Я обернулся туда, куда волшебник указывал тростью, и увидел объявление на столбе. «Куплю сруб, дом, избу, гараж в Сказке, вещала бумага. В любом состоянии. Дорого!»
И что? спросил я, пожимая плечами. Недвижимость есть недвижимость.
Что ж, здесь я с Вами согласен, кивнул Аполлон Артамонович. Но я думаю вот о чём: всего каких-нибудь пару лет назад этого просто не было. Не было стольких туристов Вы знаете, сколько компаний имеют сейчас представительства в Сказке? Я наводил справки оказалось, уже более тысячи, и это если не считать трактиры, извозчиков, прялок всех тех, кто сидит там с корнями.
Я слушал.
Это экспансия, друг мой, со вздохом продолжал маг. Люди а с ними и мир устремляются в Сказку, как мухой ужаленные. Но это бы ладно, Бог с ними! Я и Вы для того и работаем, чтоб в ней им всем нашлось место, и если сейчас в Сказке сотни волшебников, то скоро, попомните моё слово, пойдёт счёт на тысячи. Это уже иные масштабы, иные условия, а значит и иные проблемы, с которыми нам с Вами неизбежно придётся столкнуться.
Я монотонно кивал, ожидая, когда, наконец, мелькнут ключевые слова.
Но мало кто в наше время задумывается, словно бы угадав мои мысли, изменил тон волшебник, что по нарастающей идёт и обратный процесс вторжение Сказки в реальность.
«Эк его сегодня хватило!» подумал я.
Чему Вы улыбаетесь? Да, два года назад мы готовы были предложить туристам Сказку, содержащую один лишь Русский сектор и всего несколько тысяч сценариев. Сегодня этого уже недостаточно, сегодня секторов уже пять, не считая недостроенного Японского, а нам с Вами приходится запутывать такие клубки, что не приведи Господь, чтобы что-то пошло вдруг не так, потому что иначе он посмотрел на меня и осёкся. Впрочем, неважно. Так вот, к чему я веду? К тому, что Сказка сегодня даёт иной образ действия, иной образ мышления, чувствования, иные переживания, наконец! Да, нам порой кажется, что всё здесь зависит от нас, что это мы изменяем Сказку, когда в ней оказываемся, и мы совсем забываем при этом, что Сказка сама давно уже начала менять нас самих Нас, да и весь окружающий мир заодно. Я не говорю о зеркалах и прочем квазимагическом мусоре, что скоро, наверное, начнёт вывозиться телегами, это не наши проблемы, и пусть этим и дальше занимаются те, кому следует. Нас с Вами больше волнуют люди: Сказка меняет их до того, как мы и они успеваем об этом задуматься, вот что меня гложет.
Аполлон Артамонович перевёл дух и вдруг прищурился.
Вам, кажется, неинтересно?
Мне интересно, сказал я равнодушно. Я только не понимаю, зачем вы сейчас в такой спешке мне обо всём этом рассказываете. Вы специально нашли меня до того, как я встречу Викто Веронику, ведь верно?
Ох, Максим Андреевич, маг вздохнул. Вы порой так прямолинейны, что мне решительно нечего Вам ответить Ладно, придётся идти напрямки. Вы, разумеется, знаете, что человек до посещения Сказки, человек в Сказке и человек после Сказки это три разные, кхм, кхм, сущности?
Я кивнул.
Ну, так вот. Вы обратили внимание, какой именно тип самовосприятия показал тест Вашей будущей спутницы?
«Амазонка», ответил я, не задумываясь. Но, Аполлон Артамонович, это же полная чушь! Вы сами должны были читать биографию: спокойная, тихая девочка, малообщительна, в школе пятёрки, и вдруг «амазонка»
Вы сомневаетесь в результатах?
Я только считаю, что это не вяжется с остальным. Я запросил приложение к досье, я нашёл даже видео в социальных сетях, хоть вы этого и не одобряете, но, Аполлон Артамонович, я клянусь: нет там никаких амазонок. Может, «шаманка», да, с этим не спорю, это встречается у таких девочек сплошь и рядом, но здесь явно тихоня, а вы мне толкуете То есть тесты.
Я замолчал, словно обиженный. Аполлон Артамонович собирался с мыслями.
Максим Андреевич, сказал он, наконец, как можно мягче. Вы слышали о нашем то есть не нашем, конечно, с Вами, а сказочном последнем проекте?
«Чёртова мельница»? спросил я наугад.
Что Вы, Максим Андреевич! Это старо, как былина, чародей засмеялся. Я Вам даже больше скажу: её уж построили и даже уже запустили, просто об этом пока что никто не знает.
Запустили?
Нет, я говорю о работе внешне не настолько масштабной, но намного более глубокой с точки зрения проблем, которые она раскрывает. Я имею в виду проект «Гатчина» Вам о чём-нибудь говорит такое название?
Я отрицательно покачал головой.
И не должно, губы мага сложились в самодовольнейшую улыбку. Дело в том, что на этом проекте Вы работали с Герасименко и, стало быть, в курсе, что такое «Эвридикины слёзки»? Ну, так вот: здесь мы сами готовим нечто подобное, но уже под полным контролем.
Я встал как вкопанный.
«Эвридикины слёзки»? Но это же
«Смерть», Вы хотели сказать? Да, отчасти; а Вы знаете мотивацию?
Я взглянул на него, словно на полоумного.
Мотивацию? Аполлон Артамонович, это же наркоманы
Да, сказал чародей.
А какая может быть мотивация у человека, сидящего на игле?
Может быть, уверяю Вас, может быть! маг неспешно двинулся дальше, и мне ничего не осталось, кроме как пойти вслед за ним. Мир куда многограннее и намного разнообразнее, чем нам порой кажется Впрочем, я имел в виду нечто иное. Вы представляете себе, что может побудить Управление заняться разработкой чего-то подобного?
Нет, сказал я, стараясь этим коротким словом сказать как можно больше о том, что я обо всём этом думаю.
Попробуйте угадать.
«Пиротехнику» мы прикрыли, начал я строить логическую цепочку, в глубине души удивляясь способности шефа даже самое простое задание одним своим появлением превратить едва ли не в экзамен. Наркоманов мы, кого нашли, вылечили. Тем не менее потенциальный клиент остаётся. Стало быть, если Управление решит заработать на этом
Ответ верный, сказал волшебник.
Я поперхнулся.
То есть как верный?! Вы хотите сказать
Максим Андреевич, проникновенный тон чудотворца заставил меня замолчать. В своём ответе на мой вопрос о том, чем мы занимаемся, Вы забыли упомянуть про образовательный аспект нашей работы Про образовательный и научно-исследовательский. Позвольте напомнить Вам, что исследователи, скажем, от медицины зачастую разводят штаммы бактерий не просто опасных, а смертельно опасных. А Вы знаете, для чего? Для того, чтоб узнать, как они развиваются, для того, чтоб понять, что нам делать, если что-нибудь выйдет из-под контроля Вам ясно?
Что? спросил я.
Аполлон Артамонович пожевал губами, вид у него вдруг сделался очень печальный.
Про бактерии мне ясно, поспешно сказал я. Про «Гатчину», в общем, тоже. Мне неясно, какое это всё отношение имеет к тому, чем мне предстоит заниматься, когда мы с вами дойдём до «вокзала».
Со мной? Нет, увольте, волшебник остановился. Я Вас оставлю сейчас, Вы не против?
Я молча развёл руками.
Что касается Вас Думайте. Думайте и учитесь. Пока Вам есть о чём думать. И пока есть у кого учиться. И пока есть чему Учитесь. И думайте. Хорошо?
Я стоял и старался не показать, насколько разочарован тем, что мне в очередной раз отказали в ответе.
И, Максим Андреевич «Амазонка», Вы помните? «Амазонка»!
Я вздохнул и, кивнув на прощание шефу, двинулся дальше. Вокруг по-прежнему было утро, но оно уже не казалось мне таким безмятежным, как прежде.
Маг покинул меня, когда мы уже почти подходили к цели. Вздохнув и погрузившись в печальные мысли о том, что вокруг что-то опять происходит, а я снова не понимаю, что именно, я свернул на Третью Наушкинскую и зашагал к «вокзалу» номер тридцать четыре. Утренний город плыл мне навстречу, играя в лучах восходящего солнца.
Разумеется, Аполлон Артамонович не был совсем уж неправ, говоря, что Сказка меняет нас более, чем мы ожидаем, и здесь я готов подписаться под каждым словом, однако раздувать вокруг этого щёки было, пожалуй, слегка рановато. В конце-то концов, мы ведь не будим древних чудовищ, не насылаем проклятия и не испытываем на прочность ни мир, ни людей, так что все те небольшие проблемы, что мы порою имеем, вполне вписываются в категорию мелких проколов, без которых ни одно хорошее дело существовать не способно. Меня, скорее, беспокоило то, как всё это было связано с одуванчиком-амазонкой, с которой я должен был встретиться через пару минут, и что в этом совершенно обычном с виду задании было скрыто такого, ради чего Аполлон Артамонович решился пожертвовать завтраком и о чём говорить прямо он явно стеснялся.