10. Стоял месяц Магх, середина зимы, холод пронизывал до костей. На рассвете я гулял босиком с Матерью по травянистым полям Рамны, влажным от росы. Издалека я заметил группу женщин, которые направлялись к нам. Я подумал: когда они подойдут, то заберут Мать в ашрам. Не успел я подумать об этом, как все поле затянул густой туман, и женщины исчезли из виду. Примерно три часа спустя, когда мы вернулись в ашрам, нам сообщили, что группа женщин выбилась из сил, пока нас искала, и когда я рассказал Матери о своих мыслях, она сказала: «Твое сильное желание исполнилось».
11. Однажды Мать сильно простудилась и кашляла. Заметив, что ей нездоровится, неуверенным голосом я взмолился к ней: «Мать, пусть здоровье скорее вернется к тебе!» Она в упор взглянула на меня и со смехом сказала: «Я поправлюсь уже завтра, дитя мое». Так и случилось.
12. Однажды утром я заметил, что у Матери жар. Я вернулся к себе домой и пылко молился ночью, чтобы Ее жар перешел в мое тело. К утру у меня поднялась температура и заболела голова. Когда я по обыкновению пришел утром к Матери, она тут же сообщила: «Я поправилась, а у тебя жар. Иди домой, прими ванну и питайся, как обычно».
Я послушался Ее, и к вечеру болезнь отступила.
Мать всегда говорит: «Благодаря силе чистой, сосредоточенной мысли все становится возможным».
13. Мне в руки попала книга под названием «Садху Дживани» (Жития святых). Там были такие строки: «Он (садху) советовал своим почитателям всегда давать беднякам хорошую пищу». Я записал на полях такой комментарий: «Душе человека нужна не только пища». Эту книгу отнесли Матери в Шахбаг, и один из Ее почитателей прочел вслух мой комментарий. Мать ничего не сказала. Через несколько дней довольно рано утром я отправился в Шахбаг. И вдруг ко мне подошел мужчина, похожий на безумца, который сказал: «Накорми меня, или я умру с голода». Мать порылась на кухонных полках и дала ему все, что смогла найти. Он захотел пить, и Мать поручила мне дать ему немного воды; когда я узнал, что этот человек был мусульманином, постился три дня и пришел в ашрам, перебравшись через забор, Мать сказала, что он пришел, дабы научить меня, как правильно кормить и поить нуждающихся. Всему свое место и время. Все включено в Божественный промысел.
14. Однажды я сказал Матери: «Ма, в последние дни звуки мантр текут во мне непрерывным потоком. И днем, и глухой ночью потоки звука изливаются из моего сердца сами собой, словно струи воды из фонтана». Когда я говорил это, в самом укромном уголке моего сердца притаился легкий намек на довольство собой. Мать взглянула на меня и промолчала. Когда я приехал домой, этот звук прекратился, и, как бы я ни старался, воскресить его не удавалось. Прошел день, долго тянулась ночь, но радостный поток мелодии мантр никак не возвращался. На следующее утро я попросил Бхупена сообщить Матери о моем злоключении. Бхупен встретил Мать в пути, когда Она ехала в экипаже к дому почитателя. Она рассмеялась. Было десять часов утра. Именно тогда я заметил, что поток, который казался перекрытым, снова потек легко, как и раньше. В какое время Бхупен встретил Мать, я узнал от него позднее. В этой связи Мать часто отмечала, что в духовных вопросах даже малейший оттенок «я» замедляет развитие.
15. Ниже я даю еще один пример того, что благотворное влияние Матери очень быстро способствует развитию внутренней жизни. Жаль, что мы не осознаем его ценности и не используем в целях духовного преображения. Как только ослабевает первое вдохновение, мы вновь возвращаемся в прежнее состояние.
Однажды Мать со смехом сказала: «Когда вы поете божественные имена или мантры (особое имя или мантру, которую человек получает при посвящении), ваш ум постепенно очищается, пробуждаются любовь и почтение к Всевышнему и ваши мысли становятся утонченными и ясными. Тогда вас начинают посещать проблески высших уровней существования, и они помогают двигаться к преображению».
В тот день, когда она произнесла эти слова, я сел в безлюдной части своего дома для чтения вечерней молитвы; к своему удивлению, я испытал небывалую радость при потоке божественных имен. Они продолжали литься непрерывно; я заснул и как только проснулся, эти радостные вибрации вновь взволновали мое существо. На следующий день радостные чары никуда не исчезли, только поблекли в рабочем напряжении; ближе к закату, когда я настроился на молитву, мое сердце наполнило то же блаженство, что и прошлым вечером, так что спать совсем не хотелось; глубокой ночью поток обрел такую мощь, что я подумал: мне будет легче, если я смогу передохнуть. Но он продолжался согласно собственной движущей силе.
Я никогда не пробовал садиться в позу Гомукхи [6].
Ранним утром, перед рассветом, я обнаружил себя в этой позе. В те часы мое тело и ум были погружены в море невыразимой радости. Слезы без остановки лились у меня из глаз. Во время медитации я все время сидел неподвижно и пребывал в полной поглощенности.
16. Однажды утром, в первые дни предания себя [Матери], я сидел в безмолвии. Мое сердце наполняли глубокие чувства из-за любви Матери (крипа) [7]. У меня возникла песня на бенгальском языке, ниже приводится ее перевод:
бхактиЯ назвал эти строки «Песней сумасшедшего» и отправил их ксерокопию Матери. Позднее мне сообщили, что когда Ей принесли послание, Она резала и чистила бутылочную тыкву на кухне большим ножом. Пока Ей читали песню, тыква выпала у Нее из рук, и какое-то время Она сидела неподвижно.
Когда позднее я встретил Ее, Она сказала:
«Мир воплощение Бхавы (Идеи), или Идеи Блага. Все сотворенные вещи ее материальные выражения. Если однажды с помощью божественной бхавы ты сможешь пробудить свою душу, ты обнаружишь, что в этой Вселенной идет единая игра бхавы; без этого человек блуждает и теряет истинное значение жизни».
Несколько дней спустя мы все сидели в ашраме Сиддхешвари, и Мать сказала: «Спой свою песню Песню сумасшедшего (Pagler Gaan)». Я давно перестал петь песни; кроме того, вокруг было много людей, и я заколебался. Мать рассмеялась со словами: «Ты только сочинил песню сумасшедшего, но еще не совсем сошел с ума, чтобы не оглядываться на людские мнения». Эти слова глубоко отозвались в моей душе, и с трепетом в сердце и робким голосом я начал петь.
Я сочинил много подобных песен и поднес их Ее стопам. Некоторые вызывали у Нее восторг, другие же немое одобрение. Когда Мать уезжала из Дакки, песни нередко лились из моего сердца на вечерних молитвах или в долгих полуночных медитациях. Я видел фигуру Матери, которая неподвижно стояла передо мной и слушала, как я изливаю свои восторги. Когда Мать возвращалась в Дакку, побывав в разных местах, Она просила меня повторить разные песни, которые я в разное время пел у себя в комнате. Меня удивляло, что Она могла назвать даже те песни, которые я никак Ей не представлял раньше.
Мое глубокое стремление быть рядом с Матерью порой уносило меня в бесконечность. В этот период несколько песен, которые я сочинил, вышли отдельной книгой под названием «К Твоим святым стопам» (Shree Charane). Кроме них, я написал для Матери множество песен, стихов и коротких набросков, которые я позднее порвал. Когда Мать прослышала об этом, Она сказала: «Никто не знает, сколько подобных гимнов в мою честь ты сочинил и уничтожил, не только в этом, но и во многих прошлых рождениях. Но не сомневайся, благодаря этой груде бумаги, ты живешь на земле в последний раз».
Всеобъемлющая любовь Матери разожгла во мне стремление к Божественной Жизни, но органы чувств искали грубых удовольствий вместо более высокой, изысканной и вдохновляющей духовной пищи. В одном вайшнавском трактате можно прочесть слова: «Человек, который жаждет материальных объектов чувств ради услаждения языка, желудка и полового влечения, не сможет найти Господа Кришну».