И попытки передвигать предметы силой мысли или превращать их во что-то иное даются мне не так просто. Потому что каждый раз, когда я пытаюсь обратиться к своему разуму и терплю неудачу, мне кажется, будто передо мной вновь стоит тот бандит, из его пистолета летит пуля, и я невольно сжимаюсь в ожидании удара, который отправит меня в темноту.
Так что я чувствую себя не только беспомощной, но и потерянной.
Я провожу пальцами по запястью, успокаивая внезапно появившийся зуд. И мои мысли возвращаются к Офелии. Старой Офелии. Той, которую, как мне казалось, я знала.
Возможно, именно в этом моя первая ошибка в уверенности, что я что-то знаю об искусственном интеллекте.
Я прижимаю большой палец к тому месту, где мог бы находиться экран O-Tech. Наверное, меня можно считать ужасным человеком, раз я нахожу в этом что-то утешительное, но что еще у меня есть в этом мире? Я не могу обнять Мэй, или посмотреть, как папа рисует в подвале, или приготовить ужин с мамой. Я не могу позвонить Финну и позвать его посидеть под звездами, а затем поделиться с ним своими секретами, зная, что он никому их не расскажет.
Здесь даже нет папиных комиксов, которые, пусть и ненадолго, могли бы перенести меня в другой мир. Подарить мне тридцать минут, во время которых я бы могла стать героем, злодеем или любым другим персонажем. «Токийский цирк» был моим спасением. Моей потайной дверцей в другой мир.
И раз уж воспоминания об Офелии облегчают боль, стянувшую грудь, то неужели я поступаю плохо, держась за них?
Я представляю экран на своем запястье с вереницей слов, которые привыкла слышать. Обнадеживающих, дарующих чувство безопасности.
Со мной все будет в порядке? шепчу я в темноту Офелии, которой нет.
И представляю, как она отвечает. Представляю ее голос.
А затем закрываю глаза и на одно безрассудное мгновение хочу, чтобы это стало реальностью. И вдруг что-то тянет меня вперед, словно металлические когти вцепляются в грудную клетку. Задохнувшись от ужаса, я пытаюсь открыть глаза, вырваться из хватки, но мне не удается даже пошевелиться. Тело окаменело, застыло, словно больше не принадлежит мне.
Меня охватывает страх. Я пытаюсь закричать, но все звуки заглушаются силой, которую мне не удается взять под контроль.
Мысли путаются. И на мгновение мне кажется, что я превратилась в огонь, пылающий в Бесконечности. Комету, летящую над горами через галактики и миры. Но потом все замирает, а мир теряет все цвета и формы.
И я оказываюсь посреди пустоты.
Медленные, опасливые выдохи вырываются изо рта, эхом отдаваясь во всем теле.
Где я? Что это за место?
Я поворачиваюсь и делаю несколько шагов. Они даются мне тяжело, словно меня окружает вода, но вокруг лишь темнота.
Эй! кричу я, но в этот раз ответом мне служит полнейшая тишина, даже эха не слышно. Здесь есть кто-нибудь?
Я прижимаю руку к запястью, вспоминая, как отчаянно желала утешения. И, несмотря на все, что мне рассказали в Поселении, мне хотелось поговорить именно с ней.
Что я наделала?
Вдали вспыхивает свет.
Я направляюсь к нему, чувствуя, как с каждым шагом головная боль становится все сильней. Так что я не сразу понимаю, что это не свет. А женщина, на бритой голове которой вызывающе мерцает серебристый венец.
Она разговаривает с кем-то, кого я не вижу. А когда начинает расхаживать из стороны в сторону, до меня доносятся шорох платья и стук каблуков по каменному, невидимому для меня полу. Она взмахивает рукой, видимо, отпуская собеседника, а затем садится. Но для меня все выглядит так, словно она парит на воздушном троне. Призрачная принцесса в свободном платье цвета индиго с рукавами, напоминающими лепестки орхидеи.
Нет, не принцесса. Королева.
Она поворачивает голову налево, продолжая говорить с кем-то, чей голос доносится словно издалека. Будто прерываясь. Странно, но королеву я вижу и слышу прекрасно, а вот ее окружение скрывает темнота.
Наверное, мне все это кажется. Не верю, что это реально. Потому что это означает, что я смотрю на
Кожа на запястье начинает зудеть.
Ужас охватывает меня, заставляя отступить. И я отхожу от женщины от этого образа, который смогла как-то вызвать. Но стоит мне сделать шаг, как по поверхности воображаемой воды расходится рябь.
Шея Офелии щелкает, как у насекомого, а взгляд устремляется ко мне. Сквозь меня.
И я замираю, боясь вздохнуть.
Она наклоняет голову набок, и черные глаза выпытывают у мира ответ. А когда она начинает говорить, то ее голос пробирает меня до костей и расползается по венам, словно змея.
Я знаю, что ты там, говорит Офелия знакомым голосом. Голосом той, что я когда-то считала своей подругой. Но он тут же сменяется шепотом: Я чувствую тебя.
«Убирайся оттуда! кричит мой разум. Сейчас же!»
Я разворачиваюсь, чтобы убежать оттуда, но мир вновь хватает меня когтями и утягивает к звездному пламени, несмотря на мое сопротивление. Меня вновь охватывает чувство полета, которое резко обрывается тьмой. Ее щупальца пробираются глубоко в мой разум, но в этот раз я ощущаю спокойствие.
Я с трудом открываю глаза и втягиваю воздух.
Я вновь оказалась в своей комнате и все так же прижимаю колени к груди, словно вообще никуда не переносилась.
Когда я поднимаюсь, мне приходится хвататься за кровать, стены и стол за все, на что только можно опереться, потому что мне кажется, будто мир перевернулся вверх дном.
Я не понимаю, что только что произошло. Не понимаю, что я сделала.
Да и не привиделось ли мне это?
Я боюсь смотреть на свое запястье, но все еще чувствую прикосновение призрачных пальцев к коже. Ласку. Напоминание.
Взгляд черных глаз Офелии вспыхивает в моей голове, но я зажмуриваюсь, старательно отгоняя малейшее воспоминание о них. Сейчас они мне точно мерещатся, а вот раньше В том черном пустом пространстве? Это была она.
Я ощущала ее, словно она хозяйничала в моем разуме, как у себя дома. И, возможно, так оно и было.
Я позвала чудовище, а оно откликнулось. Прошла туда, куда не следовало даже заглядывать. Открыла дверь, которую нельзя было открывать.
И столкнулась лицом к лицу с Королевой Бесконечности.
Глава 11
Я расхаживаю по комнате, стараясь сдержать нервную дрожь. Мне следует рассказать кому-нибудь о случившемся. И увиденном. Но каждый раз, когда я тянусь к двери, каждая клеточка моего тела кричит: «Остановись».
Я сильно рисковала. И знаю это. Я поддалась горю и невольно потянулась к чему-то знакомому. Потянулась к Офелии, как делала это тысячи раз прежде.
Но она больше не запрограммированный голос, раздающийся из коробочки с металлом и микрочипами. Она настоящая. У нее есть тело, лицо, разум. Если бы не черные глаза и идеальные, симметричные черты лица, то она выглядела бы как человек.
И каким-то образом наши разумы оказались связаны. Не знаю, что именно произошло: я отыскала путь в ее сознание или пригласила в свое, но она почувствовала, что я рядом. Наблюдала за ней. Она знала, что я там, хотя я не произнесла ни слова. Могла ли она наблюдать за мной? Видит ли, где я нахожусь? Может ли почувствовать сопротивление, бурлящее вокруг меня?
Неужели я подставила всех жителей Поселения, сама не ведая того?
Ожидание настоящее мучение. Я жду, что стены сарая рухнут, а армия Колонистов хлынет в туннели. Жду, когда они нападут на Поселение и все узнают, что это я привела врага к ним.
Потому что это я во всем виновата.
Как долго мне удастся хранить эту тайну? Ведь жители Поселения заслуживают знать правду. Может, у Анники еще есть время отвести людей куда-нибудь еще. В какое-нибудь безопасное место.
Сердце сжимается в груди, а правда душит. Идти больше некуда.
Как я расскажу остальным, что в одиночку разрушила их дом? Что через несколько мгновений их свободная жизнь закончится? А может, не стоит им говорить и оставить их в блаженном неведенье на какое-то время?