Скрутило живот, сильно скрутило, остатки приличия подтолкнули его в квартиру. Он забежал, освещая фонариком комнаты, нашёл туалет, бросил у дверей сумку, кое-как, но быстро разделся. Сел. «Вот она, расплата за бухало тупое и никому не нужное, если поджелудочная не выдержала, так в сугробе и сдохну, никому не нужный дурак. Сорок два года, а дурак дураком», зло думал он, думал про себя. Вдруг напротив открытой двери в туалет кто-то встал. Он осветил человека. Так и не понял, кто это, он или она. Свет от фонаря совпал со звуком из него выходящим, всё это вместе спугнуло человека, он побежал, споткнулся о сумку, заорал, снова побежал и, видимо, закрылся в дальней комнате и там продолжал орать, дико и страшно.
Диарея прошла сама собой. Он как мог быстро оделся, подобрал сумку, вышел в подъезд, закрыв за собой дверь. Видимо, чтобы не слышать воплей.
Мысли в голове упорядочились, но не до конца. Он шёл по ночной улице. Вокруг падал крупными хлопьями снег. «Возможно, потеплеет», думал он.
Народ попадался разный. Испуганный. Безразличный. Злой. Как объект для нападения он был неинтересен. Здоровый мужик с сумкой. Может, у него нож. Может, в сумке только майки, трусы и «Доширак». Он шёл к свету. Свет был в конце улицы у большого торгового центра. Туда, на площадь, шло много народу. Много народу шло и в другие стороны. В некоторых дворах жгли костры.
Вдруг раздался крик и звон разбитых окон, оттуда, из разбитых окон, вывалился человек, со свистом пролетел и глухо упал на землю. Никто не подошёл, не посмотрел. Безразличие у всех и ко всему, что бы ни происходило. Или это холод?
А холод стал пронзительным, снег исчез, появился ветер. Он шёл быстро, взмок, и сейчас ветер делал из него ледышку. Ледышку из мужика ростом в метр девяносто сантиметров и сто пять килограммов веса ветер сделал за один квартал ходьбы.
Он вошёл на площадь перед торговым центром, словно путник из тайги в город будущего. Площадь была заполнена народом. Одна часть его стояла в очередь в сам торговый центр, который был освещён. По пару из его вентиляции было понятно, что ещё и отапливался. Другая часть народа курсировала вокруг огромного здания между работающими машинами и машинами, замёрзшими и покрытыми снегом. Да, ещё между ледяными скульптурами и новогодними ёлками, одна из которых работала. Её разноцветные лампочки, может, подбадривали или раздражали, даже выглядели как насмешка над полностью чёрным без света и тепла городом. Ещё были люди, уходящие вглубь города, в его темноту. Зачем? Ещё входы в торговый центр охраняли очень хорошо вооружённые люди в чёрном, руководили потоками пострадавших.
Людская масса скинула его в центр площади, где стояли машины, десяток работающих джипов, в основном «лендкрузеров», двухсоток и трехсоток. Все без номеров. Понятно, что их недавно угнали из автосалонов. Его невольно вынесло прямо к автомобилям.
Молодые мужики, сытые и с оружием, правда, каким попало, пили горячий чай из термоса. На лобовом стекле одной из машин была прикреплена табличка «БЕЗОПАСНОЕ ТАКСИ ОХРАНА». Он смотрел на эту табличку. Мысли в голове становились стройнее и чётче. Хотя, как мысли могут быть стройными? В его голове могут.
Ко-но-но-во, вдруг сказал он.
Это было первое слово, которое он произнёс вслух за, наверное, неделю. Или две? Произнёс слогами, язык прилипал то к нёбу, то к зубам, но слово получилось.
О! Хороший выбор! к нему подбежал невысокий мужичок с автоматом на плече и пластиковой кружкой чая в руках. Там и отопление, и связь, и тепловозы. Замечательно.
Можно легко выскочить из этого балагана, сказал второй очень здоровый мужик.
Сколько? спросил он.
М-м, двести км, два перевала, м-м. Таксу не знаешь? Понятно, маленький скосился на сумку. Тридцать граммов рыжья с пассажира и тридцать за охрану. Если один, то весь вес с тебя.
Если валюта, то можешь поменять на рыжьё там, здоровый указал на микроавтобусы в смежном с площадью дворе.
А рубли-и? еле выговорил он ещё одно слово кое-как.
Об интонации можно было догадаться только по гортанной «а» в начале фразы.
Ты чё-ё! Ха-а, рассмеялись они оба в голос. Кто такие рубли? Нет таких денег!
Что в сумке? просмеявшись, спросил маленький.
Лека-лекарства, он кинул сумку на снег.
Маленький проворно открыл, осмотрел, перетормошил всё и закрыл обратно.
Не, не катит. Зачем они? Валить надо быстро на юг, в сторону юга, неважно. Это главное лекарство.
Ага, кивнул здоровый, а то, как овец, бля, он кивнул в сторону сияющего здания центра, как овец, набьют в вагоны, бля, или в бараки, бля, типа переселя, он осклабился кривоватыми зубами, тся.
Чаю, вдруг сказал или попросил он.
Чем ответишь? округлил глаза маленький.
Он пнул по сумке.
А, да, кивнул маленький, бодро залез в сумку, вытащил пару пачек нужных ему таблеток, счас, и ушёл к дальнему джипу.
Даже не джипу, а бензовозу, его овальный зад торчал из двора. Он нагнулся закрыть сумку, заметил вывалившуюся пачку «Трентала», подобрал её и сунул в карман штанов. «Что ж тут происходит?» подумал, выпрямился, а сумку поставил между ног.
Война? спросил он у здорового.
А ты откуда? Чё за, бля, вопрос? удивился мужик.
Я бухал, гордо ответил он.
Молодец, это ты молодец, ты, это, бля, много пропустил, почти всё.
На-а, держи, вернулся маленький с кружкой чая.
Он взял в руки чашку с быстро остывающим чаем, хлебнул, хлебнул ещё. Даже почувствовал сахар, выпил всё и слизал как мог сахар со стенок. Подумал, что делать с кружкой, не придумал и кинул под ноги. Где и без кружки валялось всё: пакеты, раскрытые и закрытые сумки, коробки, шапки, рукавицы, игрушки и очень много телефонов.
Потоптавшись немного на месте, он направился в сторону центра, где увидел привязанный к стропилам плакат «РЕГИСТРАЦИОННЫЙ ПУНКТ». В сторону дверей стояло человек сто, может, больше. Он встал с краю, где был ещё один вход, который охраняли два автоматчика.
Ты чё-о?! Рыло охуевшее!!! вдруг услышал он крики.
Это выясняли отношения, видимо, военные и эти охранники. Военных было пять человек, они, естественно, были вооружены и, естественно, на взводе эмоциональном. Они пытались пройти внутрь здания, а охрана пыталась забрать у них оружие.
Ослоёб ебаный! метафорические сравнения у военных были, как всегда, на высоте стиля. Ты ни хуя не понял? Долбоёб! Оружие сдавать не будем! Не пустишь сейчас открываем огонь на поражение, особо наши снайпера, для которых вы, ослы, как, блядь, на ладони, бля! Понял?
Что отвечали охранники, он не слышал. Наверное, им было нечего отвечать, просто нечего.
Давай веди к главному! У вас есть связь, мы это знаем, нам нужна только связь и всё. Потом мы уйдём.
Кроме очень понятных слов у офицера в руках был ещё один аргумент: автомат Калашникова с приделанным к стволу длинным штык-ножом, который блестел и переливался, отражая свет разноцветных лампочек с ёлки, и был нацелен в шею одного из людей в черном.
Пошёл, нах-х! главный из военных наконец-то пнул ногой охранника, и они невнятной толпой закатились внутрь здания.
Недолго думая, он прошёл за ними, прошёл, уже не обращая внимания на разборки внутри большого зала, где всё равно побеждали военные. Он осмотрелся и быстро понял, что дальше путь преграждали произвольные кабинки, собранные из рекламных плакатов и щитов, где стояли столы, за которыми сидели люди в чёрном. Он прокрался в одну из кабинок и сел на стул. С другой стороны стола никого не было. Только гудел включённый ноутбук. Ноутбук был чёрным, без опознавательных знаков.
Ты-ы недопонял?! Какой на хуй мэр?! Главная комендатура! Связь быстро давай! Урод!
Похоже, победа была за военными. Да и ладно. Ему сытые охранники чего-либо никогда не нравились. Нет не чего-либо, а банков. И все их службы безопасности и эти ещё, коллекторские службы. Наверное, все деньги они уже вывезли сами, наплевав на вкладчиков и кодекс какой-нибудь их чести. Хотя часть их точно попала в те машины, где меняют золото на валюту, или наоборот. Через некоторое время размышлений он понял, что никто ничего не меняет и никуда не возит. Отбирают там же в тёмных дворах, хорошо, если просто отбирают, но это вряд ли, убивают, просто и быстро. Потому что холодно.