Шахразада подняла бокал и потянулась к бутылке, едва успев скрыть удивление, когда халиф молча налил вино сам.
За его спиной сквозь резные отверстия декоративной решетки уже начал просачиваться неяркий свет.
Агиб сумел забраться на обломок корабля последний из оставшихся целыми. В воцарившемся хаосе бывший вор заметил железный горшок, который уже скользил по направлению к горе, и вцепился в него из последних сил. Тяжелая добыча опрокинула нашего героя в воду и повлекла за собой. Тот отчаянно боролся, чтобы держаться на поверхности, но постепенно тонул. В последний момент Агиб увидел среди тел гибнущих моряков обломок главной мачты и ухватился за него свободной рукой, не выпуская горшка.
Быстро соображает, похвалил халиф, чье суровое лицо озарилось пониманием. Похоже, надеялся таким образом попасть на остров.
Совершенно верно, улыбнулась Шахразада и продолжила: Спустя много часов сметливость Агиба все же привела его на сушу. Он брел по сияющему черному песку побережья, едва переставляя ноги от истощения и трясясь от страха, пока наконец не потерял сознание в тени огромной горы из адаманта. Очнулся же уже на заре и отправился на поиски еды и воды. Однако вскоре стало ясно, что остров действительно являлся местом смерти: вокруг не было ни единого намека на жизнь или источник. Агиб в отчаянии упал на кучу камней, осознав, что близкая гибель снова разверзла над ним пасть. И тут несколько булыжников скатились, открывая вид на старую и поцарапанную металлическую чашу, застрявшую в трещине.
Шахразада и сама чувствовала, как подкрадывается отчаяние: слабый розовый свет становился все заметнее, просачиваясь сквозь резные отверстия декоративной решетки. Узоры на дереве оживали, превращались из неясных очертаний в четкий рисунок.
Желая внимательнее рассмотреть облепленную песком и грязью находку, Агиб поплелся к морю, отчистил чашу, и увидел, что ее покрывают надписи на незнакомом языке. Капли воды искажали буквы, поэтому наш герой потер металлический бок рукавом
К этому моменту рассвет уже вступил в свои права. Лучи солнца проникали сквозь резные отверстия в решетке и падали на мраморный пол золотыми нитями утреннего полотна.
Сердце Шахразады билось так сильно, что грозило выпрыгнуть из груди.
Чаша начала вибрировать, из ее глубин повалил дым цвета ясного полуденного неба. Клубы становились все гуще, пока не превратились в высокую воронку. Агиб в ужасе отбросил кубок и упал спиной вперед на черный берег острова. Столб дыма все уплотнялся и разрастался. В его центре постепенно образовалась неясная тень. Заметив интерес халифа, который подался вперед, Шахразада добавила: Эта тень приобрела четкость и начала смеяться.
Она замолчала.
Рассвет наступил во всем своем ужасающем великолепии.
В чем дело? спросил халиф. Почему ты прекратила рассказывать?
Шахразада выразительно посмотрела в направлении поднявшегося солнца. Он проследил за ее взглядом и сказал:
Заверши свою историю.
Боюсь, это невозможно, мой повелитель, выдохнула девушка.
Что?
То было лишь начало сказки.
Заверши свою историю, Шахразада, велел халиф, сузив глаза так, что остались только охряные щелочки.
Нет.
Значит, именно это ты и планировала с самого начала? спросил он, поднимаясь с подушек одним грациозным плавным движением.
И что же я планировала?
Уловку. Тактический маневр, чтобы предотвратить казнь. Холодный тон халифа сулил опасность. Смерть. Начать сказку, которую не собираешься довершать.
О, я полна решимости досказать историю. Завтра вечером. Случится же это или нет зависит от воли моего господина, произнесла Шахразада, не отрывая взгляда от собеседника и сжимая кулаки под укрытием долгополой шамлы.
Ты утверждала, что отдаешь себе отчет: твоя жизнь уже окончена. Я ясно дал это понять с самого начала.
Шахразада встала и выпрямилась, расправив плечи и вздернув миниатюрный подбородок. А когда заговорила, постаралась скопировать манеру речи халифа.
Жизнь каждого человека так или иначе окончена, сеид, тихо, но с опасными нотками в голосе произнесла она. Вопрос лишь в том, когда это случится. И я бы не отказалась отсрочить гибель еще на один день.
Халиф воззрился на дерзкую жену. Резкие черты лица стали еще более зловещими теперь, когда на них отразился намек на гнев.
В дверь покоев постучали.
Хотя бы на один день, прошептала Шахразада.
Взгляд тигриных глаз смерил ее с головы до ног. Оценивая противницу, взвешивая варианты.
Прошла томительная минута, тянувшаяся целую вечность для затаившей дыхание девушки.
Но она ни за что не станет умолять этого жестокого тирана.
Послышался еще один тихий стук.
Шахразада шагнула к халифу, не сводя с него глаз. Тот отступил назад. Еще и еще. После чего развернулся и направился к дверям.
«Нет! Пожалуйста, остановись!» хотелось крикнуть ей.
Халид ибн аль-Рашид, бездушный монстр, потянулся к ручке, но застыл, не оборачиваясь.
Один, выплюнул он слово, будто ругательство, и вышел за дверь.
Когда деревянные створки захлопнулись за халифом, Шахразада осела на пол и прижалась пылающей щекой к прохладному мрамору пола, не находя сил, даже чтобы разрыдаться.
Деспина и Воин
Поднос опустился на столик с громким стуком и звяканьем.
Этот звук разбудил Шахразаду. Она резко села, потирая веки, чтобы прогнать остатки сна. На ладонях остались разводы черной сурьмы и золотистого порошка.
Такая малышка, а учинила такой переполох, раздался мелодичный голос.
Что? переспросила Шахразада и постаралась сфокусировать зрение на его обладателе.
Я сказала, удивительно, как такая малышка стала причиной такого переполоха, повторила пышнотелая девушка, примерно ее ровесница.
Затем подошла к изножью кровати и отдернула легкую завесу.
У служанки были светлая кожа и густые волосы медового оттенка, заколотые в греческом стиле на голове. Блестящие голубые глаза, выдававшие уроженку Эгейских островов, были подведены сурьмой с немалым мастерством. Идеальные губки, сложенные в изящную гримаску, были умело подкрашены кармином и воском. Белое льняное одеяние мягкими складками ниспадало по фигуре, подчеркивая достоинства и скрывая недостатки. Над локтем был застегнут широкий серебряный браслет.
Шахразада отогнала остатки дремотного состояния и напустила на себя вид оскорбленного достоинства.
Я прекрасно расслышала тебя и в первый раз.
Тогда зачем переспросили?
Потому что не знала, кто ты такая и зачем грохочешь здесь ранним утром, разбрасываясь возмутительными заявлениями, резко бросила Шахразада.
Кажется, я начинаю понимать, откуда взялся такой переполох, громко, хрипловато рассмеялась служанка. Кстати, полдень уже миновал, так что вряд ли можно назвать это ранним утром. Она подошла к декоративным резным решеткам и раздвинула их. На лицо Шахразады полились лучи дневного солнца, и она сощурилась от яркого света. Я принесла поднос с едой. Давно пора подкрепиться. Во имя Геры, какая же вы маленькая.
Не понимаю, какое значение имеет мой рост?
Потому что заморенное голодом создание не может выжить в сражении, не говоря уже о том, чтобы победить. А я хочу, чтобы вы победили.
Победила? переспросила Шахразада с внезапной подозрительностью и подтянула колени к груди.
Во имя Зевса, какая же вы странная. Да, моя госпожа, я хочу видеть, как вы одержите верх. То есть выживете. Мне не доставляет удовольствия наблюдать, как юных девушек казнят по прихоти нашего загадочного правителя. А вам?
Шахразада несколько секунд вглядывалась в лицо собеседницы, после чего опустила ноги на пол и поднялась с постели.