«Не уезжай домой в Дарем, Андре! изрекла она. Если ты уедешь домой на Юг, ты, разумеется, найдешь место учителя в школе, но ты никогда не вернешься в Нью-Йорк. Все у тебя получится, поэтому сиди смирно и забудь дорогу домой».
«Но у меня нет денег, мне нужна работа!»
«Потерпи! Ты принадлежишь Нью-Йорку. Не уезжай домой на Рождество». На этом аудиенция была завершена, и она отбыла на прекрасную виллу Оскара и Франсуазы де ла Рента в Санто-Доминго.
Ночь накануне Рождества 1974 года стала одной из самых тяжелых в моей жизни. У меня не было денег, я спал на полу студии моего друга Роберта Тернера, с которым мы вместе работали волонтерами. Он уехал из города на праздники. Я спал на попоне, найденной в местном комиссионном магазине, и на подушке, которую взял с кровати приятеля. Холодильник был совершенно пуст, и в кошельке не было ни цента даже на жирный гамбургер.
Открыв шкаф на кухне, я нашел банку шоколадного сиропа Hersheys и прикончил ее с помощью изящной серебряной ложки, запив водой, чтобы проглотить густую плотную субстанцию.
В десять вечера зазвонил телефон. Это была бабушка.
«Рэй, она никогда не называла меня Андре, со мной рядом твой отец. Я сейчас посылаю его за тобой на машине, чтобы к утру он до тебя доехал и забрал домой. Будь готов, потому что завтра, в Рождество, он будет у тебя. Ты едешь домой. Ты часть этого дома. Еще не было такого, чтобы Рождество ты встречал не здесь».
Я настаивал на том, что не собираюсь возвращаться. Миссис Вриланд обещала, что в новом году моя жизнь изменится! Мамуля не спорила, когда я уходил из Брауна, почему же она так непреклонна сейчас?
И я спросил ее: «Почему? Почему ты хочешь, чтобы я срочно вернулся домой?»
Тишина. Пауза. И затем она выкрикнула в телефонную трубку: «Приезжай домой, потому что я знаю, что ты там спишь с белой женщиной!»
Это было невероятно далеко от реальности. Я рассмеялся вслух и заверил ее, что ей не о чем беспокоиться. Она что-то пробормотала и повесила трубку. Я знал, что она расстроилась, но я верил миссис Вриланд.
Сотрудники Фабрики Уорхола и журнала Interview: Фред Хьюз, Питер Лестер (в центре) и Энди Уорхол на фэшн-показе Halston в 1975 году.
Фотография © The Bill Cunningham Foundation.
Все права, специально не предоставленные в настоящем документе, настоящим сохраняются за Лицензиаром.
В течение той долгой и одинокой рождественской недели я часто посещал епископальную церковь Святого Фомы. Там я медитировал, молился за моих родителей и бабушку и благодарил Бога за дары и возможности, которые мне были даны. Я был благодарен за то, что оказался в Нью-Йорке, хотя мое будущее и было туманно. Я не сомневался, что вера и знания помогут мне выжить, хотя пустой желудок продолжал урчать.
II
Первое, что сделала Диана Вриланд, вернувшись с каникул, это разослала письма в мою поддержку каждой значимой фигуре в мире фэшн-журналистики. Словно труба, своим громким голосом она возвестила обо мне всем друзьям: Холстону, Джорджио Сант Анджело, Оскару и Франсуазе де ла Рента, Каролине Эррера и голос ее не смолкал.
Она также устроила, чтобы меня приглашали на все правильные вечеринки, включая легендарные суаре Холстона, на которых бывали все, кто что-то значил в Нью-Йорке: Лайза Миннелли, Марта Грэм, Бианка Джаггер, Эльза Перетти, Диана фон Фюрстенберг и все ближайшее окружение Уорхола. Однажды я там был с Тонн Гудман[7], еще одним любимым волонтером миссис Вриланд, жительницей Нью-Йорка с хорошими связями. Пока мы топтались по коврам в пастельных тонах, ко мне подошел Фред Хьюз, правая рука и деловой партнер Энди Уорхола. «Андре, как думаешь, сможешь приехать на Фабрику встретиться с Энди и Бобом? Диана Вриланд говорит, ты должен стать частью нашей команды».
Конечно же, я ответил: «Только скажите когда. Я приеду».
В следующий понедельник началась моя карьера в качестве ассистента в журнале Энди Уорхола Interview. Я переехал из квартиры приятеля в комнатушку при Юношеской христианской ассоциации на Двадцать третьей улице, где сражался с многочисленными тараканами в общественных душевых как в прямом смысле, так и с подобными им экземплярами в человеческом обличье. Редакция Interview располагалась в офисе, примыкающем к просторному помещению Фабрики, где верная Энди команда работала за длинным импровизированным столом в открытой зоне. Обедал Энди в элегантной, отделанной резными панелями переговорной. Его рабочее пространство арт-студия занимала весь этаж и была отделена стеной от офиса Interview.
Фред Хьюз задавал тон. Он был воплощением элегантности с прической в стиле актера Тайрона Пауэра и ярко выраженным снобистским британским акцентом. Диана Вриланд обожала его, и ходили слухи, что она считала его своим кавалером.
Она приходила в офис в кожаных куртках, поигрывая кнутом и другими подобными атрибутами.Офис был чистым и очень светлым. Повсюду висели огромные плакаты Жана Дюпа в стиле ар-деко. Атмосфера была беззаботной, но дело делалось. От нас требовалось быть на месте вовремя, и никто не висел на телефоне часами, болтая с приятелями. Я играл роль обласканного славой рецепциониста, встречал гостей и провожал их за установленную Энди стальную пуленепробиваемую дверь, а также записывал сообщения для талантливых фрилансеров. Я приступал к своим обязанностям в полдень, забирая ланч для Энди в местном магазине продуктов здорового питания Brownies, и заканчивал работу в шесть часов вечера.
Кругом мелькали сплошные фрилансеры, люди приходили и уходили, и ты никогда не знал, кого встретишь сегодня. Регулярно появлялась писательница Фран Лебовиц, которая только что выпустила свой главный бестселлер Metropolitan Life. Она входила с серьезным видом, курила не переставая и спрашивала, не было ли для нее сообщений. Она внушала людям робость, обладала высоким уровнем интеллекта и не тратила лишних слов на словесные перепалки.
Никто не связывался с Фран, даже Энди. Все боялись, что она подожжет это место, метафорически, конечно. Вечная раздражительность была частью ее имиджа. Но меня она хвалила за то, что я, по ее словам, был единственным рецепционистом, который относился к своей работе серьезно и аккуратно и точно записывал все сообщения.
Фреду Хьюзу нравилось, когда светские дамы дефилировали по офису, ничего особенно не делая и осуществляя чисто декоративные функции. Кэтрин Гиннесс из семьи пивных магнатов работала со своими друзьями-геями над проектом, целью которого было исследование тайного мира садомазохизма. Она приходила в офис в кожаных куртках, поигрывая кнутом и другими подобными атрибутами.
У Фреда весь гардероб был сшит на заказ, включая теннисные куртки в полоску и узкие жаккардовые шелковые галстуки. Его обувь была начищена, как у английских герцогов, которые десятилетиями полируют одну и ту же пару, пока кожа не станет мягкой, как перчаточная. Квартира Фреда была оформлена первоклассными предметами антиквариата, и он предоставлял ночлег и завтрак всем девушкам, которые хотели быть частью тусовки. Некоторые оставались у него на неопределенный срок. Все было доведено до состояния совершенства, включая фальшивый аристократический британский акцент Фреда, хотя это звучало смешно, учитывая, что он был родом из Хьюстона, штат Техас. Его манеры, его щегольство, его снобизм были токсичны для моего бюджета, но благоприятствовали моим устремлениям.
Дресс-код не был строгим, что позволяло мне одеваться так, что я мог произвести впечатление и запомниться. Я носил элегантные винтажные пальто, которые покупал в местном комиссионном магазине на Пятьдесят пятой улице за десять баксов, и твидовые брюки, но никак не джинсы, потому что в джинсах я никогда не чувствовал себя комфортно.