- Мы могли бы попробовать откопать рубку снаружи или вскрыть дверь изнутри…
-Что вы собираетесь делать со «Стрейнджером»? - в ответ спросила Никки.
-Ничего, - удивился лейтенант Дик. - Он полностью выведен из строя и давно списан. Все нужные данные с него мы сняли.
-Тогда он остаётся моим домом. С собственным семейным кладбищем… Родители тут были вдвоём так долго, что… не знаю, как вам это объяснить… - нахмурилась Никки. - У меня нет другого места, куда я могла бы их перевезти… а сюда я ещё вернусь.
Она замолчала, и Бенина стала облачать Никки в скафандр, принесённый с крейсера. Медик ничего не сказала насчёт изумрудного вечернего платья, хотя оно никак не подходило для скафандра, но попробовала снять с Никки чёрный рюкзачок, чтобы присоединить его к чемоданам.
-Нет! Нет! - вскрикнула громко Никки. - Нельзя!
Бенина отдёрнула руку от рюкзака.
-Почему? - озадаченно спросила она.
-Робби, объясни… - недовольно буркнула Никки, продолжая одеваться.
Робби из рюкзака произнёс длинную тираду, но не посвящённые в таинства медицины поняли из неё только то, что при аварии у пассажирки Никки Гринвич был сломан третий шейный позвонок. С тех пор процессор Робби постоянно подсоединён к шейному импланту Никки, и его отключение вызовет паралич, немедленную остановку дыхания и необратимую смерть первой категории в течение шести минут…
Все слушали Робби в потрясённом молчании и полной неподвижности - за исключением Никки, деловито совмещающей скафандр, вечернее платье и рюкзак. Она уже застегнула шлем, и только тогда эмоциональная Бенина взялась за свой космический костюм, прерывисто не то вздохнув, не то всхлипнув.
По пыльной равнине, усеянной крупными камнями, Никки шла к незнакомому большому кораблю, и её сердце билось сильнее с каждой секундой. Для неё начиналась новая жизнь: неизвестная, волнующая и даже пугающая. Обе луны астероида летели за девочкой, освещая дорогу и провожая в дальнее путешествие. Даже немножко всплакнули вслед.
Шлюз «Марсианской Джоконды» превосходил камеру «Стрейнджера» в несколько раз. Для Никки всё казалось важным и значительным в этот момент: как отодвигается люк крейсера, какие светильники горят под потолком, как воздух не просто наполняет шлюз, а обдувает сильной струёй скафандры, унося астероидную пыль в фильтры.
Наконец девочка шагнула в ярко освещённое нутро чужого корабля - с волнением Колумба, ступающего на землю Западной Индии. Сердце билось уже как сумасшедшее, а дыхание прерывалось: одно дело - принимать гостей в своей кают-компании, где всё знакомо, и совсем другое - самой попасть в чуждую среду обитания.
Никки оказалась в большом зале, где суетились десятка два людей и стояли небольшой реактивный шаттл, танкетка на гусеницах и трёхметровый в высоту робопаук на восьми ногах. Пока Никки, открыв рот, таращилась по сторонам, Бенина расстегнула ей скафандр и заботливо, как маленькому ребёнку, помогла выбраться из него.
Никки - озирающаяся, с рыжей лохматой головой, в зелёном мятом платье и с чёрным рюкзаком за спиной - опустила, не глядя, босую ногу на пол, вздрогнула и посмотрела вниз, на металлические холодные плиты, так отличающиеся от тёплого пластика её корабля. Плиты не имели обычной россыпи всасывающих отверстий и не притягивали её ноги к полу. «Здесь будет трудно ходить, - растерянно подумала Никки, - и для кровообращения это плохо».
На астероиде сила тяжести была в две с половиной тысячи раз меньше земной: бокал падал почти полминуты и ударялся о пол со скоростью десять сантиметров в секунду - в пятьдесят раз медленнее, чем на Земле.