Коммерческий канал был допущен сюда в начале девяностых годов, и теперь от него были не прочь избавиться. Носился слух, что в малый корпус хотят переселить бухгалтерию, экономистов и кадровиков. Мешал хитро составленный договор, в соответствие с которым «Город плюс» мог не волноваться за свои площади еще десять лет. Поэтому любые намеки на переговоры с соседями генеральный директор Андрей Константинович Носов спокойно игнорировал
Баранников достал из футляра очки, протер их кусочком замши и водрузил на нос.
Ну-с, приступим, сказал он вслух.
Оля покосилась в его сторону и опять уткнулась в компьютер.
Василий Иванович поднаторел в проведении дознаний и внутренних расследований задолго до прихода на телеканал. Он вывел на чистую воду немало бойцов везде, где протекала его воинская служба. Юре и Ричарду, правда, Баранников не сумел дозвониться, как ни старался, но это было не принципиально. Картина вырисовалась такая.
Контрольная запись эфира позволила установить время начала похабной трансляции с точностью до секунды. В тот момент на территории канала находились пятеро сотрудников. Малявкину, как ни странно, зам гендиректора с его богатым жизненным опытом склонен был верить. Вряд ли при явных симптомах отравления незадачливый оператор озаботился заменой музыкального клипа на немецкое порно. Страдалец бежал, бросив дверь в аппаратную открытой, с ключами в замке. Тот факт, что он в итоге очутился в женском туалете вместо мужского, ярко свидетельствовал о его самочувствии.
Гена и Оля, судя по их запискам, готовились к монтажу анонсов. Каминская слыла фирменным голосом канала и приехала, как и Гена, в начале восьмого, чтобы ровно в восемь приступить к озвучиванию. Эта пара должна была управиться строго до девяти, поскольку затем начинался полноценный трудовой день с его беготней и посторонними шумами. Для изолированной студии звукозаписи «Городу плюс» места не хватило, так что выкручивались, как могли.
Подготовка, согласно показаниям обоих подозреваемых, протекала в холле перед эфирной студией, на большом кожаном диване с приставным столиком. Из холла дверь аппаратной была не видна. Естественно, Гена с Олей в одних и тех же выражениях уверяли, что ничего не заподозрили, пока не объявился взмыленный Василий Иванович.
Приступить к работе пораньше они не могли, потому что основное монтажное место занимал Фима Орлов, генеральный продюсер. Пышный титул он придумал себе сам, для внешних сношений, а в действительности пахал и за рекламного агента, и за корреспондента, и частенько за оператора. Монтировал и озвучивал свою продукцию Фима тоже своими силами. Такой человек-оркестр особенно пригождался каналу в период становления, и сейчас продолжал играть важную роль в связях компании с миром бизнеса. Генеральный директор позволял ему многое, включая свободный график, а о барышах Орлова в коллективе ходили легенды. В ответ на реплики завистников Фима сладко улыбался и приговаривал: «Фамилия у меня подходящая. Орёл. Понимаешь, да?»
В роковое утро он, как обычно, с энтузиазмом делал ролик для ресторана «Парадиз» и наушников с головы не снимал. Соответственно, тоже не видел и не слышал ничегошеньки вокруг. Чтобы всё успеть, Фима пожаловал на канал первым в половине седьмого. Состояние оператора Малявкина не вызвало у него вопросов, хотя здоровались они за руку, а не через порог.
«Ой, не мог не учуять запах», подумал Василий Иванович, понимая, что это не Бог весть какой криминал, да еще применительно к генеральному продюсеру, любимцу шефа.
По словам Гены и Оли, Фима безвылазно оставался в аппаратной монтажа. В противном случае он неминуемо проследовал бы через холл, мимо них. Эти показания сладкой парочки подтверждались Фимой. Таким образом, на подозрении оставалась только девушка Наташа, ответственная за программу о новинках кино. Она с семи часов, обложившись пиратскими кассетами, заседала в административном отделе, рядом с постоянным местом Оли. Там стоял видеомагнитофон с монитором, предназначенный для контрольного просмотра всего, что шло в эфир. В девять ноль-ноль Наташе также предстоял монтаж.
«Какого чёрта они с вечера не готовятся?» мысленно сказал себе Баранников, но тут же отозвал свой вопрос.
Бурное развитие информационного вещания на канале привело к такой нагрузке на аппаратуру, о которой его основатели и помыслить не могли. Магнитофоны и пульты были заняты без перерывов. Перспектива круглосуточных съемок и монтажей с каждым месяцем становилась реальнее.
Да, Наташа тоже сидела в наушниках, из-за чего звуки окружающей среды не долетали до нее абсолютно. На соседнем столе разрывался от звонков телефон (звонили то возмущенные зрители, то Василий Иванович, покуда ему не подали такси), однако она без остатка растворилась в мире грез Голливуда. Оля располагалась далеко от своего рабочего места, и настойчивые трели доноситься до нее тем более не могли. Вменить ей это в вину было сложно, так как по контракту трудовой день администратора начинался с девяти.
Василий Иванович сдернул очки с носа.
Так-с, произнес он.
История выходила загадочная. Алиби не имел никто. Очутиться в аппаратной эфира после панического бегства Малявкина мог любой из перечисленных сотрудников. Но зачем, с какой целью? Где мотив, как выражаются в детективах?
Зам гендиректора извлек из принтера чистый лист бумаги, достал из письменного прибора образцово наточенный карандаш и нарисовал четыре отдельных круга. Два, чуть поколебавшись, связал стрелкой. Гена и Оля, с точки зрения следствия, могли сойти за одно лицо.
Маячила и дополнительная версия, совсем уже отдававшая заговором. Вахтерша на первом этаже, баба Зина (как ее звали телевизионщики) заверила Баранникова в том, что после Гены с Олей ни один сотрудник «Города плюс» мимо поста не пробегал. Увы, доверять ей на сто процентов было проблематично. Все знали, что пропускной режим в здании отличается редкостным либерализмом, а баба Зина, как и ее напарницы, время от времени отлучается попить чайку.
Невероятно, но факт: через малый корпус и двор с гаражом любой желающий мог беспрепятственно проникнуть в главное строение ГТРК. Такой подход к безопасности просто изумлял Василия Ивановича. На центральной проходной гостелерадиокомпании, по образу и подобию «Останкино», дежурили милиционеры с автоматами, здесь же дорога, по сути, была открыта. Захватить передатчики и прервать сигнал сумели бы какие угодно злоумышленники.
Само собой, пройти в малый корпус через двор ГТРК тоже можно было, не привлекая внимания. В торце здания имелась неброская дверка служебного входа, и запирали ее крайне редко. Баранников не поленился проверить. Зафиксировал, что воспользоваться ею этим утром был способен первый встречный. Лестница, предназначенная для эвакуации при пожаре, вела от нее прямиком на третий этаж, в курилку.
Василий Иванович покатал карандаш по столу и вывел в нижней части листа пятый круг, внутри него вопросительный знак. Шпиономанией отставной полковник, по его личному мнению, не страдал, но и мораль современного общества оценивал скептически. Конечно, версия с вылазкой, предпринятой конкурирующим каналом, выглядела диковато, а главное как возможный диверсант узнал, когда именно ему следует появиться в опустевшей аппаратной?
Поразмышляв еще несколько минут, Баранников жирно перечеркнул дополнительный круг.
Рисуете, Василий Иванович?
Зам гендиректора обернулся. Занимаясь анализом и синтезом, он совершенно абстрагировался от окружающей действительности. Рядом с его креслом с удобными подлокотниками стоял, покачиваясь на носках до блеска начищенных ботинок, Александр Владимирович Ветров. Другой, не менее значимый зам.