Без сопливых тошно. Тоже мне Беар Грилс. Траву всю ночь жечь будем?
Сейчас дрова будут. Натаскайте пока травы и наломайте кустов побольше на растопку, сказал Егоров и с озабоченным видом удалился искать дрова.
Соболев махнул рукой:
Делайте что хотите, и сел рядом с ранеными. Остальные начали собирать растопку. Сидоров не приходил в себя, грудь его тяжело и шумно вбирала воздух. Лицо было белым как мел. «Долго не протянет», подумалось Михаилу. У Хусаинова дела обстояли тоже не очень. Судя по всему, у него поднялась температура. Лоб покрывала испарина. Он сидел по-турецки, сложив ноги, и качал прострелянную руку, как ребенка. Невооруженным глазом, даже через повязку было видно, что рука распухла.
Через полчаса вернулся довольный Егоров, в охапке он нес засохшие коровьи лепешки, а может и не коровьи, но в их ситуации это было не важно. Высушенный временем и солнцем навоз травоядных, иначе называемый кизяк, вполне себе не плохо горит, дает необходимую температуру, чтобы приготовить пищу и согреться. Остальные, вдохновленные примером многоопытного Егорова, пошли собирать кизяк, а сам Егоров вооружился ножом и направился разделывать тушу бизона. Первым делом он извлек печень и, разрезав на тонкие ломтики, предложил остальным. Сырая печень Соболеву, как и большинству, не понравилась вкус, как говориться, «на любителя». Тем не менее Егоров как заядлый охотник, круто посолив ломтики, ел с удовольствием. После чего уже начал вырезать филейные части туши.
Через час на жарких углях парни уже крутили большие куски мяса, нанизанные на шомпола. Мясо убитых животных пришлось очень кстати, это позволило оставить остатки сухпайка в качестве неприкосновенного запаса. Да и вообще консервы не сравнятся со свежим мясом, пусть даже диким, ни в питательности, ни по вкусовым качествам. На импровизированных шампурах мясо шкварчало и испускало аромат шашлыка, запах знакомый всем с детства. Только сейчас Соболев почувствовал насколько он голоден, и жарящееся мясо только усилило голодные спазмы желудка. Мясо бизона оказалось несколько жестким, с незнакомым запахом и никак не походило на привычную говядину, тем не менее Соболеву ужин показался удивительно вкусным.
Так как жареное мясо храниться гораздо дольше, чем сырое, то решили запастись провиантом. Егоров посоветовал жарить мясо небольшими кусочками и хорошо высушивать его на углях. Соболеву сразу же вспомнились прочитанные в детстве книги про индейцев, основным рационом которых служило мясо бизонов. Коренные американцы, для того чтобы хранить мясо дольше делали из него пеммикан высушенное и истолченное в порошок мясо, способное храниться на протяжении долгих месяцев. Оно служило незаменимым продуктом в походах, в голодные весенние месяцы. Еще одно незаменимое качество этого продукта его легкость и компактность, главное держать в сухом месте. Кроме того, охотники добавляли в полученный мясной порошок сушеные ягоды и травы, чтобы восполнять запас витаминов в организме. Так что истина в советах охотника Егорова несомненно была.
Соболев подошел к раненому Хусаинову.
Давай-ка посмотрим твою руку.
Михаил ножом разрезал повязку и снял шину. Рана выглядела довольно скверно и уже начала гноиться. Рука распухла, покраснела и явно чувствовалось повышенная локальная температура, что говорило о воспалительном процессе. Медлить было нельзя, при таком положении дел гангрена может начаться в любое время, а это чревато как минимум потерей конечности, а еще более вероятно и самой жизни, потому как об отрезании руки живому человеку без анестезии, в полевых условиях, без инструментов и каких-либо медицинских знаний и навыков, речи быть не могло. Более тщательно ощупав руку, Михаил предположил, что кость не задета это несколько упрощало положение дел. Но пулю, застрявшую в мягких тканях, необходимо извлечь, причем немедленно.
Муртаза, пулю надо вытаскивать прямо сейчас, тихо сказал Соболев
Хусаинов обреченно кивнул, и Соболев начал нехитрую подготовку к предстоящей операции. Раскалил на огне штык- нож и шомпол, достал из вещмешка остаток бинта. Воды практически не оставалось и рану промыть было нечем. Промывать опять мочой Соболев не стал, так как уже давно все они страдали от обезвоживания, и моча любого из них была темно желтого цвета, а значит с большим содержанием мочевины, солей и черт его знает чего еще. Как такой состав может повлиять на открытую рану Соболев не знал и рисковать поэтому не собирался. Используя шомпол как щуп, Соболев аккуратно погрузил его в пулевое отверстие пока не услышал характерное металлическое позвякивание, когда кончик шомпола наткнулся на свинец. Теперь оставалось самое болезненное извлечение пули. Михаил попросил Клочко подержать «пациента», и тот крепко ухватил руку Хусаинова за плечо и зафиксировал локоть. Необходимо было сделать надрез, для того чтобы пальцами достать пулю. Такую процедуру Соболев несколько раз видел в кино, так что общее представление об операции имел, да и крови не боялся, и даже один раз сам себе снимал швы поленился идти на прием к врачу. Муртаза глубоко вдохнул, сжал зубы и зажмурился. Соболев сделал глубокий надрез по диаметру раны, сразу же потекла струйка бледной крови, и Михаил, не давая опомнится задохнувшемуся от боли Хусаинову, залез пальцами в зияющий разрез, не без труда нащупал скользкую от крови пулю и, зацепив кое-как ногтями, вытащил ее.
Держи на память.
Михаил всучил извлеченную пулю Хусаинову. Тот, хоть и находился в полуобморочном состоянии, зажал сувенир в здоровой руке.
Рану решил не зашивать внутри могла остаться грязь или инородные предметы, например, куски кителя, увлечённые снарядом. Если зашить, то заживет, конечно, значительно быстрее, но существует большая опасность нагноения, а так рана будет естественным образом дренироваться, и организм будет стремиться избавиться от чужеродного тела, если оно там есть. Соболев наложил на рану чистый бинт, перевязал руку бойцу и похлопал его по плечу:
Всё, Муртаза, ты держался молодцом, теперь поешь и постарайся уснуть. Тебе сейчас нужно набираться сил.
Уже наступили сумерки, когда в лагерь вернулись Мещеряков и Рамиль Хусаинов. Самые худшие ожидания оправдались найти блокпост или хотя бы дорогу им не удалось. Прислушавшись к совету Егорова, по периметру лагеря развели несколько костров, чтобы отпугнуть хищников, если таковые объявятся. Прошедший день, насыщенный трагическими событиями, сильно вымотал солдат физически и морально, и поэтому все молча лежали или сидели у костра и смотрели на огонь. Разговаривать не было уже ни сил, ни желания. Соболев осмотрел товарищей по боевому крещению. Мещеряков и Хусаинов, уставшие с долгой дороги, жевали остывшее мясо и подогревали дополнительные куски на огне. Муртаза после проведенной операции спал, было видно, что извлечение пули принесло ему облегчение. Клочко сидел на корточках перед костром и задумчиво тыкал хворостинку в пламя. Егоров, уже по обыкновению, был занят, он вырезал деликатесные языки у бизонов. Соловьев просто лежал на спине, уставившись на небо и сложив ногу на ногу, курил сигаретку. В руках он крутил зажигалку, что сразу привело на мысль об экономии спичек и газа в зажигалках. Соболев про себя отметил, что утром надо будет провести инструктаж и разрешить использовать спички и зажигалки только для розжига костра. В любом случае курить придется бросать всем.