Мама поставила перед Димой чашку горячего чая и большой кусок торта и села напротив.
Ты совсем не отдыхаешь, сказала она, нежно проведя рукой по Диминым синякам под глазами. Дорогой мой, и сдалась тебе эта гимназия! Давай мы переведем тебя в государственную школу. Сможешь учиться и не работать.
Мам, мы уже это обсуждали. Я там всех знаю, это последний год. И образование там одно из лучших, смогу поступить в хороший вуз на бюджет.
Ты себя загонишь
Осталось несколько месяцев потерпеть, мам, переживу.
Может быть, мне стоит найти еще работу
Мама работала искусствоведом и организовывала выставки. Раньше, когда все было хорошо, она называла это «профессией для души». Те деньги, которые она получала, мама тратила только на себя, и это казалось приемлемой, приятной суммой, а сейчас она в ужасе хваталась за голову, стараясь придумать, как бы еще урезать расходы, чтобы ее зарплаты хватило на все бытовые нужды.
Не говори ерунды, Диму всегда раздражали пустые разговоры, не ведущие ни к каким результатам. Если бы мама действительно хотела, уже давно нашла бы вторую и третью работу, а не начинала бы робкий разговор на эту тему. Но Дима давно смирился с тем, что мама хрупкий цветок, который надо оберегать, иначе стебель сломается. «Он уже почти переломился», с досадой подумал Дима, когда мама протянула руку, чтобы пододвинуть сахарницу поближе, и он увидел ее практически прозрачное запястье, которое обвивали, как змейки, синие венки.
После ужина уже в своей комнате Дима открыл электронный дневник, чтобы посмотреть домашние задания, и случайно взгляд его упал на поле, подсвеченное красным. Три двойки по истории. «Чертово ископаемое! Ведь за прогулы поставила!» разозлился Дима, а потом открыл учебник, чтобы прочитать то, что пропустил, и с ужасом осознал, что уже не понимает контекст эпохи, не улавливает сути из-за того, что не посещал уроки. «Нет-нет, надо просто прочитать, что было до этого» он пролистал на несколько глав назад, но, стоило ему приступить к событиям более ранним, как он не мог вспомнить и то, что случилось до этого. В ужасе Дима понял, что весь год практически не вслушивался в слова преподавателя. Отчаяние и страх, в несколько раз усиленные ночью за окном и усталостью, накатили на него одной большой волной. «Как же я экзамен по истории сдам? Я же даже репетитора не нанял, считал, что с помощью школы и сам смогу подготовиться» Расстроенный мрачными перспективами будущего, Дима положил голову на стол и закрыл глаза. Сквозь дремоту он услышал, как хлопнула входная дверь и мама тихо спросила отца: «Ну что?» Последовавшее за этим вопросом расстроенное молчание похоронило в Диме надежды на то, что все наладится, и он погрузился в тревожный сон.
На следующее утро, наскоро перекусив бутербродами, Дима поспешил в школу. Хотел переговорить с историчкой до начала уроков.
Лидия Викторовна, можно?
Он заглянул в класс и увидел, что учительница снимает уличную обувь и надевает ту, в которой ходила в помещении: видимо, только что пришла.
Да! Быстрым движением она задвинула уличную обувь под стол.
Я по поводу двоек. Как я могу их исправить?
Поправив очки, которые, как микроскоп, в несколько раз увеличивали ее строгие глаза, она уткнулась носом в потрепанную тетрадочку, в которой проставляла все оценки (тогда как вся гимназия уже давно перешла на электронные дневники).
Декабристов, что же ты с такой исторической фамилией так отстаешь? Дима счел вопрос риторическим и промолчал. Хорошо ведь учился, а тут раз и Бери пример с Паши Ларина, золотая голова у мальчика!
Дима вспомнил предложение Паши и усмехнулся. Золотая голова, а занимается такой ерундой. Надо же, проверять, можно ли влюбиться за 36 вопросов, делать ему нечего.
Напишешь мне три контрольных на темы, которые пропустил. Все сразу. Через две недели у меня будет на это время.
Дима кивнул, поблагодарил и вышел из кабинета. Как же за две недели выучить такой объем материала? Да и вообще, до экзаменов всего ничего, нужно бы в принципе предмет подтянуть. Подойдя к своим одноклассникам и с бодрой улыбкой ответив всем на приветствие, Дима увидел темную головку Нади Строгановской, и в голове его снова всплыл недавний разговор: «Что там сказала историчка, Паша хорош в ее предмете?» Пришедшая в голову идея показалась Диме интересной, и, когда учитель разрешил всем зайти в класс, он подсел к Паше Ларину и сказал:
Эксперимент не отменил?
Хотелось бы провести.
Короче, я согласен, но в обмен на твою помощь. Мне нужно подтянуть историю.
Паша нахмурился:
У меня у самого миллион дел
Ну на нет
Дима собирался встать, когда Паша все-таки сказал после минутного колебания:
Ладно, хорошо! Я помогу тебе, будем вместе готовиться, но не филонь и не ерничай во время эксперимента!
Забились, обрадовался Дима и бросил быстрый взгляд на Надю. «Красивая, конечно, но холодная, как статуя» подумал он.
Глава 3
В твоей семье отношения теплые и близкие?
Надя натянула черные колготки и поправила юбку. Из зеркала на нее смотрела темнобровая девушка в школьной форме, только подчеркивающей юность ее обладательницы. В столовую Надя вошла бодрым шагом.
Доброе утро!
Мама сделала глоток из своей кружки и улыбнулась:
Доброе, солнышко.
Надя посмотрела на папу, ответившего ей взглядом человека, день которого не задался и который уже везде опоздал:
Тебя подвезти? спросил он, на ходу одновременно отхлебывая кофе и стараясь затянуть галстук.
Нет, я сама, пешком, ответила Надя, завороженно наблюдая, как мама встает и, смеясь над обычным для утра ворчанием отца, помогает ему с галстуком.
Уже двадцать лет ты их носишь, а все никак не можешь сладить. Мама положила руки отцу на грудь.
Если я с этой удавкой совладаю, то лишусь этих минут с тобой, Оленька, улыбнулся отец. Казалось, он совсем забыл про спешку.
Застывшая Надя пошевелилась и затронула стул, который скрипнул. Родители тут же очнулись.
Сколько времени, Надюш? спросил папа.
Восемь.
Как восемь?!
Все переместились в прихожую. Папа быстро накинул на себя плащ и взял свой черный кожаный портфель.
Ну, я ушел
Пап, подожди, не думая, воскликнула Надя и тоже стала надевать свой легкий плащ, подбросишь?
Ты же говорила Папа бросил взгляд на наручные часы. А! Ладно, давай быстрее!
Уже бегу Она схватила шелковый платок, но повязывать не стала.
Хорошего вам дня, дорогие, разнесся по подъезду мамин голос, когда двери лифта открылись.
В машине Надя специально села на переднее сиденье. Краем глаза наблюдая, как папа выезжает с парковки и уверенно крутит руль, она молчала. Она понятия не имела, зачем вдруг решила ехать с ним. Какое-то время назад ее открытие, как ей казалось, начисто лишило ее теплых чувств к отцу, но сейчас, вспоминая недавнюю теплую сцену в столовой, Надя снова захотела ощутить себя дочкой такого сильного и замечательного папы, каким она его считала всего лишь в том году.
У гимназии автомобиль затормозил.
Хорошего дня тебе, только и сказала Надя. Она была страшно разочарована этой поездкой.
Тебе тоже. Папа сильно спешил, поэтому, как только Надя захлопнула дверь машины, дал по газам.
До начала занятий оставалось еще десять минут. Коридоры школы были до потолка набиты смехом и гудением учеников. Пробираясь сквозь толпу старшеклассников, Надя заметила Пашу Ларина в тихом уголке. В руках он держал потрепанную книгу, обложка которой выглядела до того скучной, что Надя нисколько не усомнилась в том, что читает он не художественную литературу (что еще куда ни шло), а какой-то учебник.
«Боже мой, думала она, пока поток толпы нес ее по коридору, как дощечку ручей, во что я ввязалась? Нельзя действовать сгоряча, сколько раз я это уже себе повторяла. А все из-за отвратительных слов Семеновой. Нет, надо отказаться! Вряд ли я сильно подведу Пашу, уверена, что Декабристов ни за что не согласится участвовать. Поговорю с Пашей после уроков, объясню, что погорячилась и что нет у меня времени на этот научно-исследовательский цирк».