Я глотнула лишённый кислорода воздух. Слышала его дыхание, чувствовала тяжесть тела и нетерпение.
Будь на моём месте другой, он бы с тобой не церемонился, касаясь плоти. Надавил, слегка проник внутрь.
Я сдвинула ноги. Такая же бессильная попытка что-то изменить, как и все, что были до неё. Ещё глубже Развёл пальцы в стороны, натягивая плоть, и вдруг резко убрал руку. Одёрнул мою майку вниз и встал.
Ошалевшая, я не поняла, что случилось. Приподнялась на локтях и смотрела ему в спину, на его выделяющийся в полумраке силуэт.
Моё терпение подходит к концу, Яков обернулся к постели. Не жди, когда оно кончится совсем.
Он скрылся в прихожей и почти сразу же оттуда полился свет. С постели я буквально сползла. Спущенные джинсы болтались на бёдрах, кофта съехала с плеча. Трясущимися руками я подтянула её, потом трусики.
Ты уходишь? спросила, выйдя за Яковом.
Меня опять колотило, он же казался совершенно спокойным.
Хочешь, чтобы остался? сухо.
Я ничего не сказала. Так и стояла, придерживаясь за стену до тех пор, пока он не открыл входную дверь.
Напоследок Яков всё же обернулся. Взглядом скользнул по телу, задержался на животе и ниже. Джинсы Они всё ещё были расстёгнуты, и я, не отдавая себе отчёт в том, что делаю, схватилась за пуговицу. Презрительно хмыкнув, Серебряков всё-таки поднял глаза к моему лицу. С губ его так и не сходила эта почти неуловимая усмешка, заставляющая меня чувствовать себя перед ним жалкой. В ней сквозило его превосходство не только надо мной, но и над всем, что появлялось в его тени.
Больше я ждать не буду, без какого-либо нажима. Спокойно и всё так же сухо. Запомни это.
Дверь закрылась тихо, а мне показалось, что хлопок был оглушительнее выстрела.
Прикрыв глаза, я привалилась к стене. Коснулась шеи, груди, потом живота и нервно выдохнула. Прислонилась затылком и, из-под ресниц глядя на лежащую на тумбочке коробочку с кольцом, тихонько застонала.
Не будет Только что это значит? Что в следующий раз он придёт за моим согласием? Согласием стать его женой? Или Нет, он ясно дал понять в следующий раз согласие ему не потребуется. Ни на что.
Глава 7
Мирослава
Это что? обратилась я сразу и к Якову, и к мужчине, приставившему к стене один из трёх чемоданов.
Вчера ты сказала, что тебе нужны вещи, дав тому знак, чтобы ждал снаружи, ответил Серебряков. Забыла?
Не забыла, я снова посмотрела на чемоданы. Один из них был мой, два другие совершенно новые. Стоило представить, что кто-то рылся в моём шкафу, стало не по себе.
Это ты забыл, что я сказала, что мне нужно кое-что из вещей, сделала акцент на окончании фразы. И ещё мне нужно перевести деньги за квартиру. Так что, будь добр, верни мне телефон.
Деньги за квартиру переводить тебе не нужно, Яков кинул шарф на тумбочку, ровнёхонько возле футляра с кольцом, который я больше так и не трогала.
Принялся расстёгивать пальто.
Это ещё почему? я начинала закипать. Я не давала тебе разрешение оплачивать мою квартиру, Яков! Ты
Я и не собирался оплачивать твою квартиру, убрал пальто в шкаф. Ты больше её не снимаешь.
Что?! подавилась я выдохом.
Его самоуверенность переходила все грани. Не обращая на меня внимания, он пошёл в сторону кухни.
Да чёрт подери! Нагнав, я схватила его за рубашку.
Мне нравится моя квартира, Серебряков! рванула. И отказываться от неё я не собираюсь!
Он посмотрел на мои пальцы. Потом на меня.
Ты уже это сделала.
Сама того не желая, я разжала пальцы. Моя жизнь только-только начала приходить в порядок, только-только я начала выстраивать её после развода. Кирпичик за кирпичиком, ниточка к ниточке. Маленькая студия не в самом лучшем, но достаточно хорошем районе, редкие походы в булочную за углом и кинотеатр в ближайшем торговом центре. После последних месяцев брака всё это было для меня, как глоток свежего воздуха. Только Якова не беспокоило, что мне нужно дышать.
Ты сволочь! бросилась за ним снова. Ты
Кто я? тот же взгляд. Мерзавец? Сукин сын? включил кофемашину и, когда та загудела, медленно приблизился ко мне. Лениво, как крадущийся хищник. Кто? вкрадчиво.
Я отступила, и он пренебрежительно усмехнулся. Как и вчера вечером отчётливо давая мне понять, что чувствует мой страх. Что осознаёт свои возможности и свою власть.
Придумай что-нибудь новое, Мирослава, поймал меня за верёвочку капюшона и, наматывая её на палец, потянул на себя.
Я сделала шаг назад, но он в момент схватил вторую. Намотал и её. Капюшон стал затягиваться, отступать было некуда. Я стиснула зубы. Задрала голову и упрямо, с яростью ответила ему прямым взглядом. Это вызвало у него новую усмешку. Верёвка, словно поводок, становилась всё короче, костяшками пальцев он уже касался моего горла.
Порой мне даже нравится твоё упрямство, он говорил тише, чем работала кофемашина, но каждое его слово резонировало внутри меня. Но оно начинает мне надоедать. Не заставляй меня переступать черту, Мира.
Разве ты её ещё не переступил? слова царапали горло. Отвечать ему, чувствуя пальцы на шее, было трудно.
Не выпуская верёвок, он водил туда-сюда костяшками и смотрел при этом мне в глаза. Нет, не переступил. И что в его понимании было переступить эту самую черту, я боялась представить.
Достаточно, взялась за верёвочки возле его руки.
Кофемашина умолкла, и он, выпустив их, достал из холодильника сливки.
Ноги подкашивались, хотелось на что-нибудь опереться. Я понятия не имела, пришёл он сегодня за моим согласием или за чем-либо ещё. Поначалу уверенная, что ни за что не поддамся, теперь я уже не знала, смогу ли выстоять. Он лишил меня самостоятельности, запер в квартире, выхода из которой не было. Сколько угодно я могла орать из окон единственными, кто мог меня услышать, были птицы. Хотя даже они не поднимались настолько высоко.
Оденься и собери вещи на пару дней, открывая бутылку со сливками, выговорил Яков.
Зачем?
Поедешь со мной в Санкт-Петербург, плеснул в кофе. Развернулся и, оперевшись о столешницу, посмотрел на меня. Иди. У тебя есть полчаса.
Серьезно? Мы поедем на поезде? когда водитель остановил машину на привокзальной парковке, с недоверием спросила я.
Вокруг сновали люди, окружающее пространство напоминало разорённый муравейник.
Да, Яков вышел на улицу.
Один из его церберов открыл мне дверь. Взяв с сиденья рюкзак, я тоже покинула машину. Серебряков стоял по другую сторону капота, и я, быстро глянув на него, обернулась в сторону вокзала. Снова на Якова. Он подошёл ко мне и, крепко сжав руку выше запястья, повёл ко входу.
Почему не самолёт? спросила снова, когда мы, минуя ленту и рамки, прошли через отдельный вход. Никакого досмотра, ничего относящегося к простым смертным. Меня бы не удивило, если бы и поезд у нас был какой-нибудь не такой. Личный, чтоб его!
Не люблю летать, отозвался он.
Я повернула к нему голову. Не любит летать? Всего несколько месяцев назад он пролетел над всей страной только потому, что решил, что хочет меня. Увидеть или что-то ещё, я не разобралась до сих пор.
Я летаю только в крайнем случае, он тоже посмотрел на меня.
Понял, о чём я подумала? Скорее всего. Хотела спросить его напрямую, но меня опередил начальник службы безопасности:
Поезд уже подали, Яков Константинович. Пойдём на посадку или ближе к делу?
Яков посмотрел на время, потом на виднеющиеся сквозь стекло поезда. Огляделся и направился к павильончику довольно известной кондитерской сети. Охранники молча последовали за ним, мне тоже ничего другого не оставалось.
Крендель с шоколадом, и взгляд на меня, пару эклеров. Моя будущая жена любит эклеры, кривая усмешка в уголке жёстких губ. Да ещё американо со сливками и зелёный чай с молоком.
Девушка за прилавком смущённо улыбнулась и засуетилась, готовя заказ. Я сжала ремешок рюкзака. Поймала насмешливый взгляд Якова.