Большие проблемы маленькой блондинки - Романова Галина Владимировна

Аннотация: Жанна Масютина давно поняла, что муж ей изменяет. Обманывать себя не имело смысла. Чего стоили его поздние, а точнее ранние — под утро, — приходы домой, его вечное равнодушие и холодность? Чего стоили фотографии, на которых ее супруг целовал и обнимал другую — хрупкую белокурую девочку?.. И вот теперь эта малышка убита. Все указывало на то, что в преступлении замешан Масютин. Не потерпел измены юной любовницы — и отомстил. Так думали его приятели, так считала милиция, так казалось и Жанне. И только где-то в глубине души ее терзали сомнения: не мог Масютин убить. Но достоин ли блудный супруг того, чтобы обманутая жена принялась доказывать это?…

---------------------------------------------

Галина Романова

Глава 1

Отвратительное утро…

Нет, не так.

Отвратительным было настроение, которое даже самое прекрасное утро превращало в отвратительное. Хотя…

Хотя что такого прекрасного могло быть в угрюмой пасмурности нового дня, хмуро выползающего на свет божий? Вроде и дождя нет. И ветер, как ни странно, угомонился, а пару дней перед этим буйствовал о-го-го. И солнце, казалось, обещало прорвать жиденькую кисею облаков, но…

Но все не то! Не то, не то, не то.

Невеселое какое-то это спокойствие. Мало того, гнетущее, щемящее и… опять же отвратительное.

Вот и снова съехала! С чего, как говорится, начала, тем и закончила. И ничего-то ей не мило, и ничего-то она не хочет, и ничего-то ее не радует, а так хотелось бы. Так соскучилась по простым человеческим радостям, черт бы все побрал!

Так хотелось, чтобы утро радовало и вечер. Чтобы ветер не мешал смеяться, а солнце не заставляло плакать. Чтобы ночь до обидного была короткой, а не превращалась в холодную бесконечность.

Жанна не помнила, сколько времени простояла, уткнувшись лбом в холодное оконное стекло на кухне. Может, час, может, меньше, но по тому, как начало покалывать между лопаток и под коленками, поняла, что простояла достаточно долго.

Она оттолкнулась от подоконника онемевшими руками, плотнее запахнула на груди халат и с тоской посмотрела на часы. Полседьмого. Через час нужно будить детей в школу. Хотя сегодня они, наверное, сами повыскакивают из своих комнат. Тридцатое мая ведь, последний день учебы. А через два дня уедут по путевкам в лагеря. Вот и считают часы, подгоняя время.

Дети уедут почти на весь июнь, а она останется. Одна. Ужас какой! Что она будет делать без них?! Чем займет себя?! Общественницей заделается или примется рекламные буклетики и глянцевые журналы прохожим навязывать, а может, хот-догами торговать, а?

Очумела! Совсем очумела или свихнулась на почве ничегонеделания и природной подозрительности. Это были его слова, не ее. Это он так умничает, не пытаясь даже оправдываться. Не считает нужным, как же! Он же весь уработался, изорвался… Истаскался — это уже ее комментарий.

Истаскался-истаскался, тут уж не поспоришь. И он всегда в этом месте затыкался и глядел на нее с гневным укором. Чего, мол, городишь, дура?! Да еще при детях!..

А, типа, дети — дураки совсем. Ничего не понимают. И не знают, где и сколько ночей в неделю должен их папа ночевать. По всем подсчетам и выкладкам выходило, что дома! И что ровно семь дней в неделю ночевал их папа не в своей кровати, а…

Вот где именно он ночевал, Жанна до сих пор так и не узнала. Нет, он не каждую ночь, конечно же, отсутствовал. Точнее, приходил он почти всегда, но почти всегда утром!

Разве половина пятого — это ночь?! А шесть утра, это как?! Да даже три пятнадцать уже не ночь, как ни крути.

Вялой рукой ухватив чайник за ручку, она подставила его под струю воды. Потом обтерла чистой салфеткой и поставила кипятить. Нужно срочно выпить кофе, пускай даже растворимый. В такое утро сойдет и он.