Конечно, важно, только где фигура-то? И подержаться не за что, цокает языком бабушка. Лешка! А ты чего не ешь? Невкусно?
Жевать тяжело, бубнит брат, стреляя в меня озлобленным взглядом.
А нечего шаблаться непонятно где. Будешь знать в следующий раз. Твой отец с братом тоже все время побитые приходили, но ни разу не скулили, как ты. Будь мужиком!
И снова внимание родственников сходится на мне, ведь, по их мнению, во всем виновата именно я. Только это неправда! Твердо решаю обсудить этот вопрос позже. Лешка здесь, пусть скажет родителям, что я ни при чем. Брат понуро опускает нос, залепленный хирургическим пластырем, и с усердием давит вилкой ломтики запеченной картошки, а я с грустью смотрю на последний кусок мясного пирога.
Когда тарелки пустеют, взрослые с чаем перемещаются в гостиную, оставляя меня наедине с Лешей и указанием вымыть посуду.
Что сидишь? Мой! командует брат.
Безропотно поднимаюсь из-за стола и принимаюсь за дело, пока Леша пялится в телефон.
Как ты? спрашиваю я, опуская стопку тарелок в раковину, и включаю горячую воду.
Как я? Зашибись! Разве не видно? Хочешь так же? Давай я и тебе нос сломаю!
Скользкая керамика не хочет задерживаться в руках, но я успеваю поймать тарелку, не дав ей разбиться.
Леша, вздыхаю я, мне жаль, что так вышло. Я пыталась его остановить.
Фигово пыталась!
Ты так говоришь, словно это из-за меня
Леша бьет кулаком по столу, ножки стула скользят по плитке с бурчащим скрежетом.
Это и есть из-за тебя! Яростное дыхание брата обжигает затылок. Ты проиграла ту партию! Ты и должна была отвечать!
Сжимаю тарелку так сильно, что она едва ли не трескается в моих руках. Не могу поверить, что он говорит это мне. Да если бы не я он ведь сам меня заставил он
Скажи родителям, как все было на самом деле, решительно произношу я.
Че-е-е? тянет Леша недоуменно. Тебе батя вместе с волосами и мозги выбрил? Ты где дерзости нахваталась? В новом колледже? Да тебя там затаскают, как шваль! Как тебе Мнац, а? Ты его потом отблагодарила за то, что он меня отделал?
Кровь ударяет в голову. Каждое слово брата взрывается во мне снарядами с кислотой. Я же его защитила! Отвезла в больницу, нажила кучу неприятностей, а он Ему плевать. Он не считает меня сестрой, даже за человека не принимает. Сколько еще я буду себя обманывать и верить в то, что когда-нибудь это изменится?
Тарелка дрожит в руках. Кажется, я могу раскрошить ее одним нажатием или одним резким движением подправить Лешке лицо еще немного. И почему-то второй вариант принимается с большим воодушевлением, но здравомыслие все еще при мне.
Почему ты ко мне так относишься?
А как я должен к тебе относиться? едко произносит Леша. Тебя нам подкинули, но никто не спросил, хотим ли мы этого. От тебя одни только проблемы.
Ложь. От меня никогда не было проблем.
Леша! Алена! Проводите бабушку! кричит тетя Рита.
Пошли, бросает Леша. Потом закончишь.
Выходим с братом в коридор и по очереди обнимаем бабушку Надю. Я последняя, поэтому позволяю себе задержаться в кольце ее нежных рук, чтобы впитать в себя как можно больше человеческого тепла.
Жаль, что ты уже уезжаешь, говорю я, с трудом сдерживая слезы, причин для которых слишком много, чтобы выделить только одну.
Да я что-то нехорошо себя чувствую, отвечает бабушка и отступает назад, касаясь холодными пальцами моей щеки. Как ты похожа на отца с этой прической, печально смеется она, и на ее светлых глазах появляется влажная пелена.
Спасибо шепчу я, горько улыбаясь, и отхожу в сторону.
Ну пока, семейство! Ведите себя хорошо! дает последний наказ бабушка и выходит из дома.
Никто не двигается с места. С улицы доносится хлопок металлической двери и звучит двигатель машины.
Три
Два
Один.
Меня буквально прижимает к стене волной враждебности. Дядя, тетя и брат смотрят, как настоящие волки. Вот где они живут. И я всегда была среди них, но не с ними.
Что ты с собой сотворила? с омерзением морщится дядя. Кто разрешил тебе покрасить волосы? Не поняла, что это было наказание?!
Смотрю на Лешу, умоляя его сказать правду. Что я не виновата. Что меня не за что наказывать. Что я помогала ему! Но брат с безразличием отводит взгляд.
Знаешь, на кого ты похожа? продолжает дядя Слава. На дешевую шлюху! Матери подражаешь? Я тебя вообще налысо побрею!
Тогда она себе татуировку сделает. Прямо на черепе, смеется Леша, а тетя Рита тихо хмыкает.
Нет. Нет, нет, нет Неужели и правда ничего не изменится? Никогда? Сколько бы я ни старалась? Колени подкашиваются от тяжести реальности. Я сдаюсь. Сдаюсь! Они не полюбят меня. Не примут. Они на это не способны. Я думала, надеялась, что если буду вести себя так, как говорят, то они смогут смогут меня В носу щиплет. Качаю головой, шагая спиной к двери. Я всего лишь хотела иметь семью. Как у всех. Разве это так много? Я не сделала им ничего плохого. Так почему?..
Куда собралась? спрашивает дядя, выгибая темную бровь. А ну марш в свою комнату!
Тянусь за рюкзаком, не сводя глаз с дяди Славы.
Ты что? Не поняла? Я сказал
Но мне плевать на его приказы. Выбегаю из дома, даже не закрыв за собой дверь. Несусь, кажется, быстрее, чем ветер, поймав его направление. Слезы застилают взгляд, сердце нестерпимо стонет. Мир рушится, и надежда на его восстановление все-таки умирает. Не знаю, что на меня находит и что влияет так сокрушительно. То, что произошло сейчас, не было чем-то новым, но кого я обманываю? Я прекрасно понимаю, в чем кроется причина.
«Чего ты пытаешься добиться? Ждешь медаль, как самый порядочный человек на этой планете? Почему ставишь других выше себя?»
«Ничего не изменится, пока ты не поменяешь себя. У кого-то уже нет такой возможности, а у тебя есть, но ты просираешь свою жизнь, вместо того, чтобы жить».
Король «Волков» прав, я ждала эту медаль. Старалась ее заработать и верила, что однажды они все поймут. Что я хорошая, и им есть за что меня любить. И я пыталась любить их вопреки всему. Считала семьей. Какая же я глупая и слабая. Ущербная. Мнац, черт возьми, во всем прав! Я не умею по-другому, но и так, как есть, больше не могу. Остается только два варианта: смириться и сгнить заживо или бороться и вырваться из этих сетей, которыми я сама себя окутала за столько лет.
Чувство, которое я так долго в себе подавляла, расправляет крылья и возносит к небесам. Ненависть. Я терпела издевательства слишком долго. Слишком
Добираюсь до заброшки и практически не чувствую ног. Солнце стремительно клонится к горизонту, окрашивая небо малиновым и желто-оранжевым свечением. Старый сетчатый забор мерцает бликами заката, а за ним слышна громкая музыка и гул голосов. Я обещала никогда сюда не возвращаться, но мне попросту некуда больше идти. Может быть, мое место действительно здесь, и я одна из них? Или могу ею стать?
Ступаю на тропинку из примятой жухлой травы и шагаю по территории, но чем ближе подхожу к игорному клубу, тем меньше уверенности остается. Что я творю? Это на меня совсем не похоже. Резко сворачиваю влево, подгоняемая внезапной паникой. Я ведь и здесь никому не нужна. Истерика протягивает ко мне тонкие когтистые пальцы и раскрывает пасть, желая поглотить. Ускоряю шаг, глядя под ноги. Нужно найти тихое место, чтобы перевести дух и успокоиться.
Перехожу на бег, залетая за угол ангара, и вдруг врезаюсь в преграду, вскрикивая от боли в носу. Рюкзак слетает с плеча, и я, зажмурившись, теряю равновесие. Жесткое падение выбивает воздух из легких, новый вдох забивает нос резким пряным ароматом духов.
Прости, шепчу я сквозь сбившееся дыхание и пытаюсь подняться с человека, в которого врезалась, упираясь ладонями в колючую землю.
Да ты сногсшибательна, Алена. Кто бы мог подумать?
Разгибаю локти, страдальчески выругавшись вслух, но ловкие руки Мнаца прижимают меня обратно к крепкому торсу. Он ослепительно улыбается, будто лежит сейчас на песчаном пляже Тихого океана, а его голубые глаза неистово смеются.