Якса. Бес идет за мной - Легеза Сергей Валериевич

Яцек Комуда

Якса. Бес идет за мной

Jacek Komuda

JAKSA: BIES IDZIE ZA MNĄ

Copyright © 2018 Jacek Komuda

© Сергей Легеза, перевод, 2022

Copyright © by Fabryka Słów sp. z o.o.

© ООО «Издательство АСТ», 2022

Глава 1

Орда

 Будь они прокляты!  обронил король Лазарь. Он возвышался над собравшимися, как памятник совершенству: горделивый, седобородый, с белизной на выбритых висках. Волосы чуть выбивались из-под короны и стекали на плечи, укрытые ало-золотистой сюркоттой. Корона Ведов была потемневшей, но столь же горделивой, как и владыка. Блеск старого золота смешивался с синими и зелеными вспышками сапфиров и изумрудов, с белым сиянием жемчужин. Блестела дубовая листва на изукрашенном обруче.

 Всяк, в ком лендийская кровь, кто лендичем зовется, кто приносил клятву моему величию, но не прибыл на бой с хунгурами, да будет проклят!

 Проклят в доме и во дворе, проклят во граде и на пашне, проклят сидя, стоя, на коне, в питии, в работе и во сне,  вторили хором два придворных инока Праотца и иерарх Старой Гнездицы старец с белой бородой и посохом, украшенным цветом божественной яблони.

 Чтоб не знали они ни сына, ни дочки,  гремел король.  И чтобы не родило ничто, к чему они прикоснутся. Ни вино, ни белая пшеница!

 Проклят пусть будет он так, чтобы ни члена здорового в нем не осталось, от макушки до пальцев стопы,  вторил хор духовных голосов.  Да вытекут внутренности его, а все тело да источат черви!

 Чтоб они захирели. Чтоб род их угас. Прокляты! Прокляты! Трижды прокляты!

 Прокляты купно с Чернобогом-предателем и Волостом-лжецом! С Продосом, мерзким карликом измен, и с Ханой кривоклятвенной, и с Антом-мужебойцем!  закончили духовники.

Лазарь надрезал ладонь правой руки и возложил ее на Знак Копья, воткнутый в камень посреди королевского шатра.

 Ступай, кровь, к оружию. Мы, лендичи, предпочтем железо пред золотом, и им защищаемся. Ступай, кровь, ко крови, свидетельствуй о моих словах!

 Во имя Праотца!

Не сказать, что слова проклятия пали в пустоту. Собравшиеся в королевском шатре властители и рыцари стояли неподвижно под стенами, на минуту прекратив беседовать да кивать друг другу над поставленными в форме подковы столами.

Лазарь вытянул руку, вытер ее о рушник, поданный оруженосцем, вернулся на свое место и теперь поднимал золотую чашу.

 Се последний пир перед битвой. Выпьем же за победу, поскольку без нее не вернемся. Лишь бы Праотец дал нам победу, а Есса позволил лечь в Короне Гор, в пещерах меж королями-духами, славными нашими предками.

Вокруг вскипело. Десятки рук ухватили кубки и рога. Князья, иноки, палатины, достойники все высокие и крепкие, жилистые и статные. Фигуры в сюркоттах, коротких куртках-туниках и стеганках, украшенных блестящими клепками, с красными и сине-желтыми гербами на груди. Люди со старыми морщинистыми лицами, на которых солнце и вражеское железо резали знаки геройства и отваги. Позади маячили лица рыцарей с подбритыми висками лендичей. А рядом с ними загорелые от горного и степного ветра лица господарей Монтании и Подгорицы суровые, бородатые, заросшие морды князя Дреговии и его приближенных дружинников.

Добавь к тому дым, лезущий в глаза и встающий над огнем посреди шатра, запах железа от мечей и доспехов да темные следы, оставленные на одеждах гостей панцирями. И красный отблеск закатного солнца, бьющего в полотняные стены шатра. Тот, что ложился на короля Лазаря и его рыцарей будто кровь.

 Мы идем против них уже десять дней,  сказал король,  и все еще не ведаем, из какой бездны они вышли. Наверняка могу сказать одно: королевство наше, Великая Лендия, стоит у них на пути, как скала против морской волны.

 Хунгуры,  тихо произнес иерарх.  Народ дикий, степной. Не знают ни законов Праотца, ни его Знака. Превышают жестокостью всех известных нам тварей земных. Столько-то вычитали мы в хрониках.

 Откуда они приходят?

 Из бездны Чернобога,  ответил инок Гоштыл.  Они идут следами наших отцов, доро´гой, которой века назад прибыли веды, когда Есса вывел их из Тооры. Это бич Праотца! Кара за преступления, которые совершили мы, отступив от законов Ессы.

 Пьют они только воду и едят трупы, пищей служат им штука конского мяса, вяленная под седлом, одеждой баранья шкура, ложем земля рядом с их шатром, а степь Праотцом,  закончил королевский поверенный инок Иво, прозванный Голубком.

 Пьют кровь, а для излечения ран используют рубленые сердца врагов,  добавил кто-то сзади.

 Коням подрезают ноздри, чтоб тем легче дышалось.

 Будто псы, пьют испорченное кобылье молоко. Едят котов, мышей и крыс.

 Государь мой,  склонился над столом князь Дреговии, да так, что заколыхалась его толстая золотая цепь, упавшая на жирное брюхо. Был это большой и сильный мужчина, с бородой лопатой, грубо тесанный, как и все его племя. Стоящие за ним витязи в сегментированных на груди доспехах казались его отражением: крупные и статные, в зеркальных латах и панцирях.  Могу вас уверить, что, когда первые из них осаживали Радуницу, они ели мясо мертвых как упыри, но сперва всегда его варили.

 Так или иначе,  сказал Домарат Властович, человек с красивым благородным лицом, королевский палатин Лендии,  они едят врагов.

 Давайте не будем говорить о поганых за ужином,  проворчал его товарищ, худой и сожженный солнцем Фулько.  Се идет смертельная желчь с востока. У воинов ее порезанные лица и бритые головы с косицами, а ежели они украшают их рогами Волоста, значит, они его братья, помет Чернобога.

 Уродливые и кривые,  добавил светловолосый и весь в шрамах Христин из Ястребна, палатин Младшей Лендии.  С мощными загривками, они как двуногие звери или идолы. Проклинают именами мертвых родичей, побежденным отрезают головы и сносят те своему кагану.

 Лица их непристойны, они проклятие для Праотца и нас, рыцарства,  произнес иерарх.  Как бесформенный корж с дырами вместо глаз. Детям режут щеки, чтобы приучить их к боли.

 Волосатые ноги обертывают козьими шкурами, на головах носят шапки с рогами, и рога эти втыкают, куда придется: в плечи и локти, украшают ими лошадей,  говорил дрожащим голосом инок Иво.  Женщины их все время сидят по повозкам, где ткут шерсть, сожительствуют с мужьями и собственными лошадьми, а детей-уродцев рождают в навозе, чтоб те были крепки против болезней. Мужчины живут лишь на конях, верхом. Нет у них постоянных усадеб.

 Тех, кого берут в рабство, клеймят.

 Сопровождают их безбожные женки на конях,  сказал Фулько, а рыцари оживились, будто вообразили себе боевых девиц верхом на жеребчиках.

 И наверняка они, невзирая на женскую честь,  буркнул Иво,  ездят по-мужски.

 О-о-о, верно вы говорите!  поднялся господин Ворштыл.  В таком-то случае хунгуры просто дурная орда неразумных забияк, которых мы быстро обратим в свою веру нашими большими мечами. И пошлем взбивать масло в пахталках.

 Да, месить тесто!

 Баба с конюшни коням в радость!  фыркнул палатин Христин.  Сбегут, прежде чем мы вынем наши мечи.

Вокруг раскатился смех, а мрачное настроение исчезло, изгнанное по углам виватами, шуточками и цепочкой слуг, которые стали вносить в шатер золотые блюда с дичью и птицей с огня; с ветчиной, завернутой в листья хрена, и запеченными в горшочках свиными четвертями. Поднялся шум, начались разговоры. Вино полилось в кубки и рога, красное будто кровь.

И тогда встал худой мужчина с длинными черными волосами да изрядными усищами. В алых одеждах, украшенных золотыми плашками у пуговиц. В колпаке с нашитыми крупными рубинами, похожими на пятна крови. Снял шапку, склонился покорно. Мирча Старый, господарь Монтании, которой они шли еще вчера.

 Милостью Ессы, святого глашатая законов, позвольте мне сказать, благородные господа веды,  произнес он униженно.  Есть дела, о которых вы должны узнать нынче, поскольку завтра будет поздно.