Вон, видишь, по причалу идет мужик, теперь уже Алексей показывал маме рукой в сторону центральной лестницы вокзала, это наш рефмеханик, Владислава-то нашего старого рефа списали до конца навигации. Что-то там врачи нашли и сказали, что, мол, надо подлечиться. Говорили ненадолго поставят Масальского, пока наш не поправится, а в итоге, что Сегодня прислали бумагу, что он с нами до конца навигации остается. Представляешь! Алёшка возбужденно жестикулировал, аш, из самого Министерства бумажка пришла, видать, надо своего заграницу послать, а не нашего, классного механика.
К теплоходу, как-то странно раскачиваясь, шел Андрей Масальский длинный худощавый мужчина лет сорокасорока пяти, на ходу прикуривая сигарету. Вид у рефа, как всегда, был неопрятный: ботинки с налипшей по бокам грязью, перепачканные чем-то чёрным и рыжим изрядно потрепанные брюки, сальные, небрежно зачесанные руками волосы; на лице у него заметно проступала похмельная щетина. Казалось, только рубашка Масальского была чистой, да и то, сильно измятой.
В правой руке он держал большую чёрную сумку, которая при каждом шаге раскручивалась и стукала ему по ногам.
Помимо его неопрятного внешнего вида, в нем самом было что-то неприятное, а вот что именно, Ольга как ни приглядывалась, так и не смогла определить. С новым помощником механика по холодильным установкам, а, проще говоря, с рефом, у них уже было несколько стычек, ещё до ремонта. Поэтому доктор была рада, когда в «Париже» ей сказали, что Масальский уехал насовсем, а их старый рефмеханик вернется в Москве. А теперь, она была вынуждена терпеть этого грубияна до конца навигации.
Главное, пересекаться с ним пореже подумала она.
Спустя полчаса толпа у трапа стала значительно меньше, и только провожающие активно переговаривались со стоящими на палубах родными.
В трансляционный узел пришла Любаша, предварительно выглянув на палубу, поздоровалась с Еленой и кивнула Ольге с Алексеем.
Что, уже отправляемся? спросила Ольга. Она и не заметила, как быстро пролетело время за разговором.
Да, пришла объявлять, улыбнулась Любаша, и пошла включать микрофон.
Ну, я пойду, пора, детки мои, мама слегка щелкнула по носу Ольгу, заставив её улыбнуться.
Давайте обнимемся, сказала Елена, и ты иди сюда, она махнула Алексею.
Он, быстро подбежав, обнял их двоих своими большими руками, и так они замерли на несколько секунд, потом расцеловались в обе щеки, и Алексей пошел провожать маму к трапу, а Ольга осталась на верхней палубе.
Проведя ладошкой по деревянным отполированным поручням, и стряхнув крупные капли воды, оставшиеся после дождя, Ольга оперлась о перила, высматривая внизу маму с братом.
Алешка ещё раз чмокнул Елену и побежал на борт, матросы уже стали убирать трап.
Через пару минут заурчал двигатель судна, и теплоход начал медленно отваливать от причальной стенки, в это же время заиграл любимый Ольгин марш «Прощание славянки».
Пассажиры махали, кто руками, кто платочками, оставшимся на берегу друзьям и родственникам, кто-то посылал воздушные поцелуи, а кто-то усердно фотографировал всё вокруг.
Ольга заторопилась вниз, в амбулаторию, надо было надеть белый халат и спешить на обязательное собрание13 с пассажирами в кинозал.
Глава 8
12 августа 1985 г.
Поздний вечер, борт теплохода «Комарно», где-то в ходу.
С момента отправления бодрого трехпалубного теплохода «Комарно» из Москвы в свой непростой рейс прошло два дня.
Вся команда была в напряжении, оно явственно ощущалось в воздухе. В местах обитания пассажиров экипаж ходил словно по струнке. На палубы, по наказу капитана, лишний раз старались не высовываться, а с иностранцами не заговаривать и не болтать ничего лишнего. Проводницы быстро выполняли свою ежедневную уборку в каютах и так же быстро скрывались на служебной территории. Матросы ходили как тени, старались привлекать к себе как можно меньше внимания. В общем, мягко говоря, все побаивались иностранцев и хотели, чтобы они как можно скорее сошли с их теплохода.
Единственной отдушиной были служебные помещения, где все могли собраться вместе и вдоволь посплетничать, поэтому в кают-компании и на корме каждый вечер было дикое оживление.
Свободные от вахты матросы смеялись, играли кто в карты, кто в домино, рассказывали друг другу новые шутки и пили сладкий чай из граненых стаканов, постоянно подбавляя сахар и забывая его размешивать. От чего на дне у них был уже приличный белый слой, и за что им светил нагоняй от повара команды, если заметит, конечно сахар-то тоже подотчетный.
Сейчас была вахта старшего помощника, боцман был занят на баке с молодняком, а капитан отдыхал перед трудной ночной вахтой, поэтому никто из матросов не опасался, что их могут заметить за азартными играми и наказать за это. Три проводницы болтали о чем-то за отдельным столом, окружив свою старшую Веру Клопову. Даже нелюдимые помощники электромеханика выбрались из машинного отделения и сейчас сидели вместе со всеми.
На корме тягали гантели два моториста, которые даже больше красовались перед сидящими в сторонке проводничками, чем занимались спортом. Девушки изредка поглядывали в их сторону и тихонько хихикали, шепотом обсуждая своё, девичье.
«Комарно» бодро шел вперед, его двигатели шумно бухали и урчали, вздымая вверх целые столбы брызг. Летний вечер был ласковый и теплый, и даже назойливые комары словно куда-то пропали. Казалось, что природа замерла, затаилась в ожидании чего-то Вокруг всё было тихо и спокойно. Просто благодать!
Об этом и думала Ольга Борисовна, стоя в проеме двери изолятора и глядя на окружающую тишину и спокойствие. Не долгим было её созерцание в амбулаторию, как вихрь, ворвался системный:
Олька, ты где? басовито крикнул он.
Надо было запереть дверь подумала Ольга и усмехнулась.
Ага-а, нашел! Лёшка подскочил сзади, схватил сестру своими большими лапищами за тонкую талию и стал кружиться.
Пространство изолятора было настолько крошечное, что там нельзя было нормально развернуться, что уж говорить о попытках покружиться, поэтому молодые люди тут же оказались на полу, смеясь и по-дружески переругиваясь друг с другом.
У меня теперь синяк будет на ноге, обиженно сказала Ольга и по-детски надула губки. Вот, смотри.
Ой, сестренка, до свадьбы заживет, махнул рукой беспечный братец и быстро сменил тему. Ты только представь, это наша первая навигация. Самостояя-яятельная! Столько дел, столько обязанностей Повеселиться совсем некогда, сказал он и ткнул сестру пальцем под ребра.
Ай! вскрикнула Ольга. Некогда говоришь? Я тебе сейчас покажу, и стала в ответ щекотать Лёшку, пока тот корчась от смеха и щекотки, не запросил о пощаде.
Всё-всё Сдаюсь! Отпусти! парень отполз к противоположной стене, чтобы перевести дух. Я, вообще, чего пришел-то. Ты пробы воды14 сегодня брала?
Ой, доктор хлопнула себя по лбу. Сегодня столько пациентов было То у них «морская болезнь» в штиль на реке То у них давление, то голова, то мозоль, то синяк Я даже ужин пропустила, что, уж, о пробах говорить.
Ну так пойдем, сейчас возьмешь.
Ольга кивнула.
Закрой изолятор, я в амбулаторию за пробирками, и вышла через другую дверь, потому что высоко поднимать ногу в узкой юбке было неудобно. Дверь изолятора со стороны внутреннего пролета открывалась как на подводной лодке и была с высоким порогом, достававшим почти до колен.
Доктор прошла несколько шагов по пролету и, завернув за угол, вышла к амбулатории, открыла дверь свои ключом, быстро взяла с полки уже подготовленные колбочки и пипетки и стала ждать в дверях амбулатории, пока братец соизволит закрыть изолятор и прийти.