Миха, взять на мушку этого урода! Выполнять, часовой! А ты долговязый лапы в горы поднял! На колени падла упал!
Чего? рассмеялся незнакомый парень и обернулся. Выкинул окурок, напрягся, но виду не подал.
Эмблемки у него автомобильные были на ХБ, а в глазах такой стальной блеск ненависти.
Встал на колени, солярик! Не понял? крикнул я.
А он улыбнулся и как ни в чем не бывало пошел прочь с поста. Тут я совсем ошалел и как гаркнул ему в спину:
Зарежу, стоять на месте!
Понял я и почуял, что это не наш солдат, а какое-то тело диверсионное. Может и американский разведчик. Я бы его подрезал, обстановка боевая. Я обогнал его и встал перед ним, лицом к нему. Штык нож я держал под ладонью, чтобы он его не выбил.
Ты что, солдат, ошалел, свой я, промямлил высокий.
Зарежу! Руки вверх и медленно пошел вперед! Теперь правее, еще, стоять и не двигаться! Убью, шкура!
Видимо я был действительно страшен. Около модуля стояли наши офицеры, конечно, сразу увидели его и меня. Быстро подошли, на всякий случай скрутили парня и повели его в кабинет офицера особого отдела батальона, который как раз в конце нашего модуля жил. Через час этого жулика увезли в уазике. Вечером, после наряда, когда вся рота качалась на спорт городке, ко мне подошел сам особист, капитан, фамилия Соловей или Соловьев и пожал мне руку. Тихо сказал:
Товарищ солдат, будете представлены к медали. Почему все еще рядовой?
Не могу знать, товарищ гвардии капитан!
Я не в гвардии, спасибо Ладно, отдыхайте
Потом пожал мне руку и ушел. Почти сразу подошли замполит батальона и мой взводный командир. Улыбнулись и пожали мне руку. Ротный не подошел, только ухмыльнулся и исчез в каптерке старшины.
Вот такая петрушка. Конечно, я бы тогда чувака зарезал, почуял, что это враг. Слух тогда прошел, что Шурик опять отличился, шпиона среди белого дня отловил. Дембеля посмеивались, конечно. Медаль я не получил. Да медаль здесь ни причем. За такие штуки медали в Афганистане не вручали. Пожали руку командиры и этого с лихвой.
Не думаю, что в современной Российской армии солдата как надо обучают владению штык-ножом. Все экономят генералы на боевой подготовке. Кому, ножи-то сделали бестолочи?
Командир взвода отец солдату
По своему опыту службы в ВДВ, могу с уверенностью сказать, что именно молодые офицеры лейтенанты и старшие лейтенанты, в должности командира взвода, имеют наиважнейшее влияние на формирование психологического климата во взводе, роте и дальше батальоне.
Простая схема: боевая рота ВДВ, в роте три взвода, три лейтенанта, как правило, один из них все же старший лейтенант, более опытный. Сверху командир роты, и замполит.
С первого дня службы, молодой солдат-десантник, вступает в непосредственный контакт со своим командиром взвода. В эти дни можно сразу же сломать взвод, 20-30 солдат, если лейтенант решит все взвалить на сержантов. Сержант это французское слово, означающее слуга господина. Вот здесь и начинается бардак и дедовщина. У сержантов нет педагогического опыта, поэтому вместо обучения и воспитания они начинают частенько глумиться и издеваться над молодыми солдатами. Дедовщина в головах сержантов. Плохой сержант горе взводу, роте и всему батальону.
Во взводе три сержанта и один старший сержант заместитель командира взвода, этот человек по сути своей второй командир взвода. К сожалению, это такой же жесткий и неподготовленный человек «пахан», вчерашний солдат. Если в роте три «пахана», это конец боевой подготовке всей роты. Они все сольют в унитаз, все старания и работу офицеров роты.
Вернусь к командиру взвода. Мой взводный гвардии старший лейтенант Александр Семенов стал для меня образцом боевой и профессиональной выучки. Смелый и дисциплинированный офицер-десантник, инструктор-парашютист (более 100 прыжков с парашютом к зиме 1984 года, кроме этого художник, бард, специалист связи и инструктор по спорту. С первых дней моей службы в учебном батальоне ВДВ в ноябре 1985 года в Каунасе, он взял под строгий контроль работу подчиненных ему сержантов взвода. В противном случае нас бы били нещадно каждую ночь. Не деды, не дембеля, а именно инструктора сержанты вчерашние выпускники этой же учебки.
Командир взвода вел практически все занятия с нами курсантами. Занятия эти были максимально сложными и интересными. Перечислю только некоторые:
Физическая подготовка.
Техника связи изучение ТТХ радиостанций.
Прием передача на телеграфном ключе
Укладка основного и запасного людских парашютов Д-5 и З-5.
Занятия на воздушно-десантном городке.
Рукопашный бой для ВДВ и разведывательных частей.
Защита от оружия массового поражения.
Подготовка колесной и гусеничной техники к десантированию.
Огневая подготовка, стрельба из автомата и пулемета.
Тактическая подготовка (взвод, рота ВДВ в наступлении, обороне).
И самое главное для десантника учебные прыжки с парашютной вышки и учебно-боевые прыжки с оружием из самолетов военно-транспортной авиации.
На всех занятиях присутствовали и сержанты, но вели они себя смирно.
Наш командир был ниже их на голову, но они его боялись. Разговаривал он с ними жестко, а с нами, курсантами, всегда вежливо. В других взводах дела обстояли хуже, я очень редко видел их командиров взводов. Сержанты шугали своих курсантов, превращая взвод в стадо пугливых баранов.
Прыжки с парашютом. Я всегда покидал воздушный корабль вслед за своим командиром взвода. Мне это очень нравилось. Во время второго прыжка был сильный мороз и приличный ветер. Стропы моего купола скрутились и мне пришлось ждать, пока стропы примут штатное положение и купол наполниться воздухом. Крутило вначале в одну сторону потом в другую. Ощущения крайне неприятные. Когда наконец купол наполнился воздухом и начался плавный спуск на залитые солнцем снеговые поля Прибалтики, душу мою наполнил восторг и радость. Были мысли уже выпускать запаску.
Командир взвода вместе с ротным на пункте сбора десанта лично вручали нам Береты ВДВ и значок «Парашютист». Через три месяца мне нужно было принимать тяжелое решение об отправке в Афганистан. Скажу сразу, что я колебался, ротный предлагал мне остаться в Каунасе в качестве солдата-художника. Узнав, что со мной в Кабул летит мой командира взвода Александр Анатольевич, я с легким сердцем согласился. Сам написал рапорт с просьбой отправить меня для дальнейшего прохождения службы в ДРА.
А сержанты наши, на поверку оказались из робкого десятка. Они тоже могли пойти с нами в Афган, но тихо отстранились, им, видимо, больше нравилось гонять молодых в учебке. Кстати, тем, кто служил только в учебной дивизии ВДВ, знак «Гвардия» не положен. О сержантах будет мой другой подробный рассказ и не один.
Продолжаю рассказывать о личных качествах моего командира взвода, гвардии майора ВДВ в отставке, ветерана Афганистана, а в то время старшего лейтенанта Семенова А. А.
Что произошло тогда, в первые дни моей службы в ноябре 1984, отдельном учебном десантном батальоне связи в Каунасе (ВЧ 01660). Как повернулась лицом ко мне судьба, что попал я именно к этому офицеру во взвод?
Закончил наш командир Рязанское высшее командное училище связи, готовившее в том числе офицеров, около 50 лейтенантов, каждый выпуск, для десантных войск. То есть, еще будучи курсантом в училище, мой взводный прыгал с парашютом и всячески готовил себя к службе. Сразу поясню, служба в ВДВ относится к особым, сложным физически и морально видам войск. Исчисляется выслуга у офицеров ВДВ один год за два, так как все ВДВ это войска специального назначения. Есть соответствующая доплата как офицерам и прапорщикам, так и срочникам, правда, срочникам смехотворная в то время один рубль.