Но, в основном, персонажи в книге положительные и даже «больше чем».
Ни Гундарин, ни его главный герой порой не скупятся на эпитеты, похвалу и раздачу «орденов» (раньше это были бы ордена вождя мирового пролетариата Ленина, а нынче, пожалуй, Святого апостола Андрея Первозванного): талантливый тот, великий сей, гениальный этот, а некто даже суперзвезда, как Иисус Христос. О некоторых великих и гениальных я, стесняюсь признаться, и слышать никогда не слышал. А о ком слышал, не подозревал, что они гении.
Конечно, мой оценочный пассаж к Анатолию Васильеву не относится этого творца знаю. Но правда ли, что он гениальный. Может, просто очень талантливый? Или ещё проще: ближайший друг героя книги Евгения Попова?
А может, действительно все упомянутые в книге персонажи великие, талантливые, гениальные и вообще суперзвёзды. О вкусах и цветах не спорят. Да и гусь свинье не товарищ.
А если серьёзно и если отставить в сторону «величие», «знаменитость», «гениальность», «всемирную известность», «суперзвёздность» разных героев книги, то по-человечески (разумеется, из авторского описания) ближе всего мне представляется Александр Кабаков. Повторюсь: именно из описания и ремарок, сделанных по тексту книги, ибо я Кабакова как личность совсем не знаю, а из его творчества знаком только с «Невозвращенцем». В книге же на одной-полутора страницах представлен невероятно привлекательный человеческий образ.
***
Выражение «многие рассказы [вместо «рассказы» могут употребляться иные названия жанров В.Б.] переиздаются и по сей день» могло бы стать эпиграфом ко всей книге. По меньшей мере с десяток вариантов/вариаций этой фразы по ходу текста я поначалу и насчитал, но потом считать прекратил (то ли сбился со счёта, то ли она перестала употребляться).
Ловил блох?
Многие?.. Переиздаются?.. По сей день?
Хм неужели правда?
***
Вот автор описывает, как его главный герой Евгений Попов приехал к супостатам и оказался «в знаменитом русском институте армии США в городке Гармиш-Партенкирхен в этом сугубом военном заведении [США В.Б.], расположенном на территории Германии». Герой книги активно там тусуется и, судя по всему, очень неплохо себя чувствует. Дальше цитирую прямую речь героя (и прошу прощения за длинную цитату): «Меня туда сосватал прислуживавший там бывший советский офицер-невозвращенец, с которым меня познакомил Кублановский. Фамилию его я не скрываю, а просто-напросто не помню. Он был, если честно сказать, графоман, однако не окончательный, не хуже, но и не лучше средних советских из ЦДЛа. Меня он уважал за МетрОполь, я был для него знаменитость. Американских военных он уважал ещё больше и называл их наши офицеры. Чем-то он мне неуловимо напоминал, извините, полицая из все тех же советских, но в данном случае фильмов про войну. Я был поражён, увидев полный зал военных и среди них даже одного адмирала в белом кителе. Мне было странно, но они знали практически все заметные советские писательские имена и задавали вполне осмысленные с точки зрения их профессии вопросы. Например, сталинист ли Распутин и подвергнутся ли после неудавшегося путча репрессиям писательские ортодоксы Марков и Михалков. Фантастика! Альпы, Цугшпитц, Георгий Марков, Сергей Михалков, лектор Евгений Попов, адмирал в белом кителе. Мне зачем-то долго объясняли, что он не из США, что это австралийский адмирал. Да мне-то какая разница! Библиотека русских книг и журналов была у них замечательная, а развеселило меня ещё и то, что в коридорах шпионской школы висели типовые советские военные плакаты, наставления и изречения. Ещё вспомнил, что беглый офицер-невозвращенец приехал к нам на виллу Вальдберта ровно 21 августа с большой бутылкой виски из армейского магазина, где цены ниже чем даже в дьюти-фри»
Далее герой книги, не моргнув глазом, распивает на вилле спиртные напитки с этим «полицаем», дискутирует о литературе, ходит в горы («время от времени»), чтобы окунуться в озеро. И в целом очень хорошо проводит время и с американскими военными, и с «полицаем».
Поразительно!
Рассказывая о лекции для американских военных в Русском институте армии США и характеризуя при этом некоего офицера-невозвращенца неким словцом, герой книги будто и на самом деле не понимает, что со стороны он выглядит если не ровно таким же, то как-то уж столь же ассоциативно.
Плохо знать разные умные, но банальные термины: например, словцо «аллюзия».
***
Опять извиняюсь за длинную цитату, характеризующую период, когда генерал Александр Лебедь стал губернатором моей малой родины Красноярского края (конец 1990-х начало 2000-х годов):
«Так как Лебедь раньше был в Приднестровье, когда он начал командовать Красноярском, он много своей свиты из Приднестровья привёз в Красноярск. Они правили так: неделю они были в Красноярске, а в пятницу садились на самолёт и улетали в Москву, где у них были квартиры, дачи и всё такое. Мне рассказывали, что они жили как королевский двор в изгнании, потому что все верили, что Лебедь скоро станет президентом. И у них была женщина, которая носила официальный титул Казачья мать. В Красноярске был Серый дом (бывший Крайком КПСС), при Зубове туда можно было спокойно войти, а тут, когда пришёл Лебедь, поставили охрану, милицию (полицию в обновлённой России ещё не изобрели) и всё такое.
Если человек собирался открыть киоск по продаже жратвы, тогда он шёл с полным пакетом подписанных документов официальных к чиновнику, а чиновник его спрашивал: Ты у Казачьей Матери был?. Если этот предприниматель не был, то его посылали к Казачьей Матери, она была какая-то юродивая и начинала спрашивать о том, кем он сам был, кем были его родители, что он хочет делать, чем хочет заниматься. Задавала странные вопросы, когда предприниматель возвращался к чиновнику и отвечал, что казачья мать сказала ему любо, тогда ему одобряли этот ларёк, хотя, изначально все документы были официальные и подготовленные»
Никогда я прежде, общаясь с друзьями-знакомыми, в том числе и работавшими при Лебеде и с ним, не слышал про «Казачью мать». Интересно было узнать, это байка, выдаваемая Евгением Поповым за быль или, и правда, быль? Быль или «былина»?
Написал об этом пост в фейсбук: мол, дорогие красноярцы, кто-то что-то об этом знает? Дескать, откликнитесь, удовлетворите здоровое любопытство нынешнего москвича. И тегнул своего приятеля Алексея Мещерякова, в то время председателя правления Красноярского регионального отделения Союза писателей России (хотя, возможно, к тому времени он уже и покинул этот пост): «Вот Лёша наверняка знает он всегда про красноярскую политику всё знает. А? Что скажешь, друг?»
Но друг Лёша не заметил моего вопроса или сделал вид, что не заметил.
Так я до сих пор и в сомнениях.
Вернее, меня терзают смутные сомнения (тут вспоминаем кадр из известного советского фильма).
***
Вот странности нашего бытия! Пересечение виртуальной и реальной жизни: книги и действительности.
Михаил несколько раз упоминает и цитирует создателя и главного редактора почившего ныне в бозе журнала «Золотой век», «видного поэта» Владимира Салимона.
Читал я книгу, и в какой-то момент мне вспоминался относительно недавний эпизод на банкете, приключившемся после стихотворного вечера «На двоих» в библиотеке имени Чехова на Страстном бульваре.
Михаил с бокалом вина долго общался с каким-то очень пожилым дядечкой, после чего к ним подошёл я и тоже стал общаться (а Михаил, что называется, пошёл по кругу, то бишь по другим гостям). В какой-то момент по какому-то (не помню по какому) поводу я сослался на Мишу, словно на давнего знакомца самого Салимона: