Положи руки на шар, скомандовала Роуз. Да, вот так.
Я положила ладони на холодный хрусталь, а она накрыла их своими руками.
Расслабься, промурлыкала Роуз. Позволь своей энергии свободно течь в кристалл.
Глубоко вдохнув, я сосредоточилась на холодной твердой поверхности.
Смотри в шар. Старайся заглянуть поглубже и одновременно освобождай мозг и дух от сознательных мыслей.
Легче было сказать, чем сделать. Я уставилась в белый хрусталь, пытаясь понять, что я там вижу, но поняла, что это была мысль, а я не должна была думать.
В хрустальном шаре отражались тусклые огни паба, шум разговоров вокруг постепенно превращался в неразборчивый гул. Шар, казалось, втягивал свет. В его глубине что-то чуть заметно клубилось. Сфера заполнила все поле зрения, паб исчез, и я могла видеть только вьющиеся спиралями белые струйки. Они дрейфовали, плавно перетекали друг в друга бессмысленно, бессодержательно.
В глубине шара появилась тень. Отдаленный силуэт сидящая фигура. Темная, безликая. Мужская.
Фигура приблизилась, вернее, я словно нырнула в туманную глубину, чтобы к нему присоединиться. Он сидел на покрытой туманом земле, подтянув колени к груди, обнимая их обеими руками. Подбородок упирался в колено, черные волосы были спутаны и всклокочены.
Там в тумане, глядя вдаль, сидел Зуилас.
Вокруг него клубилась тьма, и в этих тенях я уловила мрачные эмоции. Неопределенность. Беспокойство. Тревогу и тоску, тихое отчаяние. Он смотрел в никуда, словно изображая демона, скованного контрактом, но ни один демон не стал бы сидеть вот так будто усталый потерявшийся ребенок, который ждет, когда его найдут.
Странная печаль клубилась вокруг него, беззащитность, которой я никогда в нем не замечала. Здесь, в этом бесконечном тумане, бесстрашие и самоуверенность слетели с него, как шелуха. Его агрессия, неповиновение, сарказм и оскорбления все исчезло, открывая то, что скрывалось под ними.
Он приподнял и медленно повернул голову. Его алые глаза смотрели внутрь меня, сквозь меня. Он поднял руку, потянулся. Ко мне.
Можем начинать!
От громкого восклицания я вздрогнула. Туманное видение исчезло, передо мной снова был хрустальный шар, черный бархат и шумный паб. Один из магов что-то говорил, стоя рядом с проектором, лазерная указка была направлена на экран с красочным зигзагом графика.
Робин. Зора коснулась моей руки. Ты в порядке?
Я тяжело дышала. Рука вцепилась в свитер, сжимая то, что было спрятано под ним.
А Да, кажется.
Дорогая моя, с жаром прошептала Роуз, ты моментально провалилась в энергию кристалла! Что ты видела?
Я осмелилась, наконец, отвести глаза от шара и взглянуть на Роуз.
Что что ты видела?
Кристалл почернел, как самая безлунная ночь предупреждение о большой опасности. Она положила ладонь на шар. Но это же был твой сеанс ты видела послание кристалла. Что это было за видение?
Я не видела черноты, пролепетала я, отпуская свитер и инферно.
Не стесняйся! воскликнула Роуз. Скажи мне! Под моим чутким руководством ты пережила истинное
А также, с нажимом почти крикнул докладчик, прожигая нас взглядом, если вы посмотрите на экран, то увидите, что в тех случаях, когда команда выделяла десять и более минут на оценку ситуации, количество инцидентов снизилось на пятьдесят восемь процентов.
Зора фыркнула и принялась качаться на стуле, балансируя на задних ножках. Покраснев, я внимательно рассматривала экран, игнорируя испытующий взгляд Роуз и изо всех сил стараясь вычеркнуть видение из памяти.
Глава 4
Двери автобуса зашипели и с лязгом открылись. Мы с Амалией вышли на улицу. Решительно перебросив через плечо гриву светлых волос, моя кузина зашагала вперед.
Мне пришлось пробежать несколько шагов, чтобы догнать высокую и длинноногую ученицу призывателей. Сердито оглянувшись, она пошла дальше. Солнце пряталось за толстым покрывалом серых туч, и день казался больше похожим на вечер.
Я не виновата, что ты пропустила вчерашнее собрание, заметила я.
Ты должна была меня предупредить, что мне назначат это дурацкое наказание. Протоколы заседаний? Вот еще!
Я пожала плечами, с трудом поспевая за ней по извилистой улице, сплошь застроенной скрывающимися за заборами особняками.
Особенно неудобны субботние вечера! продолжала возмущаться Амалия. До Рождества осталось Сколько там? Девять дней! Могли бы дать нам немного расслабиться! Она замедлила шаг, на пухлых губах появилась кислая улыбка. Видимо, придется привыкать к гильдии, где к дисциплине относятся серьезно.
Я ничего не знала о ее предыдущей гильдии, но моя последняя, не считая «Великого Гримуара», была очень сонной гильдией. В ней не было ни одного практикующего мага. От меня требовалось только вовремя платить взносы и ежегодно являться для обновления регистрации. В «Вороне и Молоте», напротив, нужно было посещать ежемесячные собрания. И еще куратор гильдии, которому было поручено за нами присматривать, устраивал регулярные проверки.
Плотнее запахнув куртку, чтобы укрыться от ледяного ветра, я прибавила шаг, насколько позволяли мои короткие ноги.
Как странно снова здесь оказаться, пробормотала Амалия, поправляя сумку на плече. Такое чувство, что я вернулась домой, но
Она замолчала, когда мы остановились у ворот кованого железа, поперек которых была натянута желтая полицейская лента. Подъездная дорожка поднималась по пологому склону к тому, что осталось от дома. На месте, где когда-то стоял особняк, возвышался зловещий почерневший остов. Обугленные опоры, как ребра, поддерживали частично обрушившуюся крышу.
Ох Амалия вздохнула. По-моему, это безнадежно.
Но других зацепок у нас нет, пробормотала я.
Мы подошли к воротам. Амалия приоткрыла одну из створок, разорвав несколько полос полицейской ленты, и протиснулась в узкую щель. Я шагнула за ней, и мы пошли к дому по узкой асфальтированной дорожке.
Уперев руки в бока, Амалия рассматривала развалины дома. Гараж обвалился. Груды обгоревшего металла некогда были роскошными автомобилями.
Так, ладно. Думаю, первым делом надо обследовать папин кабинет. А потом его спальню.
Я посмотрела на обугленные деревянные откосы, торчавшие на месте входной двери, которая лежала на полу.
А это не опасно, туда входить?
Она пожала плечами.
Потолок же пока не обрушился.
Поднявшись на крыльцо, Амалия сорвала полицейскую ленту с дверного проема. Внутри пол был покрыт толстым слоем пепла и черной трухой, хрустевшей под ногами. От части стен не осталось ничего, кроме опор, на других висели клочья обугленного гипсокартона. Краска отслоилась, все было покрыто сажей и лужами от бесконечных декабрьских дождей. Отвратительно пахло гарью и влажным углем.
Амалия уверенно шла из прихожей в вестибюль, мимо парадной гостиной, где я когда-то подслушала разговор дяди Джека с его деловым партнером Клодом. Мебель тоже сгорела, остались лишь кучки закопченных обломков.
Не избежал пожара и кабинет дяди Джека. Его письменный стол почернел и обгорел, бумаги превратились в золу. Упавший на пол монитор разбился. Я посмотрела туда, где стоял раньше компьютер и увидела лужу въевшегося в пол оплавленного пластика. Но системного блока не было. Должно быть, его забрал ОМП (хотя, учитывая то, в каком состоянии находилось все остальное, им едва ли удалось восстановить хоть какие-то данные).
Ящики картотеки были выдвинуты, но их содержимое казалось нетронутым. Интересно, почему следователи ОМП ими не заинтересовались. Все стало ясно, когда Амалия попыталась вытащить одну из папок. Картон рассыпался в ее пальцах, и превратился в горстку пепла на полу.