Я все думаю, не должен ли вмешаться, помочь, признался Миша. Хотя понятия не имею как.
Конечно, не имеешь. Расследовать преступления это не твоя работа. Старик заметно разволновался. Ему не нравилось думать, что Миша может подвергнуть себя опасности, которая была более чем реальна. Пусть твой Сафронов это делает, ему положено! Чем ты можешь помочь? Что касается мертвой женщины, так она теперь снова там, где ей и положено быть, так что все закончилось, нечего в этом копаться.
В его словах был резон, но Мишу они не слишком убедили. Душитель, ожившая покойница, Митька как все это объединялось и объединялось ли вообще? Сколько еще недостающих частей в головоломке? А главное, с чего бы Мише во все это лезть?
Думая об этом, он машинально прикоснулся к шраму на шее, и этот жест не укрылся от Семена Ефремовича. Он, конечно, отговаривал Мишу, однако понимал, что тот вряд ли сможет взять и выбросить произошедшее из головы. Да и слова о поиске себя и неслучайности всего совершающегося в жизни никогда не были пустым звуком для старого ученого.
Неожиданно в памяти что-то забрезжило, ожило, просясь наружу. Какое-то воспоминание Семен Ефремович пока не мог сообразить, что именно хотело прорваться из подсознания, достучаться до него, но доверял своему чутью и собирался помочь себе понять это тем единственно верным способом, к которому прибегал всю жизнь: читая книги. Старик был убежден, что именно там хранятся ответы на все вопросы.
После ухода Миши он подошел в одному из шкафов, вытащил толстенный том и погрузился в его изучение.
Глава седьмая
Что на тебя нашло, не понимаю! Неужели ты не мог держать себя в руках?
Марина пыталась скрыть раздражение, но выходило плохо, эмоции прорывались сквозь флер воспитанности и вежливости. По ее мнению, Илья учудил не пойми что, повел себя как полный псих, опозорил Марину перед коллегой и ее женихом. Да и в кафе, где ей нравилось обедать, больше не пойдешь: совестно, коситься будут.
Она не говорила этого прямо, но Илья все равно знал, понимал по колючему взгляду, поджатым в нитку губам и подрагивающему от досады голосу. Марина не побежала за ним сразу, как только Илья вышел из кафе и за свое мелкое, нечаянное предательство тоже злилась на него. У нее был выбор, кого утешать: Милицу или Илью, и она выбрала не его, хотя в глубине души понимала, что это неправильно.
А ему пришло на ум, что Томочка никогда бы его не оставила, она даже на секунду не задумалась бы, как поступить. В свое время Илья принимал ее преданность и верность как должное, а вот Марине, например, такое поведение не казалось единственно возможным.
Правда, потом Марина нашла Илью сидящим на скамье в соседнем парке. Он смотрел на фонтан и выглядел настолько подавленным, что ей стало жаль Илью даже больше, чем себя. Она села рядом, принялась расспрашивать его, но что он мог ответить?
Разговора не получилось и не получалось еще несколько дней. Они избегали друг друга, хотя Илья сделал попытку помириться, предложил заехать за Мариной на работу, чтобы пообедать вместе. Она отказалась под благовидным предлогом, но вскоре они договорились насчет совместного ужина и сейчас сидели в рыбном ресторанчике недалеко от набережной Савы.
Милица ужасно переживала из-за твоих слов, укоризненно сказала Марина в конце трапезы, и это был первый раз, когда они заговорили на опасную тему.
Илья не хотел срываться, собирался обсудить все спокойно, но ее тон сразу показал ему, что приговор вынесен, Марина для себя все решила.
Ты, надеюсь, сказала ей, что я псих, поэтому нечего принимать всерьез мои слова?
Прекрати ерничать! огрызнулась Марина, и вот тут прозвучала фраза о том, что Илье следовало быть сдержаннее.
Полагаешь, я нарочно устроил этот балаган?
Беседа, едва начавшись, стала утомлять Илью. Он не мог понять, чего Марина от него хочет.
Не нарочно, конечно! Она помолчала, вертя в пальцах вилку. Но ты же знаешь, какие сербы мистически настроенные. Эмоциональные. В общем, Милица обратилась к врачам, на всякий случай прошла обследование. Снимок головы (забыла, как это называется) сделала, кровь проверила, сосуды Короче, все у нее в полном порядке.
Это прозвучало укоризненно, словно Марине было бы легче, если бы у подруги обнаружилось неизлечимое заболевание головного мозга. Впрочем, может, и было бы, как знать.
Я за нее рад, ровно ответил Илья. Что ты хочешь, чтобы я сделал? Извинился перед Милицей за беспокойство?