Твой ремень давит
А это не ремень
****
А это не ремень шепчет он мне в висок, и я дергаюсь. На автомате замахиваюсь, но вместо щеки заезжаю по виску.
А-а! Руку ломит, словно я по каменной стене ударила. И боль становится только сильнее. Я глаза поднимаю и вижу на его лице красное пятно, но он только усмехается.
Знаешь почему я Лом?
Можно догадаться, обиженно бурчу. Только держи свой ломик от меня подальше.
Ломик, хмурится он и прыскает со смеху. А потом берет меня за здоровую руку и просто тащит сквозь толпу и фиг знает почему, но все перед ним расступаются. Как тараканы перед лучом света. Я упираюсь как могу, но боль в правой руке такая, что хоть волком вой.
Да отпусти, мне к врачу надо. И к ученым.
А к ученым зачем?
Да ты же не человек, ты долбанный терминатор, хочу ударить второй рукой, но он ее удерживает и усмехается.
Ну повредишь же и вторую. Потом тебя еще в туалет води. Хотя можно оставить тебя без трусов, чтобы удобнее было Заманчиво.
Ой, заткнись, фыркаю я, а самой смешно. От него холодом веет, ужасом, в темном переулке с таким лучше не встречаться, а мне смешно. А я не сопротивляюсь, когда он меня по коридору ведет, к двери из красного дерева подводит Не сопротивляюсь Более того в мозгу периодически фейерверки стреляют. Причем нервными клетками.
Он все-таки заводит меня в темный кабинет, и я опасливо на дверь озираюсь. Вот об этом отец меня и предупреждал, не оставаться с мужчинами наедине. Особенно если они тебе нравятся. Особенно с таким как он. Опасным и будоражащим. От него ноги подкашиваются, от него хочется сбежать, чтобы обязательно вернуться.
Парадокс, как ни крути.
Да расслабься, посмотрю твою руку, трахну и отпущу.
Я испуганно вырываю руку, а он смеется. Смеется надо мной. Надо мной вообще никто никогда не смеялся.
Да шучу я. В любом случае если тебе захочется, стоит только попросить.
Он просто обхватывает крупными пальцами мои плечи и усаживает на продавленный диван. А я мельком обстановку рассматриваю. Круглый стол для покера, диван, шкаф, судя по всему с алкоголем.
Ты всегда такой откровенный?
Ну а че? Зачем врать, если я реально тебя хочу, садится он рядом и рукав мой закатывает до самого плеча, а я замираю. Он мало того, что так близко, дыханием табачным опаляет. Он еще и меня касается. Руку гладит.
Ай! тут не до удовольствия. Реально больно.
Это просто ушиб, он встает, идет к шкафчику, в котором я замечаю бутылки весьма дорого коньяка. А еще аптечку. Он достает лед из морозилки. Накладывает его в бинт и ко мне подходит. Прикладывает к месту ушиба.
Легче становится определенно, но жара, который искрами хлещет всю нервную систему, не унимает. Я даже глаз поднять не могу. Даже цвет знать не хочу, но уже словно знаю, что стоит мне окунуться в них, обратной дороги не будет.
Тебя как зовут-то?
Отлично. Он мою руку лечит, трахаться хочет и соизволил имя спросить. Права так и не посмотрел.
Я тебе права показывала.
Я только возраст смотрел.
Он тебя волнует?
Честно? Я бы тебя и вчера хотел трахнуть
Ну да, смешно, один день И хватит..
Хватит говорить, какая ты красивая? он просто гладит мою ушыбленную руку, просто прикасается ногой к ноге, а я выть от удовольствия хочу. Хочу, чтобы он говорил дальше. Не останавливался.
И все? поднимаю я таки взгляд и теряюсь в его зелени. Зеленые. Как у ведьмака.
Не все Еще сексуальная, шикарная, великолепная, с адски сногшибательным телом
Аня, нужно это остановить, мне нужно перестать таять. Меня зовут Аня.
Дурацкое имя.
Можно подумать, у тебя нормальное, злюсь. А ему весело вроде, хотя глаза серьезные. Они словно, не знаю, предупреждают меня, о чем то, а я не внимаю, спеша как мотылек на свет электрической лампы.
Да тоже дурацкое. Богдан я.
Богдан. И ничего не дурацкое. Сильное. Властное. Как и он сам. Нужно что-то сказать. Кивнуть, чтобы он не думал, что я на него запала. Но это как с рыбой в сетях. Барахтаться бесполезно.
Запала на меня.
Ну вот еще, отворачиваюсь и вскочить хочу, но он словно специально на больную руку нажимает. Больно! Ты совсем что ли?
Ну а куда от правды бежать? Она ведь все равно тебя настигнет.
Ну даже если и запала. Это не значит, что я с тобой в койку прыгать буду.
А койка это скучно, есть много других интересных мест
Ну уж нет. Если и лишаться девственности, то в постели
Ага, а лепестки роз будут торчать из задницы
Я прыскаю со смеху и снова хочу встать, а он за мной.
Ну и куда ты бежишь, Аня? Все равно ведь поймаю.
А у меня рука болит, а не нога, могу тебе по яйцам заехать.
Боюсь, твой удар будет как ласка. Но попробуй, нависает он сверху, а я быстро пытаюсь придумать, чтобы еще такого остроумного сказать. Но не получается. С ним вообще ничего не получается. Быть хорошей не получается особенно. С ним хочется быть плохой, грязной, неприличной.
Я никогда не целовалась. Лишь думала, как оно будет. Но точно не так. Не с ним. Не с таким как он Но я словно в цепи закована и выбора нет. Словно в целом мире нет больше мужчин, только он и наш поцелуй спасет человечество. Потому что я не могу иначе. Не могу не смотреть на его изогнутые в жёсткой ухмылке губы. Не могу не задыхаться при их приближении. Не могу отвернуться, когда его язык словно случайно касается губ
Лом! в дверь врывается парень, а Богдан орет.
Я что сказал!? Не беспокоить меня!
Он уже здесь
Кто он?
Блять. Шустро.
Парень скрывается, а Богдан идет к другой, потайной двери, оставляя меня в неизвестности.
Что случилось?
Да дядя мой. Жизни меня учит, почти из дому не выпускает.
Мне это знакомо. У меня отец такой.
Да уроды. Жизни молодым не дают, скрывается он за дверью, а я хочу его окликнуть, шагнуть за ним, но не решаюсь. Нужно домой возвращаться. Отец наверняка меня ищет. И я даже телефон достаю и, конечно, вижу уже сотню пропущенных. От всех, от кого только можно. Мама, два брата, отец, невестка, Инна. Стоит только из клуба выйти, как день рождение будет окончательно похерено. Как и парень, с которым я так и не поцеловалась.
Аня?
Я вскидываю голову и вижу, как Богдан снова появляется из-за двери.
Что?
Со мной хочешь?
Куда?
Куда угодно У меня там тачка внизу. Хочу хоть на эту ночь побыть один.
Один это не двое.
Поехали, Аня. Отметим как следует твое день рождение
Я уже слышу топот за дверью, стук, который буквально землю дрожать заставляет. И я оглядываюсь на Богдана, на протянутую руку и хватаю, больше не раздумывая. Лучше с ним, чем опять в клетку.
***
Глава 2. Аня
Мы выходим на улицу, и я чувствую, как тело пронизывает августовской прохладой. Оборачиваюсь, вспоминая, что в гардеробе осталась моя куртка, ладно хоть сумка со мной.
Но тут выбегает из-за угла парень и приносит мою кожанку. Богдан забирает ее и расправляет в руках, предлагая одеться.
Ты не похож на джентльмена, разворачиваюсь спиной, окунаясь в тепло своей одежды.
А я и не джентльмен. Иначе вернул бы тебя домой, помогает он мне одеться, но не отпускает, а плечи держит. А я не верну. Точно не сегодня.
Я слушаю его голос, чувствую его руки. И больше не мерзну. Он разворачивает меня чуть в сторону, и я вижу это Машину. Для многих это обычная машина, иномарка, на которых ездят многие, а для меня несбывшаяся мечта. Додж Челенджер с двигателем СРТ-8. Именно такую машину, только жёлтого цвета подарил мне отец на день рождения два года назад, предупредив, что только в восемнадцать я сяду за руль. А потом произошло похищение, а потом кто-то взорвал мою мечту, устроив моему отцу ад, в попытке показать, как легко я могу умереть. Именно после этого случая он стал одержимым моей безопасностью, именно после этого случая я поняла, что больше мне не сесть в машину моей мечты. И пусть она не желтая, а чёрная, я всё равно в немом восторге
Богдан уже возле нее, дверь мне открывает.
Ну чего застыла, идешь?
Иду, конечно, иду. Еще раз сесть в эту машину просто идея фикс. Особенно сесть за руль.