Брюнетка сказала, что оценка платная. Эрих согласился. Подал брюнетке перстень. Она посмотрела через лупу и сказала:
Стоимость могу сказать приблизительно. Для точности надо вынуть камень.
Хорошо, приблизительно. Сколько?
Даже не знаю. Золото мало стоит, оценивается камень, если бриллиант.
Если бриллиант, то сколько?
Ну От десяти тысяч, я думаю.
Хорошо. А это?
Эрих подал браслет. Брюнетка осмотрела, чем-то капнула из пипетки.
Не испортите? спросил Эрих.
Не волнуйтесь, сказала брюнетка и положила браслет на чашку весов, а на другую несколько никелированных красивых гирек. Эриху нравилось, что она все добавляет и добавляет пинцетом гирьки, сначала те, что побольше, потом маленькие и совсем крошечные. Они были похожи на разобранную матрешку.
После этого брюнетка положила браслет на электронные весы. Наверное, обычные, в деревянном застекленном корпусе, были для красоты и солидности, а электронные для точности.
Двенадцать граммов, пятьдесят шестая проба, сказала брюнетка. Если оценивать, то не само золото, а вещь. Где-то начало прошлого века. Тысяч тоже десять-пятнадцать.
Всего? Ладно, а это?
Эрих подал серьги. Брюнетка положила их перед собой, осмотрела, подняла глаза на Эриха.
Наследство, что ли, получили?
Вроде того.
Похоже на рубин и бриллианты.
Сколько?
Иногда из стекла делают не отличишь.
И все-таки сколько? Если не из стекла?
Не могу сказать. Вы продавать собираетесь или просто оценить?
Продавать собираюсь, сказал Эрих. Но, наверно, в другой магазин схожу. Пусть там тоже оценят, я сравню.
Там вам то же самое скажут.
Вы пока ничего не сказали.
Минутку подождете?
Брюнетка встала и ушла в дверь, которая выглядела антикварной, как и все вокруг. Мореный дуб, подумал Эрих, хотя никогда не видел мореного дуба, только встречал это выражение.
Девушка вернулась с пожилым седым господином. Он был, как артист, в галстуке-бабочке. И в очках. Сел на место брюнетки, осмотрел кольцо, браслет и серьги.
Не гарнитур, сказал он брюнетке.
Это ясно, но все равно, вы же видите, сказала она. И клеймо там даже.
Да, сказал он. И Эриху вежливо, ласково: Здравствуйте.
Эрих знает эту вежливость. Такими вежливыми бывают, когда хотят обмануть. Но он к этому был готов. Он всегда к этому готов.
Давайте так, сказал господин. Мы берем на экспертизу, а вам выдаем соответствующий документ и аванс. Через два дня предъявим официальные сертификаты с официальной ценой. Устроит?
Нет. В другом магазине сразу дадут.
Нигде сразу не дадут. Хорошо, подождите.
Господин взял телефон, набрал номер, сказал кому-то негромко:
Илья Борисович, зайдите в оценку.
Через минуту вошел человек еще старше господина. Совсем старик. Хотелось даже сказать: старичок седенький, маленький, как гном. Он взобрался на стул, как дети садятся на взрослые стулья не по их размеру, оперся рукой, высоко приподнял одну ногу, чуть подпрыгнул, подтянул вторую, поерзал, уселся, взял лупу, рассматривал драгоценности.
И, ничего не сказав, слез со стула. Они с господином о чем-то поговорили в сторонке, и старичок скрылся, а господин вернулся.
Хорошо, сказал он. Я вам сейчас скажу настоящую цену. Учтите заранее, она вас удивит. Вы подумаете: ого, как круто, если мне тут такое предлагают, побегу в другое место, наверняка там дадут еще больше. Уверяю вас, не дадут. Почему? Потому что я это предвижу и объявляю максимум.
Объявляйте.
Отлично. Сто семьдесят, сказал господин и приподнял кольцо.
И посмотрел на Эриха, чтобы полюбоваться эффектом. Эффекта не было, Эрих был таким спокойным, будто ничего другого и не ждал.
Господин хмыкнул и приподнял браслет.
Восемьдесят пять.
Нормально, сказал Эрих.
Еще бы не нормально. А это от четырехсот до пятисот, точнее скажем после экспертизы, сказал господин и приподнял серьги.
И тут же добавил:
А теперь можете нести в другое место, на здоровье, но больше никто не даст. Гарантирую. При этом мы добавляем за художественную ценность, уникальность, понимаете? Включаем субъективный фактор, это на руку клиенту, понимаете?
Я вам верю, сказал Эрих. Он был так рад, хоть и не показывал этого, что и других хотелось порадовать. Я готов продать.
Отлично. Сейчас оформим договор на экспертизу, займет два дня, через два дня приходите за деньгами. Согласны?
Нет, сказал Эрих, чувствуя себя опытным и умным. Он никогда такими делами не занимался, но он догадлив. Нет. Или сейчас, или несу в другое место.
Мы рискуем, сказал господин. Вдруг подделка?
Я тоже рискую, сказал Эрих. Не-ужели вы сразу не видите, что к чему? Не первый же год тут работаете.
Господин усмехнулся и оглянулся на брюнетку, которая тоже усмехнулась. Эрих понял, что они по достоинству оценили его смекалку.
Ладно, сказал господин. Сейчас Маша займется.
Он что-то написал на бумажке, положил на стол перед Машей и ушел.
Маша занялась.
Как мою мать зовут, подумал Эрих. Но красивая. Мать была некрасивой. И отец некрасивый. Эрих красивее их, но тоже не идеал. Но не хуже других. У него очень красивые густые волосы. Темно-каштановые. И карие глаза. И правильные черты лица. Дело еще в одежде. Он слишком просто и практично одевается.
Через полчаса брюнетка сказала:
Получается, если в целом, семьсот тридцать четыре тысячи триста.
Эриху понравилось точность цифры, хоть он и знал, что точные цены выставляются для достоверности и обмана. Да, скорее всего, брюнетка, будучи в сговоре с господином, обманывает, все стоит дороже. Но вряд ли намного, они же понимают, что Эрих может пойти в другой магазин. И там тоже обманут, пусть меньше. Всем надо заиметь выгоду. Капитализм.
Получив деньги, Эрих пересчитал их, аккуратно уложил в бумажник. Постоял, подумал и направился к брюнетке. Спросил:
А вы что делаете вечером?
Иду домой к мужу, ответила брюнетка.
Но улыбнулась. То есть отказала, но одобрила смелость Эриха.
Надо учесть.
3
Для Эриха это были огромные деньги, хотя он жил в Москве, где для многих это деньги обычные, а для некоторых вообще не деньги.
Он мог бы уволиться с работы, но не стал этого делать. Ходил на работу, там уже ничего его не раздражало, а в остальное время занимался ремонтом. Комнату матери, окном на запад, сделал спальней, чтобы утром не будило солнце, а своя комната стала гостиной.
Целый месяц он занимался этим, но результат того стоил: вся квартира теперь выглядела единым жилым миром уважающего себя, аккуратного и чистоплотного человека. И денег осталось вполне достаточно. Эрих решил в перспективе купить подержанную машину в хорошем состоянии, а пока научиться наконец ездить. Инструктор в автошколе сказал:
Поздновато начинаете.
Некоторые еще позже.
Это правда. Недавно женщина, семьдесят три года, пришла учиться. И получается.
Моей маме семьдесят восемь было. Недавно умерла, сказал Эрих. Ему захотелось поделиться личным с этим вежливым пожилым инструктором. Тот был в маске и в перчатках. Молодец.
Соболезную, сказал инструктор.
Спасибо.
Эрих в это время чувствовал себя добрее к людям.
Но что-то в нем происходило. Было ожидание какого-то события.
И событие случилось.
Эрих был на дежурстве и поднялся на эскалаторах на третий этаж, в «Му-Му». Отлучки на обед, как и в туалет и на перекур, если кто курит, негласно разрешались. Раньше Эрих не позволял себе питаться в «Му-Му». Вроде не очень дорого, но это кому как. К тому же от запахов разыгрывается аппетит, захочешь и того, и другого, и третьего. Лишнего. Раньше Эрих брал на работу обед пару сосисок, сыр, помидоры, хлеб. Поднимался в то же «Му-Му» и там ел за дальним столиком. Со своей едой в «Му-Му» приходить нельзя, но работникам «Депо-Молла» позволялось.
Раньше тут только и было «Му-Му», теперь в здании открыли еще и «Макдоналдс», и кондитерскую-кофейню. По наблюдениям Эриха, мест общего питания с каждым годом становится все больше. Жрать стали в три горла, сделал он вывод. Меры не знают. И перестали готовить дома. Мать вот тоже последние лет двадцать ничего не готовила. Сама ела что попало, о сыне и вовсе не думала.