Затронута тема власти, правительства. Пусть мельком, без длительного анализа, но все же показан произвол властей. Гек в порыве испуга просит судью Тэтчер забрать весь его капитал, мистер Тэтчер, конечно, в течение нескольких секунд отказывается, но все же очень быстро позволяет себя уговорить и покупает у наивного мальчишки его капитал за один доллар. Не самая выгодная сделка для Гека, мягко говоря.
В районе Арканзаса Гек и Джим знакомятся с двумя бессовестными мошенниками и проходимцами. Какими же прозвищами их наделяет автор? Герцог и Король Интересная аналогия получается
Пьяный отец Финна ругает правительство за то, что нельзя продать некоего вольного негра из Огайо, и за то, что есть штат, в котором этому самому негру разрешено голосовать. Грубиян даже сам отказался идти голосовать, когда узнал о таком «безобразии». Но в манере изображения этого эпизода настолько очевидна ирония Марка Твена, что видно невооруженным глазом личное отношение автора к неграм совсем не совпадает с мнением пьяницы. «И смотри ты, как этот негр нахально себя ведет: он бы мне и дороги не уступил, если б я его не отпихнул в сторону». Из этой фразы очевидно, кого из этих двоих автор выставляет наглым и нахальным. И речь не о негре.
Что до темнокожих героев, то обнаруживаем следующее. Если в «Приключениях Тома Сойера» негры упоминаются редко и как бы вскользь, то в «Приключениях Гекльберри Финна» эти персонажи действуют наравне с второстепенными «белыми», начиная с объяснения, в котором нас предупреждают о «негритянском диалекте штата Миссури», и далее появляется хоть и второстепенный персонаж, негр вдовы Дуглас Джим, но играющий роль, близкую к главной в развитии событий. Он становится не просто попутчиком Гека, он становится его другом. С Джимом введена как раз таки тема антирасизма. Гек сумел перебороть чувство «унижения перед негром» и стал относиться к нему как к любому другому человеку, ему стало не зазорно извиняться перед темнокожим другом, когда это было необходимо. Затронута тема рабства. Гек мечтает подарить настоящую свободу Джиму, и, к счастью, это происходит.
Тема темнокожих начала волновать будущего писателя еще во времена работы юнгой на пароходе. В тот период он видел много чернокожих рабов и был возмущен и опечален тем обращением с ними, которое встречалось повсеместно. А что касается сомнительной формы «негр», используемой в текстах, все объяснимо. Это в настоящее время слово «негр» считается оскорбительным и его стараются заменить на политкорректное, а во времена Твена данное слово было общеупотребительным, поэтому нет ничего удивительного и предосудительного в его использовании писателем.
Потрясающе построено повествование, чуть ли не в каждом герое можно найти какие-то характеристики самого автора. Вот даже и в Джиме, ведь именно он владеет волшебным «даром» гадания (помним же экстрасенсорные способности писателя). К счастью, Марк Твен, как известно, обладал прекрасным качеством самоиронией. Поэтому изучать гадание Джима одно удовольствие. Он почти на все сферы предлагает два варианта: будет много горя, но и радости достаточно. Будете болеть, но все обойдется. Встретятся две женщины блондинка и брюнетка, бедная и богатая. Как говорится, выбирай любой вариант на свой вкус.
И все же, если сравнить роман про Гека с первой частью истории про мальчишек, «Приключениями Тома Сойера», очевидно не только взросление ребят (им теперь не по 1112, а по 1314 лет), но и взросление проблем и происшествий, которые ребятам приходится решать и проходить. Жизнь Гека не единожды подвергается опасности. География его путешествий оказывается гораздо шире, чем ранее, Миссури, Иллинойс, Кентукки, Арканзас.
Да и сам автор чего только не натерпелся со своим произведением. Его осуждали за использование грубой разговорной лексики. Роман хотели запретить и изъять из библиотек за расизм.
Но вопреки всему роман продолжает оставаться главным творением писателя.
В завершение хочется привести цитату Эрнеста Хемингуэя, другого известного американского писателя XIX века: «лучшей книги у нас нет. Из нее вышла вся американская литература. До «Гекльберри Финна» ничего не было. И ничего равноценного с тех пор тоже не появлялось».
Глава I
Моисей в тростниках
Вы про меня ничего не знаете, если не читали книжки под названием «Приключения Тома Сойера», но это не беда. Эту книжку написал мистер Марк Твен и, в общем, не очень наврал. Кое-что он присочинил, но, в общем, не так уж наврал. Это ничего. Я еще не видал таких людей, чтобы совсем не врали, кроме тети Полли и вдовы, да разве еще Мери. Про тетю Полли это Тому Сойеру она тетя, про Мери и вдову Дуглас рассказывается в этой самой книжке, и там почти все правда, только кое-где приврано я уже про это говорил.
А кончается книжка вот чем: мы с Томом нашли деньги, зарытые грабителями в пещере, и разбогатели. Мы получили по шесть тысяч долларов на брата и все золотом. Такая была куча деньжищ смотреть страшно! Ну, судья Тэчер все это взял и положил в банк, и каждый божий день мы стали получать по доллару прибыли, и так круглый год не знаю, кто может такую уйму истратить! Вдова Дуглас усыновила меня и пообещала, что будет меня воспитывать, только мне у нее в доме жилось неважно: уж очень она донимала всякими порядками и приличиями просто невозможно было терпеть. В конце концов я взял и смылся. Надел опять свои старые лохмотья, залез в ту же бочку из-под сахара и сижу, радуюсь вольному житью. Однако Том Сойер меня отыскал и рассказал, что набирает шайку разбойников. Примет и меня тоже, если я вернусь к вдове и буду вести себя прилично. Ну, я и вернулся.
Вдова поплакала надо мной, обозвала меня бедной заблудшей овечкой и всякими другими словами; но, разумеется, ничего обидного у нее на уме не было. Опять она одела меня во все новое, так что я только и знал, что потел и целый день ходил как связанный. И опять все пошло по-старому. К ужину вдова звонила в колокол, и тут уж никак нельзя было опаздывать непременно приходи вовремя. А сядешь за стол никак нельзя сразу приниматься за еду: надо подождать, пока вдова не нагнет голову и не поворчит немножко над едой, хотя еда была, в общем, неплохая; одно только плохо что каждая вещь сварена сама по себе. (То ли дело куча всяких огрызков и объедков в помойном ведре! Бывало, перемешаешь их хорошенько они пропитаются соком и проскакивают не в пример легче.)
В первый же день после ужина вдова достала толстую книгу и начала читать мне про Моисея[1] в тростниках, а я просто разрывался от любопытства до того хотелось узнать, чем дело кончится; как вдруг она проговорилась, что этот самый Моисей давным-давно помер, и мне сразу стало неинтересно плевать я хотел на покойников.
Скоро мне захотелось курить, и я спросил разрешения у вдовы. Но она не позволила: сказала, что это дурная привычка и очень неряшливая и мне надо от нее отучаться. Бывают же такие люди! Напустятся на что-нибудь, о чем и понятия не имеют. Вот и вдова тоже: носится со своим Моисеем, когда он ей даже не родня да и вообще, кому он нужен, если давным-давно помер, сами понимаете, а меня ругает за то, что я курю, а ведь в этом хоть какой-нибудь смысл есть. А сама небось нюхает табак это ничего, ей-то можно.
Ее сестра, мисс Уотсон, старая дева в очках, как раз в это время переехала к ней на житье и сразу же пристала ко мне с букварем. Целый час она ко мне придиралась, но в конце концов вдова велела ей оставить меня в покое. Да я бы дольше и не вытерпел. Потом целый час была скучища смертная, и я все вертелся на стуле. А мисс Уотсон все приставала: «Не клади ноги на стул, Гекльберри»; «Не скрипи так, Гекльберри, сиди смирно»; «Не зевай и не потягивайся, Гекльберри, веди себя как следует!» Потом она стала проповедовать насчет преисподней, а я возьми да и скажи, что хорошо бы туда попасть. Она просто взбеленилась, а я ничего плохого и не думал, лишь бы удрать куда-нибудь до того мне у них надоело, а куда все равно. Мисс Уотсон сказала, что это очень дурно с моей стороны, что она сама нипочем бы так не сказала: она старается не грешить, чтобы попасть в рай. Но я не видел ничего хорошего в том, чтобы попасть туда же, куда она попадет, и решил, что и стараться не буду. Но говорить я этого не стал все равно никакого толку не будет, одни неприятности.