Но Рейчел не желала читать о яйцах и муравейниках.
Против одного муравья я ничего не имею. Но когда их сотни, к тому же в моей постели У меня целый день в голове та песенка крутится: «Отчего же старый муравьишка»[1]
Перечная мята. Элиза обернулась к ней от компьютера. Рейчел, напевая, загружала посудомоечную машину. Тут пишут, что муравьи не выносят масло перечной мяты. Что ж, это проще простого. Вечером заеду и куплю. Она закрыла сайт и снова стала разбирать входящие письма.
Идея интересная, только не понимаю, чем нам поможет перечная мята Рейчел вытерла кухонную стойку, подошла ближе и остановилась у Элизы за спиной, а мокрую руку положила ей на плечо. Муравьи, конечно, крошечные, но как им может повредить масло на ножках?.. Или лапках?.. Или что у них там?
Их отпугнет запах.
А, ясно, «Большие надежды».
Здравствуймир;
По дороге домой Элиза заскочила в аптеку и купила маленький флакончик масла перечной мяты.
Как-то жутковато показалось покупать его в супермаркете. Будто мы муравьев угощать им собираемся.
Флакончик Рейчел взяла, а пакет с остальными покупками бросила на стол.
Я и тебе кое-что купила, кивнула на пакет Элиза.
Рейчел же продолжила внимательно изучать этикетку на пузырьке, словно рассчитывала прочитать там что-то еще, кроме «Масло мяты перечной». Помедлив с минуту, Элиза отошла к кухонной стойке и налила себе бокал вина. Вообще-то она вовсе не собиралась покупать по дороге с работы тест на овуляцию, но в аптеке почему-то стала оглядываться по сторонам и прикидывать, какому подарку Рейчел могла бы обрадоваться. «Так вот мы жизненно важные решения и принимаем, думала она. Однажды просто берем вместо пены для ванны тест на фертильность». Она покосилась на лежащий на столе пакет. Рейчел уже вытащила розовую коробочку и сидела теперь, откинувшись на спинку стула и выжидательно глядя на Элизу. У той же вдруг возникло ощущение, что ожиданий она не оправдывает.
Спасибо.
Это начало, сдвинув брови, сказала Элиза.
Да.
В тот вечер они слишком устали, чтобы смазывать плинтусы мятным маслом. Ложась в постель, Рейчел покосилась на пол, а подняв глаза, заметила, что Элиза смотрит на нее.
Ничего. Она принужденно улыбнулась.
Элиза мысленно отметила, что это совсем не улыбка Дюшена[2], которую она с интересом изучала. Глаза Рейчел не улыбались. Однако видно было, что она старается.
Рейчел взбила подушку.
Просто пока я засыпаю, мне все время мерещится, что они тут ползают.
Это нормальная реакция. Стоит нам подумать о вшах, как у нас тут же начинает чесаться голова.
О вшах? Рейчел закашлялась. Разве в наше время они еще бывают?
У детей бывают. Если заведем ребенка, и у нас они будут. Элиза отвела руку Рейчел, которой та уже чесала в затылке. Но сейчас у тебя вшей нет!
Зато у нас есть муравьи, Элз. Их я не выдумала.
Элиза поднесла руку Рейчел к губам.
Знаю, милая. Она по очереди перецеловала пухлые пальчики Рейчел и прикусила ноготь большого.
Не все дети ужасные.
Хм-м? Элиза замерла.
Так, чепуха. Не останавливайся. Рейчел прижала ладонь к ее щеке и откинулась на подушки. Не останавливайся.
Элиза склонилась над ней.
Я же купила тест, не забыла? И прочла книгу. Давай-ка, закрывай глазки, а я буду целовать тебя, пока ты не уснешь.
uses crt;
Элиза в ужасе подскочила в постели. Она была в своей комнате, вокруг царила темнота. Рядом Рейчел в остервенении переворачивала подушки.
Рейчел? Что такое? Что случилось?
Меня что-то укусило. Мне сон снился: мы были в поле, и солнце так ярко светило, и кругом росла трава. Ты сказала: «Лежи смирно», я послушалась, и тут Рейчел подняла свою подушку. И тут меня укусили.
Элиза силилась дотянуться до выключателя. Сон с нее от крика Рейчел слетел начисто.
Кто тебя укусил? Трава?
В глаз.
Лампа, наконец, загорелась, и обе женщины зажмурились.
Покажи.
Рейчел хватала ртом воздух.
Это ты виновата. Ты уколола меня травинкой.
Элиза откинула одеяло и почувствовала, как стынет на коже пот.
Рейчел, это был просто сон.
Муравей. Рейчел бросилась к большому зеркалу, что висело за дверью.
Тебе приснился кошмар.
Он заполз мне в глаз.
Элиза села в постели и зевнула.
Иди сюда, я посмотрю.
Рейчел опустилась на край кровати и развернулась лицом к Элизе. На внутреннем уголке белка виднелась багровая точка.
Бедняжка моя, ты поцарапалась. Элиза обвила дрожащую девушку руками.
Но Рейчел не сиделось на месте.
Сомневаюсь.
Она обошла кровать и потянула на себя одеяло. Вместе они осмотрели смятые, влажные от пота простыни. Никаких муравьев в постели не было.
Ничего, сказала Элиза. Хочешь, антисептик закапаю? Рейчел?
Рейчел опустилась на пол и встала на четвереньки. Половицы в доме были старые, покрытые тонким слоем лака. Как-то они взяли напрокат шлифовальную машину и целых три дня циклевали пол, но он все равно остался неровным, занозистым, со щелями, в которые свободно могла провалиться таблетка аспирина. И Рейчел это было отлично известно.
Сейчас глубокая ночь. Мне в восемь нужно быть в лаборатории. Рейч, пожалуйста. Давай утром поищем.
Не могу я спать. Рейчел села на холодный пол и подняла глаза на Элизу. Ее волнистые волосы свалялись на висках в тугие спиральки, из покрасневшего глаза катились слезы.
Ох, милая. Ну что ты, что ты. Элиза скатилась с кровати и присела на корточки рядом с ней. Ну-ну, все будет хорошо.
Рейчел подалась вперед, уткнулась лицом ей в шею и зарыдала.
Нет, не будет. Не будет. У меня глаз болит, мне в голову муравей заполз, а ты считаешь Ты считаешь, что я не способна вырастить ребенка.
Элиза, отпрянув, заглянула Рейчел в лицо.
Это еще откуда взялось?
Сама знаешь, что это правда. Каждый раз, когда речь об этом заходит, ты говоришь, что согласна и что Хэл клевый. Твоя яйцеклетка, моя матка, его сперма звучит прямо как рецепт какой-то или стихи. Но ничего не происходит. А потом ты вдруг берешь и будто бы невзначай вставляешь что-нибудь про то, как ужасно иметь детей. Вот и сегодня торопливо добавила Рейчел, заметив, что у Элизы с языка уже рвутся вопросы. И сегодня ты не просто так сказала про вшей.
О, бога ради! У детей бывают вши. Это не отмазка, чтобы не заводить ребенка. Это просто факт.
Но ты не потому это сказала. Ты так сказала, поскольку считаешь, что я ни на что не способна; что я ничего не знаю о реальной жизни и о реальном мире. И, может, так оно и есть. Рейчел выпрямилась и всхлипнула. Плечи ее тряслись, из груди вырывались судорожные рыдания.
Элиза с минуту разглядывала ее. И видела эту расстроенную испуганную женщину словно со стороны. Будто бы не сама сидела рядом с Рейчел на полу их уютной квартиры в три часа ночи, а, пробегая мимо по каким-то очень-очень важным делам, случайно заглянула к ним в окно. За четыре года, которые они провели вместе, ее часто посещало это чувство что она одновременно здесь и не здесь, рядом и в стороне, как бы на всякий случай. И до сих пор Рейчел все устраивало. Проблема была только в ребенке. Не в Рейчел, взбалмошной, вечно все терявшей и не желавшей строить карьеру. Это для Элизы не имело значения. Рейчел она любила, но боялась, что на ребенка у нее просто не хватит сил.
Неправда.
Рейчел перевела дух.
Что неправда?
Я не считаю, что ты станешь плохой матерью.
Честно?
Элиза покачала головой.
Ты станешь отличной матерью. Просто чудесной. Тут скорее на мой счет стоит волноваться.
Рейчел рассмеялась и вытерла мокрые нос и губы.
Ты! Да тебе все по плечу. Ты бы миром могла править, если б захотела. С такими-то ногами.
Обе они покосились на длинные ноги Элизы, и та, подобрав их под себя, села на пятки. У Рейчел ноги были короче, а кожа на них нежнее. Иногда вечерами Элиза пальцами чертила у нее на бедрах записки. «Невербальная коммуникация», писала она. Или: «Сенсорное удовольствие».