Видимо, от усталости он ступал так тихо, что мягкие шаги не насторожили сына и дочь, и прежде чем открыть дверь в нынешнюю комнату Зоэ, Адам остановился и прислушался, невольно улыбнувшись: они уже играли в игру, где один выстукивал на стене мотив из телесериала, а другой угадывал мелодию. Адам выслушал два раунда: Зоэ пробарабанила тему из «Соседей», которую Зак тут же отгадал, а Зак изобразил саундтрек из «Звездных войн», и Зоэ не нашла ничего лучше, чем отругать братишку за то, что он выбрал чересчур мальчишечье, которое ей в жизни не угадать. Адам уже хотел войти и пожелать спокойной ночи, когда услышал вопрос сына:
Зоэ, как ты думаешь, это теперь наш дом?
Конечно, наш, раз папа его купил! Ну ты и Дамбо!
Не обзывайся!
Ладно, прости.
Значит, устала, раз извиняется, подумал Адам. В основном Зоэ терпела Зака, но иногда принималась с ним нянчиться, заботясь о младшем братишке, и смотреть на это было умилительно. Адам гадал, насколько переволновался Зак после нового переезда и не начнет ли снова мочиться в постель, как сразу после неожиданного отъезда (по сути, бегства) из Австралии. Эта неприятность то прекращалась, то начиналась опять. В какой-то момент Адам пытался надевать Заку на ночь подгузники, но Зак вопил и категорически отказывался он не маленький, и отцу раз за разом приходилось стирать простыни, а то и одеяло. Сейчас Зак не мочил постель почти три месяца, и Адам скрестил пальцы, чтобы и сегодня сын не оплошал.
И чтоб во сне не говорила! заявил Зак, и Адам не удержал улыбки. Он обожал подслушивать болтовню своих детей. Наедине друг с другом они говорили как обычные дети, когда некому было их одергивать и им не приходилось держать лицо.
Не говорю я во сне!
Говоришь!
Тише, Зак. Я устала. Зоэ тоже не избежала эмоциональной встряски. Она не мочилась в постель, но после отъезда из Австралии ее мучили ночные кошмары и она с криком просыпалась. Адам спешил к ней и обнимал, укачивая. К счастью, Зоэ сразу засыпала, будто ничего и не случилось, и почти не задавала вопросов, и кошмары вскоре прекратились. А может, и нет. Может, Зоэ до сих пор видит во сне плохое, просто уже не рассказывает отцу.
Зоэ
Спи, Зак.
Зо-Зо
Не смей меня так называть!
О Господи. Адам однажды попробовал назвать дочку детским прозвищем и получил такую же яростную реакцию. Бедняга Зак. Наверное, перевозбужден после сегодняшнего переезда и подсознательно пытается ухватиться за то единственное, что ему знакомо, за разговор с сестрой. Адам подозревал, что Зоэ порой забывает брату всего девять. С другой стороны, ей самой всего четырнадцать. Не самый подходящий возраст для того, что им довелось пережить.
Зоэ, а почему мама нас не хочет видеть?
Зак, я не знаю. Голос Зоэ дрогнул, но Адам чувствовал, что она сдерживается перед младшим братом.
Она нас больше не любит?
Не знаю.
Ты ничего не знаешь!
Спокойной ночи, Зак.
Зак не ответил, и теперь Адам почти не сомневался, что утром ему снова придется стирать постельное белье.
Неделю спустя солнце, проникавшее в окна коттеджа «Лилипут», пробудило Адама от крепкого сна, которым он наслаждался после переезда. Переезжать всегда сложно, но покупка дома и обретение долгожданной стабильности (или хотя бы надежды на стабильность) сделали свое дело. Зоэ ни разу не просыпалась от собственного крика, постель и матрац Зака по утрам были образцово сухими. Дети прекрасно осваивались на новом месте, и Адам знал, что ради них он обязан постараться сделать то же самое.
Он взял на работе несколько выходных и посвятил себя семье. У них не осталось ни одной свободной минуты, а еще предстояло купить школьную форму, учебные принадлежности от ручек и карандашей до транспортиров, калькуляторов и новеньких пеналов и разузнать короткую дорогу до школы, на машине и пешком. Дети уже успели завести друзей: когда они вернулись записываться в библиотеку, Зоэ разговорилась с девочкой Авой, немедленно подружившись на всю жизнь, а Зак на детской площадке в парке познакомился с мальчиком Арчи. Тут же выяснилось, что мама Арчи Дженнифер, хозяйка библиотеки общих вещей, которая без промедленья взяла Адама в оборот, заручившись его согласием помочь с ее стартапом.
В пристройке, где была устроена библиотека вещей, Адам блеснул своей квалификацией мастера на все руки, собирая стеллажи для хранения, и помог втащить письменный стол, пока Зак и Арчи на парковке гоняли мяч. Церемония открытия была запланирована на сегодня, и после толики убеждения со стороны Дженнифер Адам согласился поучаствовать: пришла пора знакомиться с Кловердейлом и становиться в городке своим (пинта пива в одиночестве в углу паба не считалась).
Приятной стороной жизни в Лондоне было то, что им никто не задавал вопросов; соседи были заняты собой и не ждали, что семейство Паркер станет что-то объяснять. Адам понимал, что в тихой провинции иной уклад, но если местные тактично не станут совать нос в его дела, все будет замечательно. Элейн он обходил стороной, но чувствовал, что ее распирает от любопытства и вскоре она не утерпит.
А этого допустить нельзя. Меньше всего Адам хотел, чтобы правда о том, что он сделал, вышла наружу.
2. Дженнифер
Дженнифер отперла первую желтую дверь снаружи вовсю светило солнце, на небе не было ни облачка и сложила секции-гармошки до самой стены. Во время ремонта этой пристройки, объединившей четыре ветхих неиспользуемых гаража, тянувшиеся вдоль парковки главной библиотеки Кловердейла, и пару лавчонок, в стенах пробили высокие окна, чтобы извлечь максимум из естественного освещения, и сейчас все внутри купалось в солнечном свете.
Проект библиотеки общих вещей стал для Дженнифер точкой приложения энергии. После испытаний, которые, по ее милости, пережили ее близкие восемь лет назад, она смирилась с ролью домохозяйки и матери троих детей, но с некоторых пор ей отчаянно недоставало новой цели, и в прошлом году, гостя у подруги в Кристал-Палас, она решила, что ответ найден. Подруга пролила вино на ковер и потащила Дженнифер в ближайшую библиотеку, часть которой занимала библиотека вещей. Ее основательница, Ребекка, как раз заканчивала презентацию для тех, кто мог заинтересоваться применением этой концепции в своей округе. Пока подруга одалживала паровую швабру, Дженнифер записалась на следующую лекцию, и идея начала зреть.
Из лондонской библиотеки общих вещей она вышла, слегка опьянев не только от выпитого вина, но и от мысли, что она сможет открыть в Кловердейле нечто подобное. Две недели спустя у нее было достаточно информации и твердая уверенность, что уж этот проект сработает. Кловердейлу непременно нужно вернуть чувство общности, атмосферу добрососедства, которую с таким восторгом вспоминала ее мать. Из-за модернизации и повседневных хлопот эта атмосфера начала рассеиваться, и Дженнифер очень хотелось видеть Кловердейл прежним, с его зеленым раздольем, утиным прудом за белым штакетником, пабом с деревянным балочным потолком и игрушечно-красивыми коттеджами невообразимых цветов и размеров. В Кловердейле была своя хлебопекарня, своя почта, закрытия которой Дженнифер очень не хотелось, и детская игровая площадка, занимавшая часть луга. Словом, это был дом, милый дом.
После второй встречи с Ребеккой Дженнифер вышла со своим предложением на владельцев фермы Буддлея прекрасных обширных угодий в окрестностях Кловердейла с обнесенным каменной стеной садом, фонтанами, пышными деревьями и живописным озером в окружении вековых дубов. Много поколений ферма принадлежала одной семье, славившейся своей филантропией: владельцы Буддлеи поддерживали ряд крупных благотворительных фондов. Заручившись их поддержкой, Дженнифер обратилась в кловердейлский муниципалитет, и этого оказалось достаточно, чтобы дело пошло.