Обсуждаем, как бы так устроить, чтобы всем успеть. Доктор просит меня иметь в виду, что у нашей подопечной очень хорошая, практически готовая шейка, и родить она может совсем быстро. Поэтому договариваемся при первых же признаках ничего не ждать, а сразу звонить и ехать в роддом.
Как-то вечером прекрасная дама сообщает нам, что решила в последние оставшиеся до родов дни ездить ночевать к своей тётке, живущей гораздо ближе к роддому: там, если что, до такси помогут спуститься, а то и отвезут плюс она в любом случае будет не одна.
И той же ночью звонит: начались схватки. Одеваясь, параллельно пишу доктору выезжайте, наша вступает! Стартуем одновременно буквально через десять минут после разговора. А ещё через пять снова звонок:
Пузырь только что лопнул, и всё так понеслось кажется, уже и шага не могу сделать
Опять звоню доктору: «Надо быстрее!» Договариваемся как-то встретиться, хотя бы на пороге приёмного. Ещё через несколько минут:
Всё, рожаю!
Мы с доктором меняем маршруты и совсем скоро (ночь, дороги пусты) почти одновременно паркуемся по указанному адресу. Определяем подъезд, бежим по лестнице, ищем квартиру, приметы которой сумбурно описывает какая-то явно паникующая женщина видимо, та самая тётя.
Пятый этаж унылой панельной хрущёвки. Длинный узкий коридор, санузел шириной с крупного человека и столь же тесная кухня, пара маленьких комнат.
Квартира тёмная, захламлённая, ещё советская. В прихожей, стиснутой шкафом, из-за которого еле закрывается входная дверь, под пальто и куртками хаотично разбросана куча обуви.
Из-за всех дверей выглядывают мятые, заспанные лица: почему-то в этой крошечной квартире невозможное количество людей. Тёти, дяди, дети, какие-то соседи некий соцреалистический сюр.
И среди сапог и ботинок на грязном линолеуме лежит красивая ухоженная девушка с ребёнком на животе, только что сама у себя принявшая стремительные роды Никто из многочисленных обитателей квартиры к ней даже не подошёл: боязно!
Мы с доктором подняли её, завели в комнату и уложили на несвежую кровать. Родили плаценту, вытерли младенца. А потом собрали и увезли в медцентр, до которого наша родильница так и не доехала чтобы она провела там несколько дней в окружении заботливого персонала, а не одна с ребёнком в своём роскошном, но абсолютно пустом пентхаусе.
Когда спускались по лестнице, я заметила, что доктор, надевшая красивое дорогое платье, видимо, в спешке не дотянула молнию, и плечи с лопатками остались открытыми.
Давайте, говорю, доктор, платье вам застегну.
Почему-то врезалось в память: идёт красивая тонкая женщина с ребёнком на руках, а рядом доктор, которой я пытаюсь на ходу застегнуть молнию на голой спине
Глава 7
Закрытие гештальта
Когда я родила детей и стала ежедневно, ежечасно, ежеминутно обнимать их, гладить, целовать, из меня постоянно рвалось: «Какие же вы у меня! Красивые. Умные. Любимые. Какие у вас прекрасные глаза, лица, руки!» Это лилось каким-то невероятным, безостановочным потоком. Готова была с утра до ночи рассказывать им, какие они замечательные.
И вспоминала своё детство. Пыталась найти в памяти и не находила почему я не помню, как меня обнимают, гладят, говорят что-то хорошее помимо «хорошо учишься»? И вот тогда меня накрыло осознание того, как должно быть с любым ребёнком. И как со мной не было. Чего меня лишили. Чего я не получила там, где должна была получить.
Как-то попалась в руки книга «Фактор матери», в которой описаны типы деструктивных родительниц и последствия для детей. После каждой страницы плакала: осознавала все свои детские потери и недолюбленность
Когда рождается человек, его нужно залить любовью. Захлестнуть теплом и приятием безусловными, ни от чего не зависящими. Любому ребёнку это положено просто так, от природы, по умолчанию. По праву рождения. Обязательная, неотделимая опция! Создать новому человеку ощущение, что он прекрасен. Что он подарок. И такое счастье, что он просто есть!
Так случилось, что «включение в любовь» у меня произошло в момент родов (а не позже, как происходит у многих матерей, если происходит вообще), поэтому я и завелась именно на тему рождения.
Много лет до этого думала: «Какие дети?! Фу!» Сама не помню, но знакомые не раз говорили, что я абсолютно чётко артикулировала никаких детей, никогда и ни за что. Они представлялись мне источником сплошных и бессмысленных забот. Одни хлопоты: ты не можешь нормально жить и работать, и себе не принадлежишь. Вместо этого вынуждена круглосуточно находиться с почти ничего не соображающим существом и говорить ему какие-то глупости типа «Машинка би-би, собачка гав-гав, коровка му-му».
Ты взрослый человек, так интересно живёшь и общаешься со взрослыми людьми! И вдруг бац стать одной из таких куриц-наседок? Нет, увольте, это не про меня. Дети? Ни за что!
Но мироздание определило меня на путь человека в паре. Когда двое хотят стать ближе друг к другу. Ещё ближе, и ещё В общении, в объятиях и поцелуях, в сексе, но потом уже и этого мало, и они, временно растворяясь друг в друге, вдруг сливаются в одном новом человеке. Это пик их близости и желания быть вместе, сильнее которого уже ничего не будет. К счастью, в моей жизни случилось именно так.
И вот в любви и страсти зачинается ребёнок. И это совсем не про «хочу детей». Это логичное завершение поиска границ максимальной близости: единственно возможное и правильное в тот период.
Лично я не понимаю всяких советов типа «Думайте о ребёнке, и он придёт к вам!». Я о детях не думала ни секунды. Я их любила когда они появлялись. А до этого мы с мужем любили не детей и не мысли о них, а друг друга. И новая жизнь воспринималась как часть мужа во мне.
Так же, как и все, я была напичкана разнообразными домыслами на тему «роды адский ад» и очень их боялась. Но мои прекрасные роды нажали все кнопки, которые до этого не затрагивались и про которые я даже не знала. Это меня потрясло. На свет, кроме моего сына, появился ещё один новый человек. Им стала я.
Как сказано в Писании: «Не все мы умрём, но все изменимся». Я не погибла в «адском аду», который совершенно бессовестным образом почему-то прогулял мои роды.
Я изменилась. Без каких-то волевых усилий, без книжек «Как стать хорошей матерью» взяли и включились все гормональные ресурсы, скрывавшиеся под пластами равнодушия и неприятия. Как будто открыли крышку рояля, на котором никто никогда не играл смахнули пыль, слегка пробежались по клавишам, извлекая первые робкие аккорды, а потом зазвучала торжественная симфония.
И всё, что со стороны выглядело тоской и бессмысленной рутиной, наполнилось смыслом и наслаждением. Каждое утро я подходила к кроватке, и меня распирало ощущение чуда. Вау! Как так? Человек! Всамделишный! Которого я родила!!! Который вырос и сформировался во мне. Который вышел из меня и стал жить сам! И я воспринимала сына не как ребёнка именно как человека. Маленького, но самого настоящего!
Кстати, я очень рада, что моим первым ребёнком стал именно мальчик. Думаю, если бы родилась девочка, я относилась бы к ней по-другому ведь я сама девочка, всё про них знаю. Наверное, у меня не возникло бы ощущения чуда и тайны. А что такое мальчик, я не знала. Братьев нет, мальчишек видела только в школе. И тут сын! Удивительно! Всё время подходила к нему как к маленькой загадке.
Это очень смешно выразилось, когда ему исполнилось четыре года. Сын забрался в шкаф, снял трусики и стал играть с собой трогать, трясти, тянуть. Я потеряла его из вида, начала искать, открыла шкаф и увидела его развлечения. У меня вообще никаких стереотипов на эту тему не было, и когда я увидела, что он делает, подумала: значит, у мальчиков так. Говорю ему: ух ты, какая штука у тебя! Мы вместе всё разглядели и обсудили просто как одну из частей тела, без запретных и стыдных фиксаций. Хотя муж на такое реагировал иначе: «Перестань сейчас же, убери! Так делать не надо!» В его советском детстве в условиях ханжеской морали детей за подобное ругали и наказывали.