Это не значит, что совсем равнодушно их воспринимаю, нет, но как-то… сдержанно, что ли? И не потому что сам себя намеренно
сдерживаю, просто гибель товарищей теперь вызывает какую-то глухую горечь - тихую, угрюмую. Зона обтесала меня, срезала острые углы и выступы.
Костю приняли в группе хорошо - он оказался свой в доску. В объединенном учебном центре Лабус подписал контракт на три года. У него с личным
фермерским хозяйством какая-то заморочка вышла, думал он, выбирал, между иностранным легионом и нами, и предпочел Зону, точнее, Объединенный
Командный центр, к которому наш батальон прикомандирован. Вот так и попал после обучения в нашу группу для дальнейшего прохождения службы в
должности санинструктора.
Во все он вник быстро, хватило двух месяцев, трех выходов «в поле». В нашей группе младше тридцати двух никого нет, мобисты комплектовали
подразделения по признаку предыдущего места службы. То есть служил в ГРУ - попадешь к спецам, служил в ВДВ - к десантникам, никто не обижался. Хотя
на этой почве в пункте временной дислокации батальона иногда возникали шовинистские споры, переходящие в проверку навыков рукопашного боя. «Но надо
же им пар как-то выпускать», - всякий раз отвечал комбат в штабе ОКа, когда после очередного выяснения отношений больше всех страдал контингент
российских миротворцев, попавший под горячую руку военсталов. Еще в состав подразделения входили три группы, состоящие из бывших бойцов бригад ГРУ,
а так же взводы радиоэлектронной разведки и борьбы.
Мы с Лабусом сдружились, хотя и не похожи. Так часто случается, разные по характерам люди находят друг у друга что-то общее, только одним им
видимое и понятное.
После взлёта почти все задремали, не спали только командир, я и Костя. Он постоянно поправлял грузовой контейнер возле ног и приглаживал
ладонью ежик волос с заметной проседью - в общем, нервничал. Придвинувшись ближе, я сказал ему в ухо:
- Не суетись.
Лабус хмыкнул.
- Тебе легко говорить. А у меня только три учебных прыжка в центре подготовки. В составе группы вообще ни одного.
- Ну вот и прыгнешь в первый раз. Это все ерунда, меня сама задача смущает.
- А что такого? - удивился он. - Район довели, цель ясна…
- Вот именно. Район есть, цель - упавший вертолет… Только слишком глубоко прёмся. - Я поправил ремень подвесной системы, сел удобней. - И
десантируемся парашютным способом… Таких акций не проводилось еще вообще ни разу. И кого забирать не уточнили.
- Чего? - он придвинулся ближе, не расслышав последние слова за шумом двигателя.
- Говорю: кого точно мы там забрать должны - не знаем. Жив ли он, или может кто из экипажа не разбился - тоже. Ну и в Зоне так глубоко ещё не
работали, понимаешь? Это тебе не на Янтарь по тревоге летать или пешочком с научниками по проверенным маршрутам ходить к Периметру.
- На том вертолете маяк должен стоять.
- Стоит, так что с того? Это ж Зоне, а не полигон в учебке. Тут бывает, что электроника работает отлично, а бывает - вырубается на фиг.
До места летели минут сорок, потом из кабины показался штурман и кивнул командиру - пора. Командиру нашему, бывшему капитану ВДВ, около
тридцати пяти, крепкий среднего роста мужик с обычным лицом и неожиданно яркими синими глазами.