Я присел в пестрой мешанине светлых и темных пятен, замер.
Вдоль заводского забора крались двое. Эти, так же как и я, не покидали тени, из чего я заключил: мы имеем дело не с людьми нового хозяина.
Тогда кто бы это мог быть? Ближний участок стены возвели лет сорок-пятьдесят назад, тогда завод был на подъеме и строили на совесть, в соответствии
с тогдашними представлениями о процветающем советском предприятии. Забор поставили кирпичный, высотой метра два, поверху кладка шире — вроде
своеобразного украшения; перелезть трудновато, расширенная часть нависает над головой. Все это я в детстве не раз обдумывал, потому что на заводской
территории всегда валялось полно занятных штучек… да и если бы мне удалось перебраться через этот забор, ничего особенного не грозило, дядя
вступился бы. Но способа проникнуть на ремжелдоровский двор я тогда так и не придумал. Забор и сейчас оставался серьезными препятствием для
взрослого сильного человека.
Мое укрытие находилось метрах в пяти от ограды, и я ждал, пока незнакомцы приблизятся. Вскоре шорохи стали громче — у подножия кирпичной стены
разрослись дикие заросли бурьяна, и этим двоим приходилось, чтобы оставаться в тени, продираться сквозь джунгли высотой по пояс. Вот я уже и
шевеление в темноте под забором различаю…
Чужаки замерли, не дойдя до моего укрытия.
— Ну вот, например, — очень тихо произнесла тень покрупнее. — Как раз подходящее место. Если бы днем глядеть, то, наверное, мы бы тропки нашли,
которые они протоптали.
— Это? — Тот, что поменьше, зашуршал стеблями.
— Это, точно говорю. Конопля, верняк! И шишки крупные будут, когда дозреет, я такие здоровенные разве что в Зоне встречал. Зашибись дурь, не
сомневайтесь!
Наркоманы какие-то, что ли? Я глядел, как копошатся в тени двое незнакомцев, и гадал, что бы все это могло значить. Потом и те, под забором,
тоже притихли — мне снова почудились едва различимые звуки. Видимо, что-то все же происходило, поэтому незнакомцы насторожились. Кто-то еще
приближается? Лениво прополз луч прожектора, ненадолго сделалось чуть светлее, но наш участок все равно оставался в тени — его заслонял забор.
Раздался шорох, мне показалось, что небольшой предмет перелетел через ограду с заводской территории на эту сторону, я услышал негромкий хлопок
— и неожиданно пустырь озарился ослепительным светом. В самом деле ослепительным, это не фигура речи, я по-настоящему лишился зрения. Закрыл глаза и
вжался в железяку, служившую мне укрытием. А вокруг что-то происходило, бухали тяжелые шаги, кто-то бежал вдоль забора, звучали возгласы, стук… Я
мог только догадываться, что на двоих, интересовавшихся коноплей, кто-то напал, причем атакующие имели численный перевес. Возможно, они не хотели
шуметь, я слышал лишь звуки рукопашной — глухие удары, стоны, хрип, гулкие выдохи… Потом хлопнул одинокий выстрел, но негромкий, приглушенный, будто
стреляли в упор. Раненый взвыл и тут же смолк. Потом еще крик… хрип, стон… Я рискнул приоткрыть глаза, но ничего не видел, только круговорот
разноцветных пятен. Тем временем звуки борьбы смолкли, шаги стали удаляться — много их, не меньше десятка пар ног, пожалуй… А я все сидел,
вцепившись в шершавую поверхность стального листа, изъеденного коррозией. И ждал, пока возвратится зрение. Наконец сквозь хоровод ярких пятен стали
проступать очертания стены и тени под ней — прямая темная полоса, выше переливаются оттенки серого, это охрана водит прожектором вправо и влево.