскресеньям и праздникам в хоре Киевского подворья в Санкт-Петербурге, что на набережной Лейтенанта Шмидта (кажется, до революции она называлась Николаевской набережной). Там же, на клиросе, он познакомился с моей мамой, которая тогда тоже училась и работала, а в выходные пела в церковном хоре. За несколько дней до свадьбы отца арестовали и отправили на Колыму, он был одним из тех, кто осваивал Колымский край. И брак был заключен только после того, как папа вернулся. Поэтому брак был поздний – и отцу, и маме было около 30 лет»[25].
Принадлежать к общине Киевского подворья в это время было опасно: подворье находилось под пристальным вниманием ОГПУ. Первые аресты среди братии и прихожан прошли в августе 1930 года, в январе 1931 года почти вся братия подворья была приговорена или к заключению в лагерях или к ссылке. Община сохранилась и, несмотря на огромный риск, поддерживала арестованных, отправляла посылки в лагеря и тюрьмы. Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий (Страгородский) писал в 1932 году, что Киевское подворье «остается единственным храмом для всей 400–450-тысячной паствы Васильевского острова»[26]. В 1932 году еще четыре члена общины были арестованы и высланы в Казахстан. Самые тяжелые времена наступили в 1933 году, когда были арестованы четыре служивших на подворье священника и их духовные дети, в том числе участники любительского хора, включая Михаила Гундяева.