Глава 6
Вранов-над-Топлёу, Словакия
Март 1942 года
Ливи, пожалуйста, не оглядывайся! Прошу тебя, не оглядывайся! уговаривает Циби сестру.
Девушки по тропинке от дома выходят на улицу. На пороге мать рыдает в объятиях их деда. Ливи все же оглянулась, когда закрывала ворота. Ее всхлипывание при виде материнского горя отзывается болью в сердце Циби, но ради Ливи, ради матери Циби надо быть сильной.
Она выпрямляется и, переложив маленький чемодан из одной руки в другую, обнимает Ливи за талию, и сестры уходят прочь от дома.
Просто иди, шагай со мной в ногу. У тебя хорошо получается, Ливи. Не успеешь оглянуться, как мы уже вернемся домой.
Стоит яркий весенний день. Воздух свежий и чистый, небо глубокого лазурного оттенка. Темно-каштановые кудри Ливи блестят на солнце, а волнистые волосы Циби подрагивают при ходьбе. Девушки знают, что соседи задерживаются в своих палисадниках, наблюдая, как сестры и другие еврейские девушки идут к синагоге. Инстинктивно, а может быть, из упрямства Ливи и Циби смотрят прямо перед собой.
Циби не уверена, что ее слова утешения хоть как-то действуют на Ливи. Чуть дрожа, сестра прижимается к ней. Куда они поедут? Чего от них ожидают? Но Циби больше всего мучает вопрос: разрешат ли ей остаться с сестрой?
Ливи всего пятнадцать, и она выглядит моложе своего возраста. Как она справится в одиночку?
Магда должна быть здесь с нами, прерывая ее мысли, говорит Ливи. Разве мы не должны всегда быть вместе?
Магда сейчас в безопасности, и это самое главное. У тебя есть я, а у меня ты. Мы выполним работу, вернемся домой и тогда снова будем вместе.
А наш уговор, Циби, никогда не разлучаться?
Сейчас мы ничего не можем с этим поделать. Циби не хотела, чтобы ее слова прозвучали так резко, потому что Ливи плачет.
Обещай! всхлипывает Ливи. Обещай, что мы вернемся домой и снова будем вместе с Магдой, мамой и дедушкой.
Милый котенок, обещаю, что скоро мы вернемся по этой улице домой. Просто я не знаю когда. Но я буду оберегать тебя до последнего вздоха, а это будет еще очень не скоро. Ты веришь мне?
Конечно верю. Слезы Ливи на миг утихают, и она сжимает руку Циби. Ты ведь Циби. Ничто не помешает Циби добиться того, чего она хочет.
Сестры улыбаются, но глаза их полны слез.
Циби замечает других молодых девушек с такими же небольшими чемоданами, как у них, двигающихся в том же направлении. Она замечает рыдающих матерей, которых обезумевшие отцы затаскивают обратно в дома. Они словно попали в какой-то ночной кошмар. Некоторые девушки идут сами по себе, другие с сестрами или кузинами, но никто не переходит улицу, чтобы присоединиться к подругам. По какой-то причине они знают, что этот путь надо пройти в одиночку.
Ливи, а почему здесь нет парней? спрашивает Циби.
Может быть, парней уже забрали.
Мы бы услышали, если бы забрали.
Правда, почему только девушки, Циби? Какой толк от девушек на тяжелой работе?
Чтобы разрядить напряжение, Циби выдавливает из себя улыбку:
Может, кто-то решил, что мы можем делать то же, что и парни.
Они получили ясное предписание: явиться в синагогу к пяти часам вечера в Шаббат. По обе стороны от дверей в обучающий центр, находящийся рядом с храмом, стоят глинковцы и хмуро смотрят на девушек. В центре есть большая классная комната, в которой девочки с раннего детства получали религиозное образование. Циби, как всегда, испытывает религиозный трепет перед синагогой. Это здание с башней, где она молилась вместе с родными и где их утешали друзья после кончины отца и бабушки. Обычно надежное и безопасное место для ее соплеменников, сегодня это здание не может оградить их от бед. Его разорили нацисты. Разорили глинковцы.
Девушек отводят в классную комнату, куда прорвались немногие родители, проигнорировавшие запрет. Теперь их осыпают бранью и бьют дубинками, требуя идти домой.
Побудь здесь, обращается Циби к Ливи, отпуская ее руку и ставя на пол чемодан.
Поспешив к выходу, Циби хватает за руку юную девушку, которая вцепилась в свою мать и не желает отпускать ее. Глинковец бьет женщину по спине, снова и снова, но та не отпускает дочь. Небольшая толпа в немом ужасе наблюдает за жестокой расправой.
Давай пойдем со мной.
В этот момент смелость Циби пересиливает ее страх. Циби тянет девушку, и та отпускает мать. С плачем и воплями девушка тянется к матери, которую в это время оттаскивают глинковцы.
Она со мной. Я позабочусь о ней, госпожа Гольдштейн! кричит Циби, загоняя девушку по имени Рут в комнату.
Помещение заполняется девушками, их заплаканные лица выражают страх. Здесь царит печаль и отчаяние.
Рути, Рути! Иди сюда! зовет голос.
Циби оглядывается и замечает Эви, их молодую соседку, которая зовет к себе Рути Гольдштейн.
Это твоя кузина, да? спрашивает Циби, и Рути кивает.
Теперь все будет хорошо. Рути со слезами на глазах улыбается Циби. Она моя родственница.
Циби подходит к тому месту, где оставила Ливи.
Надо найти место у стены, там удобнее, говорит она и уводит сестру с середины комнаты.
Сестры стоят в ожидании инструкций, глядя, как в помещение заталкивают все больше девушек. На улице воздух прохладный и свежий, но в помещении становится душно и шумно от разговоров и рыданий. Когда-то эта комната была вместилищем счастливых детских воспоминаний, теперь же она враждебна им.
Начинает темнеть, и под потолком зажигаются две лампочки, испускающие тусклый желтоватый свет.
Вдруг без предупреждения дверь захлопывается, что только усиливает страх девушек.
Мне страшно, Циби! Я хочу домой! плачет Ливи.
Я знаю, я тоже, но нельзя. Давай пока присядем. Они садятся на пол, упираясь спинами в стену, и Циби ставит их чемоданы себе и Ливи между ног. Ты должна во что бы то ни стало следить за своим чемоданом, понятно? Не выпускай его из виду.
Что с нами будет? спрашивает Ливи.
Думаю, нас оставят здесь на ночь, так что надо как-то устроиться. Циби обнимает Ливи за плечи и кладет ее голову себе на грудь. Ливи, котенок мой, ты голодная? (Ливи снова плачет, качая головой.) Просто закрой глаза и постарайся уснуть.
Я не смогу уснуть.
Из глубин памяти Циби всплывают слова чешской колыбельной, которую она когда-то пела Ливи. Она принимается тихонько напевать.
Циби крепко прижимает к себе Ливи и через несколько минут слышит ее ровное дыхание. Циби шлет заснувшей младшей сестре всю свою любовь.
Я никому не позволю обидеть тебя, шепчет она, уткнувшись в ее душистые кудряшки.
Прислонившись спиной к стене, Циби наблюдает, как другие девушки отвоевывают себе пространство, чтобы сесть, ищут место, куда можно прислониться. Некоторые открывают чемоданы, достают оттуда небольшие консервные банки, куски хлеба, сыр и предлагают еду соседкам. Циби думает о «Хахшаре», о том, чем сейчас занимаются в лагере. В воскресенье они будут спрашивать, где она и почему не вернулась. Она старается не думать о маме и деде, которые сейчас садятся дома за скудный обед. Смогут ли они вообще есть? Циби думает о Магде стало ли ей лучше? Жаль, сестра не с ними, но, может быть, ей лучше находиться в больнице.
Успокоенная этой мыслью, Циби закрывает глаза и вспоминает счастливые дни.
Завтра мы займемся организацией ваших спальных мест, поскольку знаем, что многие из вас хотят остаться в лагере и пройти обучение по программе «Хахшара». А пока сами найдите себе место и попытайтесь поспать. Обещаю, завтра все вы получите кровати, матрасы, одеяла и подушки.
А где мальчики? интересуется одна из девушек.
Циби замечает ее нахальную ухмылку, блестящие глаза.
В другой части лагеря. И, чтобы ты знала, это довольно далеко отсюда.
Я Циби. А тебя как зовут? спрашивает Циби у дерзкой девчонки.