Да, в гимнастерке, да, с тремя «кубарями» в малиновых петлицах.2 Но это был я! Темные волосы, зачесанные назад, как у меня, и форма ушей такая же, и носа, и губ! Те же глаза, те же упрямые складки в уголках рта. Даже родинка на левой щеке присутствовала!
И, как контрольный выстрел, надпись под портретом, большими четкими буквами: «Антон Иванович Лушин». Мои «паспортные данные»
Джинсовая бабушка подняла на меня глаза. Страшно побледнев, она пошатнулась, роняя фотографию. Одной рукой поймав ламинированный снимок, другой я подхватил старушку.
Это не он! ляпнул сдуру. Это не я!
Тося жалобно простонала бабушка. О, господи Вы до того похожи на Тосю! Копия просто!
Да уж! буркнул я, мрачнея.
Мы продолжили путь, чтобы не мешать «однополчанам», а охавшая старушенция отобрала у меня портрет.
Как вы себя чувствуете? покосился я на нее, с трудом собирая мысли обратно в опустевшую голову.
Нормально боязливо вздохнула бабуська не кольнет ли сердчишко. Позвольте Сколько вам лет?
Двадцать семь, не стал я скрывать.
Надо же горестно покачала головой моя нечаянная спутница. Антону было двадцать восемь в сорок втором Он погиб через неделю после своего дня рождения.
«Все чудесатее и чудесатее», подумал я, и кисло поинтересовался вслух:
Антон родился в июле?
Да, девятнадцатого числа, мелко закивала старушка. Он как раз училище заканчивал, военно-политическое, и ко мне забежал на каких-то полчасика. Я заварила чаю, Тося выложил, как пирог, полбуханки настоящего хлеба душистого, теплого еще Да, это был праздник!
Антон ваш жених? осторожно поинтересовался я, чувствуя, что безумие уже рядом, за спиной, жарко дышит в затылок.
Ах, что вы, что вы! всплеснула бабуся худыми ручками, махнув портретом, словно опахалом. Он мой брат! и затрясла головой: Ох, ну до чего же вы похожи, сил нет!
Все куда хуже, криво усмехнулся я. Простите, как вас величать?
Дарья Ивановна Стоцкая, церемонно представилась сестра «двойника». Лушина моя девичья фамилия.
Все куда хуже, любезная Дарья Ивановна, медленно заговорил я. Меня тоже зовут Антон Иванович Лушин, и я родился девятнадцатого июля.
Стоцкая прикрыла рот ладошкой.
Так не бывает пролепетала она растерянно.
Я тоже так думал, невесело хмыкнул я. До сегодняшнего дня. А какие-нибудь особые приметы были у вашего брата? Ну, там, шрамы или татушки?
Татушки? растерялась старая. А-а, татуировки! Да-да-да! Тося еще в школе наколол себе вот здесь, на левом предплечье имя «Катя». Потом, правда, он едва мог вспомнить эту свою первую пассию, но память осталась на всю жизнь Жизнь, да вздохнула она. А! И еще у Тоси был страшный шрам на ноге, ниже колена в детстве сильно поранился косой.
Понятно протянул я. Ну, у меня такого точно нет. Скажите, Дарья Ивановна, а фотографии ваших родителей сохранились?
Сначала, похоже, она не поняла, а потом часто закивала.
Да-да-да! Пойдемте Антон! заторопилась Дарья Ивановна. Надо же разобраться, вы правы. Если это совпадение, то что тогда чудо?
Жила Лушина-Стоцкая неподалеку от Пушкинской, в скромной квартире на третьем этаже старого, дореволюционного еще дома с толстенными стенами и высоченным потолком. По дороге я вызнал у Дарьи Ивановны некоторые семейные секреты. Они и успокоили меня немного, и раззадорили. Выяснилось, что мать Антона звали Лидией, а не Натальей, как мою маму, да и родился «двойник» в Москве. Я же появился на свет в Ленинграде, обозванном Санкт-Петербургом за год до первой моей «днюхи».
В квартире Стоцкой застоялась тишина, лишь настенные часы с малахитовыми колонками мерно отбивали секунды. До блеска натертый паркет, старинная мебель из красного и вишневого дерева, бронзовая люстра с хрустальными подвесками, позванивавшими на сквознячке во всем чувствовался достаток и прилежный уход. По комнатам блуждали, причудливо мешаясь, легкие запахи ванили и валерьянки.
Закрыв могучую входную дверь, Дарья Ивановна шустро разулась и просеменила в гостиную. Привстав на цыпочки, она достала с верхней полки книжного шкафа пухлый фотоальбом в золотисто-желтой бархатной обложке, и бережно опустила его на большой овальный стол, застеленный камчатной скатертью.
Вот! выдохнула «баба Даша», пролистнув пару картонных страниц с прорезями. Это моя мама, а вот они с отцом на свадьбе.
Я внимательно присмотрелся к большому, малость пожелтевшему фото. Иван Лушин отдаленно смахивал на моего отца, но вот его жена ни капли не походила на маму. И слава богу.
А как его звали, Дарья Ивановна?
Иван Романович! Он погиб в сорок первом
Я приободрился моего деда крестили Михаилом. Мы просмотрели весь альбом, пока не дошли до пожелтевших открыток и выцветших писем.
Это от Тоси вздохнула Стоцкая. Боевой такой был Его даже Мальчишом-Кибальчишом прозвали. Видите, подписался? «Твой Мальчиш»
Глянув на бледные строчки, я сжал губы мой почерк! А Дарья Ивановна развела суету вскипятила чай, достала утрешний пирог с ягодой. Отказываться я не стал уж больно падок на выпечку.
Скажите, а где погиб ваш брат? спросил, отдуваясь после второй чашки.
Ох, Тося даже до места службы не доехал! завздыхала Дарья Ивановна. Это где-то в Калининской области, около Волги там она совсем еще узенькая. Его направили в 718-й полк 139-й дивизии долго я эти цифры заучивала Из Калинина Антон добирался до линии фронта на штабной «эмке» он и еще ротный из того самого полка Андрей Павлов, если мне память не изменяет. Да-а А тут налет! «Юнкерс» сбросил огромные бомбы, они взорвались, и «эмка», как ехала, так и скатилась в воронку, но внутри уже не осталось живых «Мессершмитт» выпустил по машине очередь из пулемета Вздохнув, Стоцкая понурилась. Я все это только после войны узнала. Случайно пересеклась с командиром 718-го стрелкового полка. Вот он мне все и рассказал Там даже хоронить было нечего, «эмка» долго горела водитель прихватил в дорогу запасные канистры с бензином! Я потом приезжала на то место несколько раз. Там ручеек протекал, так он заполнил две или три воронки, большие такие, и получилось озерцо. Летом вода в нем прогревается до самого дна. Я даже ныряла, когда совсем молодая была. Однажды рукою раскопала песок на дне, а под ним ржавая крыша «эмки». Страшно стало, и я быстрее-быстрее наверх! Ох, да что это я все о себе, да о себе! Вы-то как, Антон? Работаете? Или учитесь?
Я-то? мне захотелось почесать в затылке. Ну, что вам сказать? Хвастаться особо нечем, Дарья Ивановна. Балбес, потому что. Пытался поступить в институт не вышло. Пошел служить. После дембеля работал на Севере бурильщиком. Подзаработал, купил двушку в Калинине в Твери, то есть. Устроился в рекламное агентство, но ненадолго сократили. Думаю, опять в Заполярье податься. Хотя Не знаю. Ну, не нашел я пока что дела по душе! Мне, если честно, куда больше нравится в отпуск уходить. Мы тогда с ребятами в леса подаемся, на места боев. Поисковики мы. Откапываем павших, хороним по-человечески, с салютом, чтобы все, как у людей. Иногда даже узнаем, кто именно погиб. Тогда ищем родственников, пусть знают.
Хорошее дело, Антон, серьезно сказала Дарья Ивановна.
Хорошее, согласился я. А жизнь-то проходит Ладно, спасибо вам, пойду.
Ох! подхватилась Стоцкая. Давайте я еще чайку согрею!
Спасибо, Дарья Ивановна, и так уже булькает, улыбнулся я. Скажите, а где именно погиб ваш брат? Где то озеро?
Ох Сейчас я атлас
Достав огромный «Атлас СССР» в коленкоровой обложке, Стоцкая с ходу открыла нужную страницу.
Вот, смотрите, Антон Тут я карандашом провела путь 139-й дивизии. Вот, от Калинина на Мялково, Перемирки, дальше ага, Ворошиловские лагеря Там у них были полковые учения на тему «Полк в обороне», а на следующий день «Усиленная стрелковая рота в разведке». Вот, я на полях начеркала Потом батальонные учения «Наступление стрелкового батальона на что? Непонятно записала А, «на обороняющегося противника» Так Ага Старица, Сафроново, Шалумово-Луговая, Ботнево Вот! Ботнево! Двадцать второго июля дивизия сосредоточилась в лесу, в районе Ботнево и Теличино, штаб дивизии в Бели Или в Белях? Ну, не важно! Двадцать третьего июля Антон почти уже добрался, куда нужно. Ему совсем немного оставалось! «Эмку» обстреляли на дороге за деревней Старый Рукав, не доезжая моста через речку Бойню. Вернее, не на самой дороге водитель свернул налево, в лес, но далеко не ушел