Пройдет пять‑шесть лет, и мы будем плавать под парусом и ездить на лошадях. Эту линию ракетных перевозок планируют закрыть через несколько месяцев, когда закончатся наиболее срочные переброски грузов.
– Надо продолжать сражаться, – вмешался в разговор другой мужчина. – Не так их и много. Каких‑нибудь пять миллионов в войсках, но гарнизоны разбросаны по всей планете. К тому же учтите непривычную для них гравитацию. Нам надо объединиться и выбить их с Земли.
– А чем? – устало спросил я его. – Охотничьими ружьями и кухонными ножами? Идти грудью на пулеметы, огнеметы, танки и воздушные корабли? А вы не забыли о базах на Луне? Как только мы поднимем голову, они накроют нас новой волной ракет.
– Так, значит, ты сдался, космонавт?
Молодая, не по годам строгая и суровая женщина бросила на меня презрительный взгляд.
– Наверное, да, – ответил я, – если вам хочется это услышать.
Я посмотрел в окно. Огни аэропорта казались маленькими точками на фоне тьмы, которая наползала с моря.
– Тогда я лучше заночую здесь. Вы не могли бы порекомендовать мне какое‑нибудь место?
– Сколько у вас с собой денег?
Я горько усмехнулся:
– Мне начислили пятьдесят тысяч долларов ООН. Так что с добавкой на инфляцию – около миллиона.
– Эта добавка что‑то значила четыре месяца назад. Теперь за такие деньги можно три раза поесть и снять койку на две ночи. Город расплачивается с рабочими продуктами, одеждой и той небольшой медицинской помощью, которую мы можем предложить.
Он нервно подергал мочку уха и отвел глаза в сторону.
– Я с радостью предложил бы вам ночлег, командор, но нас семеро в одной комнате, да и та не больше этого кабинета, поэтому…
– Я понимаю.