Так много вопросов, на которые мне никогда не получить ответы, о прежней жизни и людях, которых я покинула. Я не увижу, как растет Мэй и каким человеком она станет. И как старятся родители. Не увижу их с седеющими волосами, старческими рябыми руками и с морщинами на лице от смеха. Надеюсь, я не отняла у них смех и радость. Надеюсь, они продолжат наслаждаться жизнью, несмотря на то что я этого сделать не смогу.
И Финн. Какое будущее его ждет? Он поступит в колледж? Найдет себе лучшего друга? Обзаведется семьей, с которой я никогда не познакомлюсь?
Мне никогда этого не узнать. И все из-за незнакомца, лица которого я даже не видела.
Кто он? спрашивает Гил, вырывая меня из мыслей.
И меня тут же охватывает смущение. Он видел мои сны и знает о Финне. Может, мне не следует говорить с ним о Финне, но я настолько отчаялась, что просто не в силах сдержаться. Мне необходимо высказаться. Поделиться своими чувствами.
Оплакать собственную смерть.
Он начинаю я, но останавливаюсь, не зная, что сказать.
«Друг» не описывает, насколько он был важен для меня, а назвав Финна «своим парнем», я совру.
Наши отношения с Финном похожи на неоконченное предложение или недописанную картину.
Я умерла до того, как у нас появилась возможность стать теми, кем мы хотели.
Это уже не имеет значения, наконец говорю я. Сейчас он лишь человек, которого впереди ждет целая жизнь. Целая жизнь воспоминаний, которые со временем сотрут те, что связаны со мной. И я останусь лишь крошечным мгновением. Разве это не жестоко? Что ты умираешь молодым, а все, кого ты любишь, вскоре находят себе новых любимых. А ты продолжаешь влачить существование в загробной жизни, понимая, что твой любимый человек постепенно занимает важное место в жизни кого-то другого.
У меня перехватывает дыхание. И я жду от Гила какой-нибудь исповеди, которая заставит меня почувствовать себя лучше.
В обсуждении моей смерти нет ничего успокаивающего.
Губы Гила дергаются:
Я спрашивал о человеке, стрелявшем в тебя.
Ох. Щеки опаляет жар, который я стараюсь подавить. Я его не знала. Он решил ограбить магазин на автозаправке и Голос начинает дрожать, и мне приходится остановиться, чтобы успокоиться. Он забрал у меня то, что я никогда не смогу получить обратно. Так мне остается только притвориться, что его никогда не существовало.
Так вот как ты побеждаешь своих врагов? Не обращая на них внимания?
Нет, огрызаюсь я. Но я не могу вернуться в прошлое. А даже если бы и могла, я не боец. У меня нет способностей, как у вас.
Я вспоминаю пистолет, девочку и ту долю секунды, за которую мне потребовалось принять решение. «Я не смогла бы его остановить», мысленно твержу я, надеясь, что от этого мне станет легче.
Гил снова подходит к книгам и проводит пальцем по одному из корешков, словно перебирает воспоминания.
Ну, у нас ни у кого нет сил. Мы просто научились манипулировать окружающим миром. Некоторым из нас, естественно, это дается легче, чем остальным, но всему можно научиться. Он замолкает на мгновение, а затем поворачивается ко мне: Ты тоже научишься.
Если Офелия создала это место, как мы можем повлиять на него? заправив волосы за уши, любопытствую я. Разве она не создала защиту, которая помешает людям стать сильнее?
Ты бы предпочла, чтобы мы не могли дать ей отпор?
Конечно, нет, взволнованно отвечаю я. Просто пытаюсь понять, как устроена Бесконечность.
И как я могу приспособиться.
Гил вздыхает так, будто ему приходится объяснять простые истины.
Офелия не создавала Бесконечность. Ее создали люди. Офелия может возвести сколько угодно дворцов, но не сможет помешать нам взаимодействовать с этим миром.
Только если мы не примем таблетку, помрачнев, напоминаю я.
Он кивает:
Сердце Бесконечности в первую очередь принадлежит людям. И так будет всегда. И это еще одна причина, почему Офелия так сильно нас ненавидит. Без людей Бесконечность перестала бы существовать.
Она не сможет выжить без нас. Я замолкаю, составляя отрывки информации, словно детали большой головоломки. А значит, она не до конца свободна.
Гил напрягается:
Какое значение имеет ее свобода?
Разве разве не поэтому она пришла в Бесконечность? Разве не этого она хочет?
Она хочет лишь уничтожить человеческий разум. Но у нее не получится сделать это, не навредив себе по крайней мере, пока в герцогстве Смерти не найдут выхода, поэтому она решила завладеть нашим разумом и превратить нас в рабов. Он отворачивается от книжной полки. Жителей Поселения не волнуют причины, по которым Офелия появилась в Бесконечности. Она вирус, и ее нужно остановить.
Внутри у меня появляется странное сопротивление, причины которого мне непонятны. Я прекрасно осознаю мотивы жителей Поселения и сколько боли они испытали от рук Колонистов. Но еще вчера я просила Офелию посмотреть прогноз погоды, а сегодня меня призывают присоединиться к людям, которые надеются однажды ее убить.
Я не говорю, что жители Поселения не должны сопротивляться, но что они подразумевают под словами «уничтожить Офелию»? Для нее это будет сродни убийству? Разве не стоит относиться к убийству ИИ так же плохо, как к убийству другого человека? Кто будет судить ее и приводить наказание в исполнение?
У меня украли жизнь. И я знаю, каково это. Так что никому не пожелаю подобной несправедливости. Возможно, даже Колонистам.
Так что признание срывается с моих губ еще до того, как я успеваю остановить себя:
Знаю, Анника хочет, чтобы я стала сражаться вместе с вами, но не уверена, что смогу это сделать. Я не хочу нести ответственность за то, что отняла чью-то жизнь. Я делаю глубокий вдох, а затем едва слышно добавляю: Даже если на это есть веские причины.
Даже если считается, что Колонисты фактически неживые?
Я не отвожу взгляда:
Технически и мы неживые. Так чем мы отличаемся от них?
На его лице застывает смесь удивления и обиды:
Если ты считаешь, что тебе будет лучше по другую сторону баррикад, тебя никто не держит, заявляет он, и в его голосе слышатся ледяные нотки.
Мое лицо вспыхивает. Я не просто переступила границы. Я перепрыгнула их.
Прости. Я не хотела
Я замолкаю, жалея, что не могу забрать свои слова обратно. Одно дело строить свои предположения о мире, о котором мне ничего неизвестно, а другое высказывать их. Особенно единственному человеку в Поселении, которому удалось сбежать из герцогства Войны.
Я устала. И не понимаю, что говорю, продолжаю я, надеясь сгладить ситуацию.
Это не совсем правда, но и не ложь. Трудно сосредоточиться на чем-то, когда кажется, будто мозг разрывается на тысячи разных кусочков.
Гил шагает через комнату, радуясь предлогу уйти, но останавливается в дверях.
Поспи, если тебе этого хочется. Анника просит тебя прийти завтра на арену. Она считает, что ты уже готова к испытанию.
К чему? с колотящимся сердцем переспрашиваю я.
Если ты хочешь выжить в Бесконечности, тебе нужно научиться контролировать свой разум. И завтрашняя проверка поможет нам определиться, как лучше тренировать тебя, объясняет он сквозь стиснутые зубы. Пусть ты и не хочешь сражаться, но, возможно, сможешь быть нам полезна в чем-то другом.
Когда он уходит, я подхожу к книжной полке и отыскиваю книгу, которая его так заинтересовала. Это экземпляр «Графа Монте-Кристо». Интересно, Гил видит себя пленником, который сбежал из заточения, чтобы отомстить? Возможно, и мне следует примерить на себя эту роль. Но я не хочу.
Меня не волнует месть. Я просто хочу чувствовать себя в безопасности.
Я раскрываю книгу, ожидая увидеть текст, но, к моему удивлению, внутри пустые страницы. Словно эту книгу никогда не писали.
История, затерянная во времени. Затерянная в воспоминаниях.