– Вы здесь живете? – Я ставлю стакан на стол. Что за дурацкий вопрос!
Грег не спешит с ответом.
– У меня квартира недалеко отсюда, но пентхаус ближе к работе.
Ресторан и две резиденции? Мне попался богач!
– Вот оно что…
Вижу спальню, кровать королевских размеров: манящее белое ложе, заваленное несчетным количеством пышных подушек. У меня было двое мужчин. Первый – Тэд, моя университетская любовь, переехавший после выпуска в Кремниевую долину. Он не звал меня поселиться с ним: сначала нужно было проявить себя на новой работе и найти жилье; я его не торопила. Мы расстались, пообещав друг другу поддерживать связь, летать в гости друг к другу, но почему-то ни разу этого не сделали. Наши отношения были доброкачественными и удобными для обоих, но через два-три месяца после расставания я поймала себя на том, что перестала его вспоминать. Где-то год назад я нашла его в интернете и обнаружила, что он недавно женился. Следующим был Престон – с известным результатом. Мужчины от меня уходят, и я начинаю подозревать, что объяснение этому – мои изъяны.
– У вас взволнованный вид, Елена. Не надо нервничать.
Золотые слова. С тем же успехом можно уговаривать мою свинку не есть огурцы.
– Если вы предпочитаете уехать домой, я вызову для вас машину. Просто я подумал, что вы и я… Кажется, у нас с вами есть… – Он сбивается, словно потерял нить.
– Нет, я хочу остаться.
– Тем лучше.
Мы долго смотрим друг на друга, я мнусь, переступаю с ноги на ногу.
Грег подходит ближе, ставит стакан на край стола, рядом с моим.
– Можно, я распущу тебе волосы? – Неуверенность в его голосе придает уверенности мне: понятно, что он тоже нервничает.
– Валяй.
Он разрушает мою прическу, с таким старанием сооруженную утром, перед работой.
Закончив этот труд, Грег облегченно вздыхает и запускает пальцы в волосы, достающие мне до лопаток. Они – мое сокровище, я горжусь их длиной, густотой, блеском. Волосы у меня цвета меди с золотым оттенком. Тофер всегда нудит, чтобы я их распускала, потому что это моя изюминка, но мне проще поднимать их наверх или стягивать резинкой.
– Красота! Не думал, что они такие длинные, – бормочет он.
Грег так умело массирует мне голову, что я невольно делаю шажок ему навстречу – расслабленная, растекающаяся в золоте его глаз.
– Хочу, чтобы ты кое-что подписала. Не возражаешь?
Что мне подписывать? Я недоуменно моргаю.
Он повторяет то, что с успехом сделал еще в «Милано»: проводит большим пальцем по моей нижней губе.
– Дело в конфиденциальности. Соглашение о неразглашении. В моем положении нельзя рисковать, тем более после того, что себе позволила моя бывшая. Идет?
– Не такая уж ты величина.
Он замирает, потом делает шаг назад. Мне сразу хочется его вернуть.
– Елена, я должен кое-что тебе сказать… – Грег трет лицо. – Вот черт!
Он колеблется. Я тяжело вздыхаю. Престон вернется домой с Жизель, и пусть он даже будет в своей проклятой пижаме и в вонючих носках, одиночество ждет меня, а не его.
– Ты женат? – спрашиваю я.
– Нет.
– В отношениях?
– Нет.
– Может, ты серийный убийца?
– Тоже нет. Но разве я признался бы, если бы им был? – Он ухмыляется.
– Страдаешь венерическим заболеванием?
Он морщится.
– Ничего подобного. Только что прошел диспансеризацию. К тому же никогда не занимался незащищенным сексом.
Что же тогда его гложет? Может, дело во мне? Не привык иметь дело с такими, как я?
– Значит, все в порядке. Секс между двумя одиночествами, не более того.
Он вздыхает и долго на меня смотрит.
– Ты не создана для одиночества, Елена.
Откровенность и желание, которыми пропитан его голос, донельзя меня размягчают. Мне нравится его немного ворчливый голос, такой мужской, полная противоположность фальцету Престона. Он снимает с меня очки, я наблюдаю за его губами. Они полные, буквально созданы для поцелуев, одна ямочка на нижней чего стоит. Надо запретить мужчинам иметь такие порочные губы.
– Потому мы и собираемся этим заняться… – лепечу я.
Он, похоже, решился. Приглашает меня в огромную современную кухню, там достает из ящика несколько листов бумаги и кладет их на столешницу из белого мрамора.
Я очень стараюсь сосредоточиться на бумаге, но дается это с трудом, когда он двигается у меня за спиной, прижимается, убирает волосы с шеи и касается губами чувствительных местечек.
От малейшего его прикосновения лижущие меня языки пламени поднимаются все выше. Мы еще даже не целовались, а у меня внутри уже бушует пожар.
Содрогнувшись от глубокого вдоха, я бегло просматриваю бумаги. Так и есть, соглашение о неразглашении. Если вкратце, оно о том, что я достойна доверия, что никогда ничего никому не разболтаю… Да уж, мне бы мои собственные секреты не выболтать! А то сексуальное бельишко и все такое…
Он тем временем расстегивает на моей шее жемчужное ожерелье. От его прикосновений у меня подкашиваются ноги.
– Поторопись, Елена.
От его воркования меня пронзает молния, сначала я ежусь, потом меня бросает в жар. Хватаю ручку, кое-как чиркаю свое имя и адрес.
Оборачиваясь к нему, я машинально прикусываю нижнюю губу.
– Готово.
Опять этот дикий и при этом ощупывающий меня взгляд, вздымающаяся грудная клетка… Не знаю, что он рассматривает, вряд ли волоски, вставшие дыбом у меня на плечах. Соски, к счастью, тоже пока что не на виду – знаю, они уже стоят торчком.
Я кладу ладонь ему на грудь.
– Сперва скажи мне три вещи о себе.
Он расстегивает мою верхнюю пуговку.
– Пожалуйста. Мое второе имя – Юджин. До шестнадцати лет Юджин оставался недомерком и частенько бывал бит. – Он переходит к следующей пуговке. – Второе. Я категорический ненавистник воды. Ты никогда не увидишь меня плавающим или валяющимся на пляже.
А на вид настоящий спортсмен…
– Почему? – спрашиваю, вернее, выдыхаю я, когда он берется за третью пуговку.
Он припадает лицом к моей шее и жадно вдыхает. Его губы теребят мне ухо.
– Не скажу. Как же восхитительно ты пахнешь! Что это за духи?
Вместо дыхания у меня уже хрип. Духи – подарок Тофера.
– Не помню. Что там третье?
Он трогает нижнюю пуговку у меня на блузке, но расстегивать ее не спешит.
– Ты обязательно хочешь это узнать?
Я киваю, все тело сладко ноет от предвкушения, он несильно тянет меня за волосы, заставляя выгнуть шею. Это излишне властно, это резковато, но моя реакция – сильный разряд тока, пробегающий вдоль всего позвоночника.
– Люблю жесткий грязный секс. Тебя это не пугает?
– Только без наручников. – Наверное, я пьяна, потому что на трезвую голову и против этого не возражала бы.
Он целует мои ключицы, но ниже не спускается.
– Ты не спрашивала про четвертый пункт, а он есть… Прежде чем заняться с тобой любовью, мне, возможно, придется подрочить в ванной.
Я облегченно перевожу дух.
– Грег…
Он морщится и опускает руки.
– Не называй меня Грегом.
– Окей, Юджин.
Он усмехается.
– Что ты скажешь о себе?
– Мое второе имя – Мишель.
Грег долго на меня смотрит, и его глаза темнеют, когда я доделываю недоделанное им – сама расстегиваю на себе последнюю пуговицу. От ощущения свободы, от того, что этот мужчина меня хочет, я смелею.
– Расскажи о себе еще, – бормочет он, глядя на меня, как волк на свою добычу.
– Я люблю книги – запах, тяжесть книги у меня в руках. Я не всегда работала в библиотеке, раньше, в Нью-Йорке, я издавала любовные романы.
Он смотрит мне в глаза, его рот находится на сладостно близком расстоянии от моего.
– Замечательно. Что еще?
– Когда я нервничаю, я начинаю произносить слова по буквам…
– Ты нервничаешь из-за меня. Больше не надо. Еще! – рычит он.
– Я еще никогда не испытывала оргазма с мужчиной.
Его взгляд упирается мне в солнечное сплетение.
– Милая Елена! Этим я займусь в первую очередь.
Я резко выдыхаю. Отчасти это ожидание, отчасти возбуждение, охватывающее меня, когда он смотрит на меня так, словно намерен порвать на части. При этом я полностью ему доверяю. Мастерским движением он избавляет меня от блузки, и она падает на пол. Грег судорожно сглатывает, его глаза лезут из орбит, покрывая меня ожогами, дюйм за дюймом. Сверкая глазами, он делает шаг назад.