Ленка, придерживая левой рукой строптивую юбочку, подошла к прилавку.
Они стояли по разные стороны этого прилавка, как дуэлянты у барьера, с застывшими лицами и молчали. Истина против зависти.
Обычно в такие моменты говорят, что слышно было, как летают мухи, но даже они стеснялись нарушить своим полётом важность этого мига. Две из них сидели на пыльной пробке бутылки алжирского красного сухого вина, стоящей на верхней полке (эту гадость не брали даже последние алкаши), и тихим шёпотом вели беседу:
Вот это да! Слышь, Мушка, я всю жизнь считал, что люди это злобные, ужасные и самые противные существа на нашей планете, а вот увидел такую красоту и сам захотел стать человеком И улететь с ней далеко-далеко на крыльях любви, глядя на Ленку, пропел Мушкин друг.
Ах ты, кобель крылатый! Я те крылышки-то обломаю! Размечтался тут у меня! Мушка тихонько цыкнула и почему-то тоскливо и сочувственно посмотрела вниз, на продавщицу.
Первый «выстрел» был за именинницей. Она положила на прилавок красный, чуть помятый червонец, потом развернула паспорт на второй странице, где стояла дата её рождения, а с третьей она сама весело смотрела на свою соперницу, и, сжимая крепко двумя руками, приблизила к лицу остолбеневшей продавщицы. У той при виде Ленкиного паспорта сразу отвисла челюсть, обнажив ряд стальных зубов. Тут же моментально оказались рядом те двое, которые терпеливо ждали развязки. Изогнув свои шеи так, что позавидовал бы любой жираф, они разглядели в документе всё, что их интересовало.
Да! Ей уже есть восемнадцать! Можно продавать! вынес свой вердикт строгий старичок (наверное, был раньше судьёй) и с чувством выполненного долга удалился к выходу.
Граждане, милые! Ей точно тридцатник! Сама видела паспорт! защебетал «разноцветный мячик» и покатился вслед за старичком.
Две бутылки водки! уже без «пожалуйста» потребовала Ленка жёстким голосом.
Деревянными, негнущимися руками продавщица подала требуемое и принялась отсчитывать сдачу.
Не надо! Оставь себе!.. Это был «контрольный выстрел».
На продавщицу жалко было смотреть.
Я хотел забрать водку и положить в сумку, но Ленка отдала мне только паспорт. Бутылки она взяла сама, но по-особому. Одно время считалось шиком носить бутылки именно так: их брали за горлышко, которое крепко сжималось в кулаке, и несли параллельно полу. Спереди была видна только пробка, а сзади лишь донышко бутылки с булькающим в ней содержимым. Ленке, с её маленькими кулачками, это давалось тяжело: бутылку всё время тянуло вниз, но она держала эту параллель чётко.
Отойдя несколько метров от прилавка, именинница оглянулась на продавщицу и улыбнулась своей озорной улыбкой. Это было уже слишком. Хозяйка всего этого водочного богатства будто окаменела.
В очереди, наоборот, все зашушукались и провожали Ленку восхищёнными взглядами. Оранжевые лепестки слишком коротенькой юбочки то прыгали по задним округлостям её тельца вверх, то, в такт шагам, ниспадали вниз. Булькающая в бутылках водка создавала ритмический фон. Что же творилось в душе бывшего франта, трудно передать: его взгляд перескакивал с одного донышка на другое, а когда лепестки подпрыгивали вверх, дыхание у него перехватывало. Казалось, махни Ленка мизинчиком и тот побежал бы за ней, куда она скажет, да что побежал пополз бы.
Уже подходя к выходу, я остановился и оглянулся. Продавщица так и стояла как каменная, с отвисшей челюстью. Мне даже стало немного её жалко: с таким-то состоянием души у неё сегодня наверняка будет недостача. Но сомневался я недолго. Чей-то шибко страждущий, хриплый голос: «Эй, там, за прилавком! Закрой пасть! Давай обслуживай!» вывел её из этого состояния и перенёс на другой уровень.
А ну, сволочи, заглохли все! А то щас устрою вам пятницу тринадцатое!
(Хотя было уже двадцать первое.)
Выйдя из универсама и остановившись закурить, я заметил, как из дверей на свежий воздух вылетели две знакомые мухи и полетели вместе, держась лапками друг за друга.
Видел недавно Ленку. Да Вот сейчас тридцатник ей можно дать Ну до сорока Но не более.
Сентябрь, 2016 год
Век бы мне Парижу не видать!
С самого детства пословицы и поговорки помогают нам понять, что и как в этой жизни надо делать так, как надо. Но это понимание иногда приходит не сразу. То же происходит с легендами, поверьями, анекдотами и простыми медицинскими диагнозами. Лично я всегда испытываю определённую радость после познания какой-нибудь многовековой истины моими недоверчивыми мозгами. Порой из этого получается почти анекдот. Как-то давно я стоял на балконе третьего этажа обыкновенной панельной хрущёвки на Затулинке в состоянии лёгкого винного дурмана, курил и смотрел вниз. Друзья мои закрыли меня на ключ и пошли в магазин за вином (мы только отслужили в армии и отмечали демобу[1]). Внизу, возле дома, в белой панамке и жёлтеньком платьице каталась на трёхколёсном велосипеде маленькая девочка.
Я долго и пристально смотрел на неё, пытаясь определить её возраст. И вдруг их стало две. Да-да! Уже две девочки в жёлтеньких платьицах и белых панамках параллельно катились рядышком. У меня перехватило дыхание. Я смотрел и боялся моргнуть, чтобы не спугнуть чудесное видение, а они всё катились и катились На душе стало так радостно, как после успешно сданного экзамена. Что хотел то получил. Я наблюдал собственными глазами явление, о котором столько много слышал и которое втайне хотел увидеть. Поднявшийся ветер заставил меня заморгать, и видение исчезло: только одна девочка подъезжала к углу дома. Подошедшие вскоре друзья выслушали меня с интересом, потом стали что-то пересчитывать и приняли такое решение: «Этому больше не наливать!».
Некоторые пословицы и поговорки, а также известные афоризмы имеют не только буквальные значения, но и образные. Пример тому романтическое и красивое выражение «увидеть Париж и умереть». Скольких я видел людей, вернувшихся оттуда живыми и здоровыми, да ещё с довольными рожами! А вот для меня эта фраза приняла буквальное значение после вот такого случая.
Два с лишним года назад с сердечком меня сильно прихватило. Попал в больницу. В палате на пять человек нас было двое. Три койки пока пустовали. Соседу вечером вкололи что-то серьёзное, дали несколько таблеток, и он уснул, равномерно похрюкивая и посапывая. Спал беспробудно. Со мной ещё не решили, что делать: врач должен был назначить лечение только утром, но какую-то гадость дали на ночь проглотить. Настроения вообще никакого не было, а была необычная безысходная тупость угасающего сознания, как будто придавили тебя громадным камнем, выдавливающим из твоего тела остатки жизненной силы и гасящим последние чувственные огоньки твоей искорёженной души. Мысль была одна: «Всё готовься косточки свои погреть на раскалённой сковородке!» Сознаюсь, грешен был. Но была и «маленькая такая мыслишка», которую никто и слышать не хотел. Она бегала по мозгам и тихим шёпотом кричала: «Э! Нет-нет. Мы ещё сами на сковородке картошечки нажарим! Да под водочку! Да с девочками!» Последняя надежда, но шансов почти нет.
Той ночью было полнолуние, то есть полная власть луны: что она хотела, то и делала. Ровно в полночь эта самая луна тихонько закатилась в нашу палату и осветила своим загадочным и телесно-бесстыдным сиянием все углы и стены моего нового пристанища, особенно высветив дальний от меня угол, куда я смотрел уже долгое время, лёжа неподвижно. Тут угол зашевелился и начал раздваиваться, пока расстояние между углами не стало шириной с дверь. Вспомнил сразу, как у меня двоилось в глазах тогда, на балконе. Сейчас радости не было и в помине.