Но кого бы он ни имел в виду в тот день, сейчас очевидно, что Лука нравится ему. А Луке нравится он.
Флинт кивает, и Лука садится рядом с ним. Прежде чем я успеваю подумать о том, где сядет Джексон, Мэйси придвигает свой стул ближе к Иден, так что рядом со мной образуется пустое пространство. Джексон благодарно кивает ей и сразу же, отодвинув стул от соседнего стола, садится рядом со мной.
Мое сердце подпрыгивает, когда его бедро касается моего, он чуть заметно улыбается и, скосив глаза, бросает на меня пристальный взгляд. Затем очень медленно и очень нарочито делает это опять.
На сей раз мое дыхание пресекается, потому что это Джексон. Мой Джексон. И хотя после того, как я выиграла Лударес, наши отношения так и не стали прежними, хотя я так растеряна, что почти не могу думать, я все так же хочу его. Все так же люблю его.
Как прошел твой день? тихо спрашивает он.
Я качаю головой, когда осознаю всю недостаточность моих оценок и то, что перед мной маячит перспектива остаться на второй год.
Так плохо, что я не хочу об этом говорить.
Я не говорю ему, что из-за того, что он не ответил на мои сообщения, мой день стал еще хуже. Впрочем, по его глазам я вижу, что он и так это знает. И что вся эта каша нравится ему не больше, чем мне.
А как Мой голос срывается, и я, прочистив горло, начинаю опять: А как насчет тебя? Как прошел твой день?
Он скорчивает гримасу и с такой силой зарывается пальцами в свои шелковистые черные волосы, что становится виден шрам, змеящийся по его левой щеке. Эту рану нанесла ему королева вампиров Далила его мать за то, что он убил ее первенца. Который теперь восстал из мертвых. И стал моей парой, хотя я все так же люблю моего прежнего суженого, мою прежнюю пару, чьи узы сопряжения со мной, по идее, ничто и никогда не могло разорвать.
От этой мысли у меня начинает болеть голова.
Куда до всего этого сюжетам мыльных опер. Мне было бы не под силу выдумать такое, как бы я ни старалась.
Все так же, отвечает он наконец.
Так я и думала.
Больше он ничего не говорит, и я тоже. Вокруг звучит оживленная болтовня, но я не могу придумать ничего, чтобы прервать его каменное молчание. Мне странно чувствовать себя с Джексоном так неловко, ведь прежде мы с ним могли часами разговаривать на любые темы.
Мне тошно от этого, особенно когда я вижу, как непринужденно ведут себя остальные. Иден и Мекай, смеясь, болтают, Мэйси и Рафаэль тоже. Байрон и Лайам целиком поглощены беседой, а Флинт и Лука Флинт и Лука определенно флиртуют, в то время как мы с Джексоном едва можем смотреть друг на друга.
Я начинаю отламывать ложкой еще один кусок своего замороженного йогурта, но, прежде чем поднести его ко рту, понимаю, что у меня пропал аппетит. Я кладу его обратно в миску и решаю: к черту. Если все так стремно, что я не могу есть, можно с тем же успехом отправиться в библиотеку.
Должно быть, Джексон чувствует мою нервозность, потому что, как только я собираюсь встать, он накрывает рукой мою ладонь. Это так знакомо, так хорошо, что я автоматически поворачиваю руку так, чтобы сплести мои пальцы с его пальцами, хотя все еще злюсь на него.
Он целует мои пальцы, затем перемещает наши сцепленные руки под стол, и меня пробирает дрожь. В такие моменты, когда мы касаемся друг друга, мне начинает казаться, что, быть может, у нас все-таки есть шанс. Быть может, все не так страшно, как кажется. Быть может, у нас еще есть надежда.
Я уверена, что он сейчас чувствует то же, что и я это видно по пожатию его руки. И по тому, что он не спешит нарушить это наше непринужденное молчание можно подумать, что он, как и я, боится испортить этот момент. Так что мы просто сидим, слушая разговоры вокруг нас. И это срабатывает, во всяком случае на какое-то время.
И тут это происходит и каждый нерв в моем теле напрягается до предела.
Мне нет нужды оборачиваться, чтобы понять, что в кафетерий только что вошел Хадсон однако рука Джексона крепко сжимает мою, и это подтверждает то, что я уже поняла.
Глава 6. Повесть о двух вегах
Проходит секунда, и все замечают его, причем одновременно. Каждый из наших застывает, будто затаив дыхание, и переводит взгляд с Джексона на меня и обратно. Это делают все, кроме Мэйси, которая машет рукой так, будто пытается в буран привлечь внимание летчика, пилотирующего самолет. А потом она освобождает место для второго брата Вега, придвинув свой стул так близко к Иден, что почти оказывается у нее на коленях.
Хадсон бормочет «спасибо» и, быстро придвинув стул, со стуком ставит свой поднос рядом с Мэйси. На нем красуются три куска чизкейка, а также его обычный высокий стакан с кровью.
Мэйси улыбается еще шире, беря одну из тарелок.
О-о-о, тебе не стоило так напрягаться.
Я слышал, что сегодня кухонные ведьмы ушли играть в крылго, вот и подумал, что чизкейк, оставшийся с обеда, тебе не повредит, говорит ей Хадсон, но его глаза ни на секунду не отрываются от моих, если не считать того момента, когда он замечает, что и Джексон, и я опустили одну руку под стол. И, хотя я и понимаю, что он не видит, что мы касаемся друг друга, у меня возникает такое чувство, будто он застукал меня за чем-то дурным. Похоже, Джексон чувствует мою внезапную неловкость, поскольку он отпускает мою ладонь и кладет обе руки на стол.
Хадсон ничего не говорит ни мне, ни ему. Вместо этого он поворачивается к моей кузине, будто вообще не обратил внимания на то, что мы с Джексоном держались за руки, и спрашивает:
Кто-нибудь хочет сыграть в шахматы?
В последнее время он и Мэйси играют в шахматы пару раз в неделю. Думаю, в первый раз он попросил ее сыграть с ним, чтобы отвлечь ее от мыслей о Зевьере, а она согласилась, потому что, по ее мнению, было неправильно, что все сторонились его. Но недавно я заметила, что она гуглит шахматные стратегии, когда думает, что я на нее не смотрю, так что она действительно начала получать удовольствие от их дружбы.
А как же, отвечает она, жуя чизкейк. Вот увидишь, скоро я надеру тебе задницу.
Сначала тебе придется запомнить, как ходить конем, парирует он.
Но это же сложно.
Да-а, намно-о-го сложней, чем шашки, поддразнивает ее Иден, утаскивая кусок ее чизкейка.
Я серьезно, дуется Мэйси. Ведь каждая фигура ходит по-своему.
Я поиграю с тобой, Мэйси, кричит Мекай, сидящий в конце стола. Хадсон тут не единственный стратег.
Да, но я единственный, у кого имеется собственный шахматный столик.
Иден фыркает.
Вряд ли это повод для хвастовства, Destructo Boy.
Ты просто завидуешь мне, Lightning Girl[1].
Ты попал в точку. Она улыбается. Мне тоже хочется одним взмахом взрывать все к чертям.
Он поднимает бровь.
То есть ты этого не умеешь?
Она только смеется в ответ.
Эй, Хадсон, угости и меня, чувак, кричит Флинт с другого конца стола.
Хадсон бросает взгляд на Мэйси, она пожимает плечами, и он толкает одну из тарелок с чизкейком в сторону Флинта.
Флинт кивает и благодарит, прежде чем запихнуть в рот огромный кусок. Лука нежно улыбается ему, потом показывает на книгу, которую Хадсон положил на стол рядом со своим подносом.
Что ты читаешь? спрашивает он.
Хадсон поднимает книгу.
«Урок перед смертью».
А не поздновато ли? говорит Флинт, и после паузы, когда все испуганно замолкают, следует дружный смех. Причем веселее всех хохочет Хадсон.
Мне хочется сказать ему что-нибудь я читала эту книгу в одиннадцатом классе и в восторге от нее, но было бы странно вклиниваться в разговор, который явно не подразумевает моего участия. Хадсон уже поговорил со всеми за нашим столом кроме Джексона и меня. И я чувствую себя чертовски неловко.
Беседа продолжается, все так же обходя нас двоих стороной. Всякий раз, когда Флинт говорит что-то смешное, взгляд Хадсона встречается с моим, как будто он хочет поделиться со мной этой шуткой но затем он отводит глаза, словно считая, что теперь мы не должны этого делать. Мне от этого тошно, как и от странной неловкости, которая возникла между нами и продолжает нарастать. Хадсон не делал ничего, чтобы заставить меня чувствовать себя виноватой из-за моей любви к его брату собственно говоря, дело обстоит как раз наоборот. Но тот факт, что теперь мы с ним сопряжены (и тот факт, что прежде я была сопряжена с Джексоном), висит между нами в воздухе, как бомба, готовая взорваться.