2
Каждое утро, когда я приезжал на работу, я должен был проходить тринадцать дверей с электронными замками, чтобы добраться до своего кабинета. У каждой двери я нажимал на кнопку и ждал. Нередко проходило несколько минут, прежде чем охранник замечал меня на камере видеонаблюдения и отпирал дверь; а потому у каждой двери я мог учиться терпению и ощущать свою зависимость от других людей, которую испытывают заключённые. Большинство из нас забывают, что могут свободно открывать и закрывать двери. Можно вовсе не запирать дверей, но даже если мы это делаем, у нас всегда есть ключи. У заключённых нет ключей от своих камер. Они зависят от охранников.
Многие заключённые, с которыми я общался, чувствовали, что двери их жизни заперты, нередко с самого рождения. Я слушал их истории и понимал, что они попадали в трудные ситуации в силу собственных решений. Большинство из них почти никогда не были счастливы. Одного мужчину бросили родители его мать была проституткой, а отец наркоманом, и в возрасте тринадцати лет он стал вскрывать чужие автомобили по ночам, чтобы поспать там. Впоследствии он стал профессиональным угонщиком.
3
Я обучаю Дхарме уже двадцать лет и заметил, что заключённые, ветераны войны, беженцы и люди, которым довелось столкнуться с серьёзными трудностями, нередко лучше усваивают Дхарму, чем люди с более счастливой судьбой. Иногда уже на первой встрече с некоторыми людьми я замечал, что они глубоко понимают Дхарму. Достаточно было двадцати минут и они настраивались на состояние подлинного счастья, телесной и душевной радости, которое они никогда не испытывали прежде. И это были люди, которые погрузились в самую пучину страдания. Когда они замечали боль, которая изматывала их, нередко им удавалось освободиться от привязанности к страданию и ощутить подлинное счастье, поскольку они сохраняли спокойствие перед лицом травмы.
Стоит ощутить эту глубину однажды и её невозможно будет забыть. Она преображает. Один заключённый сказал мне: «Я никогда не был так счастлив. Если бы я раньше узнал о Дхарме, я бы не оказался в тюрьме. Я понятия не имел, что счастье так близко. Всю свою жизнь я искал облегчения, и чем больше я искал его, тем сильнее страдал. Я совершил много ошибок гнался за страданием, принимая его за счастье».
Один мой товарищ, тюремный священник, говорил мне: «В этой тюрьме нет буддистов. Голландцы христиане». Я отвечал: «Что ж, теперь здесь будет один буддист», и меня стали называть «буддистом». Этот священник имел в виду, что заключённые, охранники и другие служащие тюремной системы ничего не знают о буддизме. Поэтому постепенно я стал обучать некоторых заключённых успокоению ума при помощи медитации и давать базовые наставления о последствиях мыслей и действий, а также о буддийских заповедях, и они стали с нетерпением ждать наших встреч. Когда я отсутствовал, даже недолго, они спрашивали: «Где же Будда?».
Впервые услышав этот вопрос, я был сильно удивлён. Известно, что исторический Будда был совершенно пробуждённым существом, чего, конечно, я не мог сказать о себе. Затем я стал понимать, что каждый, любой заключённый, любой стражник и тюремный священник Будда. В сердце каждого человека таится возможность пробудиться и постичь подлинную реальность.
4
Созерцание без предубеждений, видение истинной природы вещей важная буддийская практика. Однажды один заключённый подошёл ко мне и сказал: «Мистер буддист, я хочу ходить в вашу группу». Я спросил его: «Вы буддист?». «Нет, сэр, ответил он. Не буддист. И всё-таки можно ли мне посещать вашу группу по медитации?» «Конечно можно, сказал я. Позвольте только узнать, почему вы хотите практиковать медитацию?» «Потому что я вижу, как вы смотрите на нас. Я вижу, что в ваших глазах мы не просто заключённые. Вы не проводите различий. Здорово, когда кто-то смотрит на тебя так. Я начинаю верить в себя и хочу учиться у вас, он сделал паузу, а затем продолжил: Дело не только в том, как вы смотрите на нас, но и в вашей походке.
Вы излучаете покой, когда проходите по тюрьме. Никто так не ходит. Мне кажется, и заключённые, и работники тюрьмы ходят очень печально и тревожно. Я замечаю, что они беспокоятся. Я тоже много о чём беспокоюсь и хочу научиться ходить и жить без тревоги». Затем он привёл ещё один довод: «Я наблюдаю за ребятами, которые медитируют с вами. Они спокойнее всех нас. Я тоже хочу этому научиться».
Его красноречие меня тронуло. Научиться спокойствию можно посредством практики. Я спросил, как его зовут, и он ответил: «Эндрю». «Эндрю, теперь вы мой ученик. Я буду учить вас быть спокойным, как Будда». Я видел, что он рад моей поддержке, но не может полностью мне довериться. Он вёл себя беспокойно, и я предложил ему молча посидеть вместе со мной. «Я не могу, сказал он. У меня синдром дефицита внимания». Я убедил его попробовать, и в конце практики, хотя его тревога не утихла, сказал: «У вас прекрасно получается». Я сказал это от всего сердца, и это его удивило. Он не смог избавиться от беспокойства, но продолжал медитировать. В какой-то момент он вскочил и всё-таки не ушёл. Эндрю умел бороться, и я уважал его силу. Когда я выказал своё уважение, его лицо засияло от радости.
5
Коллеги считали, что заключённые приходят ко мне, чтобы беззаботно провести время, для них это была возможность выйти из камеры. Не думаю, что это действительно так. Неподвижно сидеть на протяжении получаса всегда нелегко, и уж тем более этим людям. Для них это было трудной задачей. Они приходили не ради развлечения, а чтобы получить практические навыки. Многие готовы были сдаться, но я заметил их старания и вдохновил продолжать практику. Изменения, происходящие в заключённых, бросались в глаза. Они стали спокойнее и умиротворённее. Я был рад видеть, что они доверяют мне. Доверие учителю на пути самопознания очень важная вещь.
Однажды Эндрю пришёл ко мне и сказал: «Мой срок скоро закончится, и мне разрешают уезжать домой на выходные. В прошлые выходные, пока я ехал на поезде домой, я ничего не делал. Я просто сидел и смотрел на прекрасные пейзажи за окном. Я никогда раньше так не делал. Мне было так спокойно».
6
В тюрьмах обычно несчастье витает в воздухе. Заключённые хотят поскорее «отмотать» свой срок; точнее говоря, они хотят забыть о времени. Потому я предложил им попробовать ощутить безвременность, иначе говоря, бескрайнее измерение свободы. В тюрьме можно быть свободным. В тюрьме можно стать счастливым.
Многие заключённые употребляли наркотики, чтобы забыть о своих несчастьях. Это не помогало им, а если и помогало, то довольно плохо. Проблемы всегда возвращались. Медитация не средство, помогающее человеку забыть о своих несчастьях. На самом деле она помогает ему ощутить реальность своего страдания и потому напоминает о природе жизни. Жизнь не ограничивается временем. Время следствие неправильного мышления. Когда неправильное мышление прекращается, наша жизнь становится проявлением вневременного чуда. Заключённые, которые учатся искусству медитации, также учатся успокаивать поток мыслей и обретают счастье, которого не могут дать наркотики. Один мужчина сказал мне: «Кыонг, это лучше, чем травка».
После того как заключённые научились медитации и стали ежедневно её практиковать, многие из них перестали употреблять наркотики. Они стали добрее друг к другу и научились лучше справляться с гневом. Они стали счастливы не только на уровне ума, но и на телесном уровне. Один заключённый показал мне свои ногти и сказал: «Кыонг, они снова растут!». Наш организм обладает мудростью и откликается на состояние нашего ума. Когда этот мужчина почувствовал, что его жизнь закончилась, у него перестали расти ногти. Их возобновившийся рост знак счастья, того, что он снова ощутил вкус жизни.