Коллаген, из которого состоит кожа животных, сохраняется в старом предмете дольше, чем ДНК.
Большинство исследований до сих пор были сосредоточены на пергаменте, который представляет собой кожу животных, сохраненную путем растяжения, соскабливания и сушки, но не подвергнутую суровым химическим процессам дубления. Поэтому гораздо больше ДНК в пергаментных обложках или на страницах остается нетронутым. Многие рукописи такого типа относятся к Средним векам, и учреждения, в которых они хранятся, часто проводят очень строгую политику в отношении инвазивного взятия проб, даже если образец едва виден невооруженным глазом. Перспективные биокодикологи были пионерами, которые использовали неразрушающие способы сбора ДНК из отпечатков на пергаменте метод, который наша команда будет исследовать в будущем, чтобы увидеть, одинаково ли он эффективен при самых необычных условиях дубления человеческой кожи. При работе с историческими артефактами всегда лучше использовать процедуры, которые являются наименее инвазивными, но все же позволяют достичь цели. На данный момент самый передовой и многообещающий анализ ДНК стоит больше, чем могут позволить себе многие учреждения или отдельные коллекционеры. А стоимость тестирования ПМД незначительна для тех, кто имеет доступ к оборудованию. И эта процедура может быть принята консерваторами и кураторами, которые не являются учеными лаборатории. Если эти передовые методы помогут устранять загрязнения, полученные в результате человеческого обращения, мы сможем узнать больше о людях, из кожи которых были сделаны подобные книги, например их биологический пол. В то же время тестирование ПМД это очень недорогая и достаточно надежная процедура, с помощью которой можно отличить кожу человека от образцов других животных. Исследование происхождения отдельного артефакта является нашим основным средством заполнения исторических пробелов.
Быть на передовой, когда происходит пересечение истории и науки, это очень волнующе. Узнавать результаты теста все равно что открывать подарок рождественским утром. Когда мы получили результаты ПМД книг из библиотеки Хантингтона, они подтвердили мои догадки в обоих случаях. «Иллюстрированный компендиум по анатомии» был обтянут в настоящую человеческую кожу, в соответствии со своим медицинским происхождением. Записка Светланда была написана на воловьей шкуре.
Зачем кто-то будет лгать о том, что он сделал какой-то предмет из человеческой кожи? Если быть кратким, то все дело в деньгах. Редкость, с которой встречаются объекты из человеческой кожи, и сопутствующее ей болезненное любопытство определяют их ценность. Результат ПМД ставит под сомнение записку Светланда: действительно ли текст был создан в XVIII веке или кто-то написал его намного позже, только чтобы получить какую-то выгоду от выдуманного рассказа о пленении мужчины? Связь этого предмета с подобным повествованием истинно американским жанром, в котором рассказываются душераздирающие истории о похищениях людей другой расы, указывает на возможную более зловещую мотивацию. Ученые утверждают, что рассказ о пленении помог демонизировать коренную американку и оправдать явное предначертание[3] Запада. Является ли эта записка примером такого мышления?
И хотя маловероятно, что я когда-то обнаружу неопровержимые доказательства например, письмо человека, который подделывал предметы из человеческой кожи, с объяснениями его целей (эх, если бы), именно двусмысленность мотивов, стоящих за мошенничеством, делает подделки такими же интригующими, как и реальные артефакты. Чуть больше половины объектов, которые мы проверили, сделаны из настоящей человеческой кожи, так что существует огромное количество имитаций. Все они добавляют кусочек к загадке феномена антроподермической библиопегии и контексту в истории медицины, в котором эти книги могли быть созданы.
Тома из человеческой кожи заставляют задуматься о том, как мы относимся к смерти и болезни и чем обязаны тем, кто был обижен врачами или кем врачи пользовались в корыстных целях. Это моя работа и привилегия помогать развивать различные способы думать о взаимоотношениях с нашим телом, особенно в контексте медицинской профессии.
Я начала изучать книги, переплетенные в человеческую кожу, потому что нутром чувствовала, что их мрачные истории могут многое рассказать о цене отстраненного клинического взгляда. Но об этих жутких предметах было известно так мало.
Тома из человеческой кожи заставляют нас задуматься о том, как мы относимся к смерти и болезни и чем обязаны людям, чьи тела использовались врачами в корыстных целях.
Единственные упоминания о них в научной литературе стары и полны слухов и недомолвок, а не подтвержденных фактов. В интернете информации также было смехотворно мало. Например, если вы зададите запрос «антроподермическая библиопегия» в Google, то получите несколько реальных примеров. Но в основном это будут просто странно выглядящие старые книги и очевидные подделки, которые таксидермист, говоря о чучеле кроленя[4], назвал бы надувательством. Некоторые из этих предметов явно являются реквизитом фильма или репликами, но другие претендуют на подлинность даже если у них есть, скажем, тень реального лица на обложке, и многие из этих страшных изображений можно найти в онлайн-статьях об этой практике, как будто они настоящие.
Библиотекари, изучающие редкости, давно знают, что каждая старая книга это тайна, которая ожидает своего детектива: перья, цепочки и водяные знаки на бумаге, средневековые ноты, спрятанные под переплетами. За каждым шагом создания книги стоят мастера, чьи имена навсегда потеряны во времени. Я поняла, почему были придуманы такие термины, как «библиомания». Когда детектив заинтригован особенно сложным делом, он становится одержимым. Стараясь узнать истории, которые кроются за этими таинственными книгами, я смотрю на книги не как на обычные предметы, а как на сосуды для историй историй, содержащихся на страницах, конечно, но также и жизней людей, из чьей кожи может быть сделан переплет.
Я провела более пяти лет в путешествиях, только чтобы увидеть эти книги своими глазами. Попутно удалось обнаружить, что они дают необычайное представление о сложных взаимоотношениях медицинской профессии с ее прошлым. Я также поговорила с коллегами, чтобы понять, что эти спорные объекты означают для библиотек сегодня и какие уроки о жизни и смерти они могут дать всем нам.
Эта миссия привела меня в некоторые из самых почтенных культурных учреждений мира и самых маленьких общественных музеев. Я встречала хранителей коллекций, которые невероятно рады, что эти самые необычные книги с их темными родословными стоят на их полках.
Мне попадались люди, отчаянно желающие похоронить такие книги иногда в переносном смысле, временами буквально. Мне посчастливилось обнаружить несколько интересных исторических персонажей переплетчиков книг и тех, из чьей кожи они были сделаны, и они пролили свет на то, что власть имущие смотрели на тела бесправных людей с беспечной банальностью.
Библиотекари давно знают, что каждая старая книга это тайна, которая ожидает своего детектива: перья, цепочки и водяные знаки на бумаге, средневековые ноты, спрятанные под переплетами.
Антроподермические книги требуют, чтобы мы боролись со смертностью и одновременно с тем, что происходит, когда бессмертие нам навязывается. И они прояснили мое собственное моральное видение как библиотекаря и хранителя того, что осталось от прошлого. Все эти мысли пришли ко мне со временем. Началось все с обычного, но болезненного любопытства.