Питер Гутман – мой заместитель. Он мастер глубокого бурения. Ему за тридцать, на его счёту сотни тысяч метров буровых скважин, пробурённых на всех шести континентах…
Джо горестно вздыхает:
– Шесть месяцев… Сто восемьдесят четыре дня… Кажется, он нытик, этот Джо Перкинс. Уже считает дни до возвращения. Впрочем, в свои двадцать шесть лет он превосходный моторист и шофёр и запросто поднимает на плечи стокилограммовый ящик. Но на островах Полинезии Джо впервые…
– Месяца через два будет почтовый пароход…
Это сказал Тоби, долговязый, молчаливый Тоби Уолл, которого Питер зовёт “штангой”. Видно, Тоби хочется утешить Джо, а заодно и самого себя.
– Выше головы, мальчики, – советую я. – Скучать не придётся. За полгода надо продырявить остров насквозь. Четверо на такую скважину – это немного…
– Ещё бы, – ворчит Питер. – Тут и восьми парням из Штатов хватило бы дела. Наше начальство экономит, шеф.
– Наймём туземцев, – обещаю я.
– И возможно скорее. С этим, – Питер кивает на ящики, – мы одни не управимся.
– Надо сначала получить согласие местной власти.
– Кто она? – деловито осведомляется Питер.
– Вождь Муаи. Его зовут Справедливейший из справедливых, мудрейший из мудрых, вышедший из синих волн Великого моря.
– Когда?
– Что когда?
– Когда он вышел оттуда? – Питер презрительно сплёвывает вслед откатывающейся волне.
– Британский резидент на Такуоба говорил, что Справедливейший правит тут не менее десяти лет. Никто из европейцев его не видел, и, кажется, никто толком не знает, откуда он и когда появился на острове. Корабли заплывают сюда редко. Здесь до сих пор нет ни врача, ни колониальных чиновников. А миссионера, присланного с островов Фиджи, Справедливейший отправил обратно.
– Они язычники? – удивляется Джо. – А может, они и людоеды, – добавляет он, встревоженно глядя на нас.
– Только по большим праздникам, – успокаивает Питер, призывно взмахнув рукой.
Шоколадные мальчишки точно ждали сигнала. Они мгновенно окружают нас.
– Тебя как звать? – строго спрашивает Питер самого старшего.
Питер свободно владеет удивительным языком, на котором разговаривает большинство жителей островного мира в экваториальной части Тихого океана. Это “эсперанто” южных морей – единственный способ договориться с обитателями сотен островов, где в ходу не менее пятисот местных наречий.
Англичане называют этот невообразимый жаргон “пиджин инглиш” – “английский пингвиний”. Но это не просто исковерканный язык потомков Шекспира.
Конечно, в нём немало слов, похожих на английские, но ещё больше немецких, малайских, французских, наконец, местных словечек и выражений, почерпнутых из пятисот островных наречий Полинезии, Меланезии и Микронезии.
Мальчишка, которому задан вопрос, отвечает не сразу. Он критически разглядывает нас по очереди и наконец, прищурившись, говорит:
– Лопана Намабу Ку Мар.
– Это длинно, – морщится Питер. – Будем называть тебя просто Комар. Согласен?
Мальчишка сосредоточенно скребёт курчавую голову и недоверчиво смотрит на Питера.
– Ку Мар, Ку Мар! – восторженно кричат остальные и наперебой что‑то объясняют нам.
– Понятно, – объявляет Питер. – А теперь рассказывайте: как поболтать с вашим вождём?
Мгновенно становится тихо.
Парнишки смущённо глядят друг на друга, потом на нас, потом опять друг на друга.