Часть I
БОЛЬШИЕ БОЛОТА
Места, по которым мы путешествовали, поражали необычайным изобилием всего живого. Человека здесь и не встретишь. Безмолвие царит над огромными
пространствами болот. На земле и под водой жизнь беспрепятственно множится. В воздухе стаями носятся пернатые, реки кишат подводными
обитателями.
Ничто здесь не стесняет душу. Долгие месяцы я жил привольной жизнью среди этих просторов. То, что я видел, превосходило всякое воображение:
полчища волков и медведей, несметные табуны лошадей, косяки журавлей и диких голубей. Я беспредельно радовался дуновению ветра, блеску воды,
шелесту трав и камыша.
И вдруг на нашем пути встали болота. По левую руку тянулась странная местность, пересеченная небольшими островками, на которых застыли в
задумчивости цапли, а сквозь заросли тростника пробирались курочки пастушки.
Мы перешли вброд мелкие протоки, на поваленной молнией ольхе, как на плоту, переплыли глубокое болото. Тогда нашим взорам открылась равнина с ее
могучей неведомой жизнью, лихорадочной суетой пресмыкающихся: у берега ползали гигантские жабы, в грязи и пожухлой траве скользили змеи,
неутомимые насекомые копошились во влажной земле, устраивая свои гнезда. Извержения удушливых смертоносных газов, вырывавшихся из толщи
зловонного ила, полыхание болотных огней по ночам, а особенно непроницаемое небо, низко нависшее над редкими островками суши, затерянной среди
мрачных вод, в зеленой пене водорослей – все это величие вселяло в нас чувство благоговейного страха.
Мы шли вперед, не решаясь повернуть обратно, тщетно пытаясь найти дорогу в болотах.
Август был на исходе, вот уже три недели мы брели наугад. На речных порогах у нас унесло палатки, люди приуныли, но командир не сдавался.
Исследователь, наделенный пытливым умом, неиссякаемой энергией, непримиримый до жестокости, не ведающий сомнений или слабостей, – он был из
породы людей, которые великолепно умеют бороться, подчинять себе всех и вся, геройски погибнуть, если потребуется, но чья личная жизнь течет
размеренно, монотонно, словно ее и нет совсем. Он подавлял нас своей волей.
Теперь и нашему проводнику азиату местность была совершенно незнакома, и на все наши расспросы он отвечал с печальной невозмутимостью сыновей
Востока:
– Не знай, земля злых людей… ничего здесь не знай!
Люди шли вперед, но уже ощущалось нарастающее недовольство. Я же беспокоился только за очаровательную Сабину Деврез, дочь капитана. Совершенно
непонятно, как она добилась того, чтобы ее взяли в экспедицию. Капитан, вне всякого сомнения, считал, что экспедиция займет немного времени и
будет неопасной, и девушке удалось его уговорить. К тому же люди, привыкшие к путешествиям, проникаются непостижимым оптимизмом, редкой верой в
свою звезду.
С каждым днем Сабина Деврез становилась мне все дороже: ее присутствие не только скрашивало наш трудный путь, но и доставляло мне неизъяснимую
радость. Тонкие черты лица и нежный рот создавали обманчивое впечатление хрупкости, – на самом деле она оказалась очень сильной – никогда не
болела, почти не уставала. Она придавала очарование всему путешествию – цветок шиповника среди диких зарослей.
Однажды утром нам показалось, что мы, наконец, достигли твердой земли. И пока мы шли по относительно сухому участку, капитан торжествовал:
– Так я и думал… Мы найдем выход на востоке… Там степи.
Но я не разделял его оптимизма! Всматриваясь вдаль, я предчувствовал, что нас ждут большие опасности.