Еще раз вытянули карты, Хорнблауэру снова выпало играть с Чоком. Первую партию они выиграли. Потом дважды выиграли их противники. Симпсон ликовал. В следующую сдачу Хорнблауэр чересчур смело прорезал[2], наказав себя с партнером на две взятки, Симпсон с довольной ухмылкой положил своего валета на десятку Хорнблауэра и тут обнаружил, что они с Колдуэллом все равно проиграли. Он с раздражением пересчитал взятки по второму разу, но их по-прежнему было только шесть. Хорнблауэр сдал и показал козыря. Симпсон зашел как обычно с туза, лишив себя возможности перехватить ход. У Хорнблауэра были хорошие козыри и длинная трефа. Симпсон, что-то бормоча, разглядывал свои карты; невероятно, но он так и не усвоил, что, зайдя с туза, неизбежно вынужден будешь думать над следующим ходом. Наконец он решился и пошел. Хорнблауэр взял королем и тут же выложил козырного валета. К его радости, валет взял взятку, он пошел снова, и взятку взяла дама Чока. Чок пошел с козырного туза, и Симпсон с проклятием выложил короля. Чок пошел в трефу. У Хорнблауэра были в трефах марьяж и еще три карты, а Чок не зашел бы в трефу, будь она у него единственной. Хорнблауэр взял дамой: туз у Колдуэлла, если не у Чока. Хорнблауэр пошел с мелкой карты, все ответили в масть: Чок положил валета, а Колдуэлл туза. Вышло восемь треф, а у Хорнблауэра их оставалось еще три, начиная с короля и десятки, три верные взятки с козырями для перехвата хода. Колдуэлл пошел с бубновой королевы, Хорнблауэр положил свою единственную бубну, Чок взял тузом.
Остальные мои, сказал Хорнблауэр, кладя карты.
Как это? спросил Симпсон, державший короля бубен.
Пять взяток, резко ответил Чок. Мы выиграли.
А я разве больше не возьму? не унимался Симпсон.
Я перебиваю козырем бубны или червы и беру три в трефах, объяснил Хорнблауэр.
Ему было ясно как дважды два, обычное окончание игры; он не понимал, что плохому игроку, вроде Симпсона, трудно запомнить колоду в пятьдесят два листа.
Симпсон бросил карты.
Что-то вы слишком много знаете, сказал он. Вы знаете карты с рубашки.
Хорнблауэр сглотнул. Он понял, что наступает решительный миг. Еще секунду назад он просто с удовольствием играл в карты. Теперь перед ним вопрос о жизни и смерти. Вихрь мыслей промчался в голове юноши. Несмотря на теперешний уют, он явственно вообразил отчаянную тоску предстоящей жизни на «Юстиниане». Возникла возможность так или иначе покончить с этой тоской. Он вспомнил, что замышлял свести счеты с жизнью, и в сознании забрезжил план действий. Решение выкристаллизовалось.
Это оскорбление, мистер Симпсон, сказал он и обвел глазами Чока и Колдуэлла, вдруг ставших серьезными. Симпсон по-прежнему ничего не понимал. Я требую сатисфакции.
Сатисфакции? поспешно произнес Чок. Ну-ну. Мистер Симпсон просто погорячился. Я уверен, он объяснится.
Меня обвинили в шулерстве, сказал Хорнблауэр. Тут так легко не объяснишься.
Он старался вести себя как взрослый, более того, как человек, сгорающий от возмущения. На самом деле возмущения он не испытывал, прекрасно понимая, в каком смятении рассудка Симпсон произнес свои слова. Но возможность представилась, и Хорнблауэр не собирался ее упускать. Теперь оставалось разыгрывать роль человека, которому нанесли смертельное оскорбление.
Мало ли что можно сказать спьяну. Чок твердо решил сохранить мир. Мистер Симпсон, конечно, пошутил. Давайте потребуем еще бутылку и выпьем за дружбу.
С удовольствием, отвечал Хорнблауэр, подыскивая слова, которые сделали бы дело необратимым, если мистер Симпсон немедленно, в вашем присутствии, попросит у меня извинений и признает, что говорил без оснований и в манере, недостойной джентльмена.
Говоря, он обернулся и с вызовом посмотрел Симпсону в глаза, метафорически размахивая красной тряпкой перед быком, чем и вызвал желаемый гнев.
Извиниться перед тобой, молокосос! взорвался Симпсон. В нем заговорили одновременно уязвленная гордость и опьянение. Никогда, черт меня подери!
Вы слышали, джентльмены? произнес Хорнблауэр. Мистер Симпсон отказывается извиняться и продолжает меня оскорблять. Мне остается одно требовать сатисфакции.
Два последующих дня, до прибытия вест-индского конвоя, Хорнблауэр и Симпсон под началом Чока вели странную жизнь дуэлянтов, вынужденных общаться перед поединком. Хорнблауэр тщательно (как делал бы в любом случае) исполнял любые приказы Симпсона; тот отдавал их, явно смущаясь. За эти два дня Хорнблауэр отшлифовал свою первоначальную идею. У него было время подумать, пока он обходил доки в сопровождении морского патруля. Он спокойно все взвесил а отчаявшийся семнадцатилетний мальчик иногда может быть вполне объективен. Это было не сложнее, чем просчитывать шансы при игре в вист. Ничто не может быть хуже жизни на «Юстиниане», даже (это он решил давно) смерть. Здесь ему предоставляется возможность умереть легко, с дополнительным плюсом в виде шанса убить Симпсона. Тут мысли Хорнблауэра приняли другой оборот идея, блеснувшая в мозгу, заставила его остановиться, так что патруль, не успев затормозить, налетел на него сзади.
Простите, сэр, сказал старшина.
Ничего-ничего, отвечал Хорнблауэр, глубоко погруженный в свои мысли.
Впервые он высказал свое предложение в беседе с Престоном и Данверсом, подштурманами, которых сразу по возвращении на «Юстиниан» пригласил в секунданты.
Мы, конечно, согласны, сказал Престон, с сомнением глядя на зеленого юнца. Как вы собираетесь драться? Вы оскорбленная сторона и можете выбирать оружие.
Я думал об этом с тех пор, как он меня оскорбил, произнес Хорнблауэр, оттягивая время. Не так-то просто выложить подобную идею.
Вы хорошо фехтуете? спросил Данверс.
Нет, ответил Хорнблауэр.
По правде сказать, он ни разу не держал в руках шпаги.
Тогда пистолеты, сказал Престон.
Симпсон, наверное, хороший стрелок, предположил Данверс. Я бы сам перед ним не встал.
Полегче, поспешил Престон, не пугай его.
Я не боюсь, ответил Хорнблауэр. Я сам об этом думал.
Вы так спокойно говорите? удивился Данверс.
Хорнблауэр пожал плечами:
Может быть. Мне все равно. Но я думаю, шансы можно сблизить.
Как?
Их можно совсем уравнять, начал Хорнблауэр, беря быка за рога. Нам дают два пистолета, один заряжен, другой нет. Мы с Симпсоном выбираем, не зная, какой заряжен. Встаем в ярде[3] друг от друга и по команде стреляем.
Господи! воскликнул Данверс.
По-моему, так нельзя, сказал Престон. Это значит, что одного точно убьют.
Для того и дуэль, возразил Хорнблауэр. Если условия честные, возражений быть не должно.
А вы не струсите? засомневался Данверс.
Мистер Данверс начал Хорнблауэр, но Престон вмешался:
Хватит нам одной дуэли в нашей команде. Данверс просто хотел сказать, что сам бы на такое не решился. Мы обсудим с Кливлендом и Хетером, посмотрим, что они скажут.
Через час предложенные условия дуэли стали известны всему кораблю. На беду Симпсона, у него не было на «Юстиниане» настоящих друзей. Секунданты Хетер и Кливленд не собирались отстаивать его интересы и, немного поломавшись для вида, приняли условия. Тиран мичманской каюты расплачивался за свою жестокость. В глазах некоторых офицеров читалось циничное удовольствие; часть офицеров и матросов смотрели на Хорнблауэра и Симпсона с тем любопытством, которое у некоторых вызывает смерть, как если бы оба противника были приговорены к повешению. В полдень лейтенант Мастерс послал за Хорнблауэром.
Капитан поручил мне провести расследование по поводу дуэли, мистер Хорнблауэр, сказал он. Мне поручено принять возможные меры к ее предотвращению.