Такси остановилось перед ее подъездом. Инга и Илья вышли.
Спасибо, что довез, проговорила Инга.
После теплого салона машины снаружи показалось особенно холодно. Дул пронизывающий ветер, и она зябко спрятала руки в рукава пальто.
Не будем же мы прощаться посреди улицы, сказал Илья. Пойдем хоть в подъезд зайдем, а то ты совсем замерзла.
Он развернулся и решительно направился к дому. Инга, поначалу опешив от его категоричности, поспешила следом. Спорить не стала если их ждало неловкое прощание, лучше и правда перенести его в тепле.
Ветер пробирал ее до костей. Трясущимися пальцами она набрала код от подъезда, и Илья распахнул перед ней дверь. Инга прошмыгнула под его рукой внутрь.
Какой этаж? не столько спросил, сколько как будто повелел ей ответить Илья.
Второй, послушно сказала Инга, сама не понимая, почему идет у него на поводу. Его бесцеремонность и властность одновременно отталкивали ее и привлекали.
Илья поднялся по ступенькам и замер на лестничной клетке, выжидательно глядя на Ингу. Она медленно приблизилась, медленно достала из сумки ключи. Инга ждала, что он наконец сам начнет прощаться, но он ничего не говорил и не двигался с места. Она неторопливо вставила ключ в замочную скважину, повернула его и убрала в карман пальто. Дверь она распахивать не стала.
Отступать было некуда. Нужно было повернуться к Илье и твердо дать понять, что ему пора идти. Или все-таки пригласить его? Как-то неприлично прогнать его сейчас, когда он стоит на пороге. Хотя Инга и не просила провожать ее, ей было неловко, что начальник вынужден с ней возиться.
Она обернулась к Илье и неуверенно подняла на него глаза. Он стоял рядом, немного нависая, и Инга снова почувствовала себя меньше и беспомощнее но эта слабость показалась ей вдруг такой притягательной первобытной, идущей из самого нутра, что захотелось больше не думать и отдаться ей целиком.
Илья так стремительно наклонился к ней и поцеловал, что Инга не успела бы остановить его, даже если бы хотела. Но она ничего не хотела, очарованная простотой момента. Было так приятно на секунду выбросить из головы все переживания «это непрофессионально, она пожалеет, что она станет делать потом» и пустить все на самотек.
Илья с силой прижал Ингу к двери, и они практически вломились в квартиру. Он целовал ее торопливо, грубо и как-то неумело, не стараясь приладиться и почувствовать, как она отвечает. Под этим камнепадом поцелуев Инга на ощупь вытянула руку и захлопнула дверь. Илья содрал с нее пальто и шарф и снова обрушился с поцелуями, теперь спускаясь ниже и впиваясь губами в шею. Инга опять почувствовала мурашки, но не от приятного возбуждения, а почти от боли. Она тоже целовала Илью, в темноте попадая то в щеку, то в ухо, но за его напором ей было не угнаться. Он скинул на пол свою куртку и пиджак, стащил с Инги свитер и снова набросился на нее. Он словно участвовал в каком-то соревновании неясно с кем, пытаясь продемонстрировать образцовую страсть. Ей это льстило, но она бы предпочла, чтобы он старался поменьше.
Илья принялся молниеносно расстегивать пуговицы на своей рубашке, продолжая, впрочем, терзать Ингу поцелуями. Она испугалась, что он попытается заняться с ней сексом прямо в коридоре на полу, а в следующую секунду с не меньшим ужасом попыталась вспомнить, брила ли сегодня ноги. Конечно, брила, она же готовилась к свиданию с Антоном. Пока Илья в самом деле не повлек ее на пол, Инга осторожно обошла его и начала медленно пятиться в комнату, маня его за собой. Они рухнули на кровать. Инга приказала себе перестать думать и просто плыть по течению, но не могла непомерный энтузиазм Ильи то и дело возвращал ее к реальности. Она подумала, что на шее точно останутся синяки. Он, не расстегивая, рванул с нее юбку вниз Инга услышала треск ткани и внутренне возмутилась: дорогая, между прочим, юбка, можно бы и поаккуратнее. Стараясь тем не менее изображать ответное воодушевление, Инга втайне мечтала, чтобы пыл Ильи наконец иссяк.
Он в самом деле на секунду остановился и принялся нетерпеливо шарить в темноте в своей одежде. Инга в первое мгновение не поняла, что он делает, потом догадалась ищет презерватив. Ей бы порадоваться передышке, но вместо этого Инга ощутила давящую неловкость. Суета Ильи так резко контрастировала с ее собственным вежливым ожиданием, что ей было почему-то стыдно, причем за него больше, чем за себя. Потом Инга услышала звук надрываемой фольги, и ей вдруг стало не по себе, словно еще минуту назад можно было все как-то весело закончить, но уж теперь ясно было, что это всерьез.
Секс занял всего несколько минут впрочем, Инга была рада. Сама она не получала ни малейшего удовольствия пожалуй, даже меньше, чем обычно, из-за заставшего ее врасплох напора Ильи, и привычно сосредоточилась на том, чтобы стонать и вскрикивать в нужные моменты. Она не хотела все испортить своим безразличием и поэтому, лежа на спине и вздрагивая от толчков, старательно демонстрировала восторг. Каждый ее вскрик, казалось, служил для Ильи поощрением он принимался двигаться с удвоенной силой, словно хотел ей что-то доказать. Несколько раз он довольно ощутимо шлепнул ее по ягодице, так что Инга едва не ойкнула. После серии особенно интенсивных толчков (угадав, Инга вовремя издала протяжный стон) Илья скатился с нее и распластался на спине, тяжело дыша.
Инге показалось, что в комнате после отчаянной бури наступил штиль. Она сама тоже глубоко дышала, глядя в потолок. Шея, грудь и бедра горели от всех поцелуев, укусов, шлепков и щипков, которыми Илья ее осыпал. Когда дыхание выровнялось, а молчание показалось слишком затянувшимся, она приподнялась на локте и спросила:
Ты как?
Нормально, с удивительным безразличием ответил Илья.
Инга ждала какого-то продолжения, но он молчал, не глядя на нее и не задавая встречных вопросов. Ингу это озадачило, но она сказала себе, что так, возможно, даже лучше: больше всего она ненавидела, когда мужчины после секса спрашивали у нее, было ли ей хорошо. Почему-то это всегда спрашивали только те, с кем хорошо не было.
Илья сел на кровати и осмотрелся. Хотя глаза уже привыкли к темноте и предметы в ней стали постепенно проступать, Инга сомневалась, что он многое разглядел. Свет ей включать не хотелось. Казалось, что, как только он зажжется, ей придется столкнуться с последствиями лицом к лицу. Пока можно было спасаться мнимой невидимостью.
Хочешь чего-нибудь? спросила Инга.
Есть вода?
Инга встала с кровати и, переступив через разбросанную на полу одежду, пошла на кухню. Илья тоже встал, безошибочно обнаружил ванную и зашумел водой. Инга специально задержалась на кухне, чтобы он вернулся первым, а потом подала ему стакан и уселась рядом на кровать. В темноте ей было видно его спину и плечи. Она подумала о том, чтобы наклониться и поцеловать его в плечо не из нежности, а скорее в подтверждение того, что между ними только что случилось, но не стала. Илья допил воду и поставил стакан на пол.
Наверное, мне лучше уйти, вдруг объявил он.
Инга хотела было запротестовать он провел в ее квартире не больше получаса, и это казалось одновременно негостеприимным по отношению к нему и оскорбительным по отношению к ней, но неожиданно передумала это делать. Выпитое за вечер пока оказывало на нее анестезирующий эффект, но она знала, что скоро он начнет улетучиваться и тогда на нее обрушится ужас от содеянного. Лучше было не усугублять этот ужас присутствием Ильи.
Он немного помедлил, словно ждал, что она будет его останавливать, но потом принялся одеваться. Инга давно заметила, что одевание иногда смущает людей больше, чем раздевание: видимо, предстоящий секс лишает их страхов, но после они всегда с особой остротой чувствуют свою уязвимость. На случай если Илья испытывает какую-то неловкость, она соскользнула с кровати и тоже направилась в ванную. Включила свет, посмотрела на себя в зеркало. На шее и правда уже начали зацветать сиренево-багряные круги. Инга недовольно поморщилась, накинула халат и вышла, как раз когда Илья уже ждал ее у входной двери.