Мужчина с сеткой, а в сетке большой мяч, это мне, но мама тревожится, и я не очень рада. Ходим с мужчиной по пионерскому парку. Это папа приехал за нами и зовет маму и меня во Владивосток.
Однажды, во время крупного семейного скандала разозленный отец, бегая по улицам для спуска паров, увидел на стене объявление, призывавшее вербоваться в армию. Обещали все блага, квартиру в Батуми. Как только отец подписал бумаги, ему приказали в 24 часа выбыть во Владивосток. Мама тогда с ним не поехала, и папа позже, уже устроившись на новом месте, приехал за нами. Вот этот его приезд с подарками для меня я и помню.
2. Владивосток
Купе поезда занавешено простыней я тяжело болею корью, которой заразилась в больнице, где меня лечили от скарлатины. Болею в поезде Москва-Владивосток (10 суток дороги). Никаких впечатлений о дороге до этого момента в моей памяти нет. Меня ругают большие мальчики, которым из-за меня делают профилактические уколы. Я рада, что уколы не мне, хотя у меня высокая температура. У меня кукла, про которую мама все время говорит, что деньги на нее дал дедушка. Я должна это помнить, что дедушка хороший и добрый и любит меня. Но я в этом не уверена. Мне не нравится, что я должна это помнить.
Куклу назвали Наташкой
Мама ждет бабушку, и бабушка садится в наш вагон на полпути, радуется, целует меня, но отбирает очки, которые мне очень понравились. Поиграть не удается, я обиделась, но промолчала к бабушке я еще не привыкла (вернее уже отвыкла, бабушка из Солдатской не поехала в Батуми, а уехала куда-то в сибирскую деревню, где работала акушеркой. Позднее она выговаривала маме, что та сорвала её с места и лишила самостоятельности. Больше бабушка уже не работала, на моей памяти).
Лужайка перед каким-то темным деревянным домом. На лужайке трава и желтые цветы, и я их рву. Бабушка в окошке второго этажа этого дома и машет нам рукой (она лежала в больнице с обострением язвы желудка).
Смеркается. Я иду по улице с папой. Он наступает ногой на лошадиный помет. Я привлекаю его внимание, хочу, чтобы он обошел их, но папа равнодушно пинает их ногой, а мне противно.
Детский сад
Вечер. Темно. На столе горит свечка, я сижу у мамы на коленях. Мужчина напротив это папа (лица не помню, просто знаю). Мама плачет. Папа стучит кулаком по столу, свечка опрокидывается и гаснет. Я пугаюсь и, наверное, кричу (помню только испуг).
«Не пугай ребёнка» говорит мама.
Мама дает мне в детский сад куклу и игру настольную. Я удивляюсь. Потом меня мама рано берет из сада и куда-то тащит за руку. Я не успеваю, капризничаю, может быть, даже плачу. Мне кажется, что жарко. Мы заходим в подъезд что-то поправить в моей одежде. Игру и куклу кладем на подоконник. Потом куклу я беру, а игру забываю. Хочу за ней вернуться, но мама не дает, мы, оказывается, опаздываем на поезд.
С мамой на бульваре
Потом поезд. Нас провожают и дарят большой букет красивых цветов. Я этому очень рада. Я люблю цветы. Но утром на столе в купе два букета букет соседей больше и красивее нашего. Я очень оскорблена, соседи мне не нравятся. На их вопросы я не отвечаю.
В кустах
Мама прожила с папой во Владивостоке 4 месяца, бабушка и того меньше. Измученная постоянными скандалами, она уехала к сестре в Колпашево (один из скандалов я и запомнила), а через месяц, последним пароходом туда приехала мама со мной, сбежав от моего отца. На этом их семейная жизнь окончилась навсегда. Через 3 или 4 года папа приезжал к нам для оформления официального развода и мама дала ему его без слов
3. Колпашево
Мама будит меня посреди ночи. Очень холодно, темно и не хочется никуда идти. Но мы приехали, и вообще это уже пароход. Идем, уже светает. Стоит дом с пристройкой, на крыше пристройки лежит что-то белое, хочется подойти и смести рукой. Это снег, но я этого не знаю.
Потом какая-то квартира и крики незнакомой немолодой женщины: «Ноночка, Зоечка приехали!» И целует она меня с полным правом, но я ее прав на себя не знаю.
Бабушка стоит у окна и сердится. Нам не рады. Мама оправдывается. Но женщина, которая нас встретила (это бабушкина сестра баба Вера), заступается за нас и вообще, я это чувствую, не любит ссор.
Спим на полу, на чем-то с густой шерстью, плохо пахнет (это медвежья шкура, на которую мочится кот), посреди ночи раздается страшное рычание. Мне страшно, но разбудить маму я не решаюсь. Утром мама жалуется:
Тетя Вера, вы так храпите.
Значит, это бабушка Вера издает такие страшные звуки, а вовсе не зверь из лесу. Это уже легче, но ночью опять страшно.
На веранде стоит высокая рыба в углу. До верха рыбы я не достану, даже если встану на стул. Рыбу зовут осётр. Ее принесли рыбаки- браконьеры.
Помню один длинный и скучный день, а потом я, когда уже стемнело, сунула руки в чемодан, в котором мама перебирала вещи. Сунула в тот момент, когда мама его закрыла и сильно прищемила мне пальцы. Было очень больно, и ещё мне досталось от матери, хотя я ждала, что она меня пожалеет.
Ольга Голубева
Бабушка потом вспоминала. Жила родня голодно (а тут мы свалились на голову, как я понимаю, без копейки, ведь проезд стоил дорого). Часто варили какую-то постную баланду, называя ее по-французски суп ратантуй. Бабушке очень понравилось название, и она часто повторяла суп ратантуй, суп ратантуй. Дядя Витя слушал, слушал, а потом и спрашивает:
Тетя Люда, а вы знаете, с чем это рифмуется суп ратантуй, а посередине .
Да что ж ты мне раньше не сказал?
Я думал, вы знаете
Знаю и говорю?!!
Вот мы живем в отдельной своей комнате. Комнату выделили маме от больницы, где она работает. У нас соседи Вершинины: муж с женой, маленькой дочкой Ирой и бабушкой. Когда мы топим печку, греется стена у соседей, а у нас холодно, поэтому нам ставят новую печку. Печку помню, а когда и как складывали ее нет, не помню.
Для печки нужны дрова, лучше березовые от них много тепла, а осина дрянь совсем не то. Дрова привозят большими чурками и надо дрова сперва пилить пилой, а потом колоть топором.
Пилят дрова мама и бабушка вдвоем. Мама быстро устает и сердится. Я прошу попилить дрова. Но меня гонят, силенок во мне нет, я только мешаю. Пила большая и тупая, в ней есть сломанные зубья, что очень неудобно. Бабушка говорит, что надо новую пилу.
Топор тоже тупой. Дрова колет бабушка. Забьет топор в полено, а потом стучит поленом с топором по большой чурке, пока оно не расколется пополам. Затем дрова складывают в поленицы. К этому делу меня допускают на равных. Я таскаю по одному, двум поленьям и складываю их в свою маленькую поленницу. Надо еще следить, чтобы наши дрова не воровали соседи, хотя сараи запираются. Но сараи маленькие, и часть дров хранится на улице. Дров нужно много, зима очень длинная. Все дрова сразу не удавалось приготовить и их пилили и рубили уже зимой, часто прямо в комнате, если сильный мороз.
Мама несет меня на руках из детского сада. Я плачу, не хочу ходить в сад. Я больна ангиной, не могу глотать даже слюну. Мама обещает, что, когда я выздоровею, то больше не буду ходить в сад. И я дома с бабушкой. Бабушка любит петь: Ее любимая песня «Средь высоких хлебов затерялося». Я очень переживаю, когда слушаю эту песню. Мне нравится, как поет бабушка. Кроме того, когда она поет, значит пребывает в хорошем настроении. Но мама не разрешает бабушке петь, говорит, что ей медведь на ухо наступил. Мне очень жалко бабушку, но потом, оказывается, медведь наступил на ухо и мне. Когда это произошло и почему ухо целое, даже не поцарапано, мне не понятно. Но факт налицо. Медведь таки основательно потоптался на моих ушах. Как, наверное, все лишенные музыкального слуха люди, я плохо понимаю, в чем дефект моего пения. Я люблю петь и пою вместе с бабушкой. Правда, не часто.
Я плохо засыпаю вечерами, и меня пугают Хокой. Хокой меня пугали ещё в Солдатской. Хока большой, черный, лохматый и живет в темноте, прячась по углам. Он хватает непослушных детей, в основном девочек, и утаскивает куда-то в неведомое. Это очень страшно. Я сплю, укрывшись одеялом с головой, и буду любить спать так до старости.