Ты глянь, сказал я маме, я ему нравлюсь.
Откуда ты знаешь, что это мальчик? поинтересовалась она.
Давай возьмем его себе? попросил я, протягивая к коту руки.
Тот помедлил, отпрыгнул в сторону, а потом снова подошел ближе.
Уж не знаю, понравится ли это отцу! хмыкнула мама, но я уже затащил кота в машину и закрыл дверь. Я принял умоляющий вид, и мама засмеялась. Я всегда любил ее смех. Она вздохнула и покачала головой, но улыбаться не перестала. Из-за тебя я влипну в неприятности! Как ты его назовешь?
Наверное, Икар.
Икар? Что это за имя?
Я пожал плечами.
Помнишь, вчера после ужина папа рассказывал историю? Про отца, который смастерил для себя и своего сына крылья, чтобы убежать с острова?
Должно быть, я как раз мыла посуду. Мама многозначительно покосилась на меня. Сама.
Я в ответ только глаза закатил.
Хорошая была история! Ты все пропустила
И о чем же она?
Отец сказал сыну не летать слишком низко над морем, чтобы брызги не намочили крылья. Но и высоко подниматься было нельзя, иначе растаял бы воск, который скреплял перья.
А дальше?
Сын поднялся прямо к солнцу, крылья растаяли, и он упал в море.
Какая грустная легенда.
Я снова пожал плечами.
Мне понравилось имя Икар.
Коту придется покупать еду, предупредила мама. Где ты раздобудешь деньги?
Я же сказочно богат! заявил я, и мы расхохотались.
Разумеется, сказочного богатства у меня не водилось, но за пять долларов в неделю я помогал мистеру Джинну, который владел фермой, что лежала к северу от нас. Впрочем, я никогда в жизни его не видел. Ни разу. Одинокий затворник не покидал свою обитель. Земля мистера Джинна поросла сорняками, амбары развалились, но за небольшим двориком перед домом он все же ухаживал. А иногда звонил моей маме и весьма немногословно интересовался, не подстригу ли я ему газон. После того как работа была выполнена, старый сыч оставлял пять долларов в пустой купальне для птиц возле дома. Когда я забирал оттуда деньги, мне казалось, что он каждый раз наблюдает из неосвещенного окна.
Ну, раз уж ты платишь, зови его, как хочешь, улыбнулась мама, сворачивая на каменную подъездную дорожку, ведущую к нашему дому. И добавила, глуша двигатель: Только помни, имена очень важны. Порой они формируют нашу суть, то, кем мы станем.
Но я не задумывался, кем стану или кем станет кот. Пока ты молод и владеешь всем временем на свете, на это совершенно наплевать.
Выходя из машины, я попытался спрятать Икара за спину, чтобы отец не увидел, но тот как раз в этот самый момент вышел из амбара. Подойдя к маме, он поцеловал ее в щеку.
Гадость, проворчал я.
Родители засмеялись, но когда папа увидел, кого я прячу, смеяться перестал.
А это еще что такое?
Ты о том милом котенке? усмехнулась мама, подходя ко мне.
Будто нам нужен еще один рот, вздохнул отец и посмотрел на меня, приподняв бровь, словно спрашивая: а вы что скажете, молодой человек?
Я крепче прижал к себе кота и погладил его по голове.
Не переживай, пап. Я сам буду заботиться о нем и покупать корм. Тебе не придется ничего делать.
Он оглянулся на маму.
Сэм назвал кота Икаром, сообщила та, словно это был единственный аргумент в мою пользу.
Ну и что мне с вами делать? вздохнул отец, пряча улыбку, и пошел прочь. И уже отойдя довольно далеко, крикнул, не оборачиваясь: Пусть остается! Только не в доме.
Я взглянул на маму, и она улыбнулась.
Опустив кота, я стал смотреть, что же тот станет делать. Икар без промедлений побежал за мамой и принялся путаться у нее под ногами.
Ты ему понравилась! воскликнул я.
Откуда ты знаешь, что это «он»? снова спросила мама.
Потому что его зовут Икар.
Это твой кот? раздалось со стороны переулка. Абра подъехала ко мне на велосипеде. Не отрывая взгляда от кота, она расплылась в глуповатой улыбке.
Только представь да! Знакомься, это Икар, рассмеялся я.
Кошки для неженок, заявила Абра, но по ней было видно: она завидовала.
Останешься на ужин, Абра? крикнула с крыльца мама, и мы с Аброй широко улыбнулись друг другу.
Около шести я побежал в амбар позвать отца ужинать. Абра осталась в доме помочь маме накрыть на стол. Отец к этому времени обычно уже заканчивал.
Пап! крикнул я в темноту. Ты здесь?
Мой голос прозвучал слабо, мгновенно растворившись в проходах между загонами и дырах в верхнем перекрытии, поверх которого лежало затхлое сено. Иногда мы сбрасывали несколько тюков, а затем прыгали в дыру и приземлялись на них. До пола было добрых десять футов, и от падения у меня перехватывало дух. Когда солнце скрывалось за горизонтом, а свет внутри старого амбара еще не зажигали, в нем воцарялся сумрак с глубокими тенями по углам. В таком месте поверишь во что угодно.
Я снова вспомнил о старухе, которая нацарапала вокруг меня линию на земле. Кто был тот мужчина в тени? Как они оказались в подсобке? Что означало «Ищи Древо Жизни»?
Мне почудилось, цыганка вот-вот выйдет из-за угла с палкой в руках и вопьется в меня пронзительным взглядом.
Папа? окликнул я еще раз.
Я здесь, сынок!
Я прошел по сумрачному помещению в дальний угол, где отец держал ягненка, которого не приняла мать.
Дай-ка ему бутылочку.
В амбаре было тепло и повсюду жужжали мухи. Они разлетелись от меня, кружа вокруг ленивым облаком. Я просунул большую бутылку между прутьями, придерживая руками. Маленький белый ягненок впился в соску и принялся сосать, дергая головой и быстро-быстро виляя коротким хвостиком. Я дотянулся и погладил кудрявую шерстку у него на макушке.
Спасибо, сынок, улыбнулся отец, взъерошив мне волосы. Пойду, нужно прикрепить прицеп к трактору. Покорми ягненка и выходи на улицу.
Отец ушел, в амбаре стало тихо и словно еще темнее. Я вздрагивал от каждой тени. Ягненок доедал, а я уставился в угол, где через пыльное окно проникал внутрь луч солнца, подсвечивая паутину, в которую угодила муха. Она трепыхалась и сопротивлялась, пока не запуталась окончательно. Из угла выбежал маленький черный паук, завис над мухой и принялся заворачивать ее в липкий кокон.
Я почему-то испугался и отпрянул. Но было что-то еще, какое-то странное ощущение я не мог понять, что со мной происходит. Может, ерунда, а может, я как-то предчувствовал надвигающуюся бурю и грядущие перемены.
В тот вечер мы ужинали вместе, и это был наш последний ужин, хотя тогда я этого не знал. Молодой картофель и стручковая фасоль со своего огорода, жаркое, что томилось в духовке весь день. Обычно за столом мы больше помалкивали. Время от времени мама пыталась разговорить нас простыми вопросами вроде «Что хорошего произошло за день? А что плохого?» Мы с отцом старались идти навстречу.
Но когда с нами ужинала Абра, все болтали без умолку. Мама всегда расспрашивала ее о семье: как они собираются провести лето или как поживает ее младший братишка. Папа интересовался, что сажает в поле отец Абры, как стадо и так далее. Их ферма стояла к югу от нашей, и мы часто виделись.
Иногда за ужином папа рассказывал истории. Каждый раз я слушал, широко распахнув глаза. Обычно это были случаи из его детства, в которых фигурировали выдуманные персонажи или вымышленные события. Отличить правду от фантазий было непросто, но истории всегда были замечательные.
Тем вечером отец очистил тарелку корочкой хлеба и сделал добрый глоток ледяной воды. Стакан снаружи запотел, ведь в доме было тепло, и на столе осталось маленькое влажное пятно. Папа скрестил руки на груди и откинулся на стуле, качаясь на двух ножках. Когда он сидел так, то выглядел большим, старым и мудрым, напоминая мне, как сильно мальчик отличается от мужчины. Как сильно мы с папой отличаемся.
Когда я был ребенком, начал он, во дворе нашей фермы росло огромное дерево.
Как дуб? уточнил я, глядя на Абру.