Матушка обернулась и воскликнула:
Наконец-то!
Хотя, вообще-то, Марика собралась быстро и пришла сразу.
Леди Дойл, впрочем, часто казалось, что все вокруг двигаются очень медленно, приходят с опозданием и ничего не успевают. Неудивительно: она сама обладала настолько кипучей энергией, что все прочие в её глазах были медлительными сонными черепахами. Леди Дойл слыла одной из красивейших женщин Шеана. Вся она была тонкая, лёгкая, подвижная, с талией как у юной девушки, с белокурыми локонами, с большими зелёными глазами. Представляя Марику подругам, она обычно дожидалась, пока дочь отойдёт в сторону, и немного смущённо добавляла к хвалебным эпитетам: «Уверена, она вырастет и исправится. Знаете, как это бывает у детей. Зато какая сила!»
Марика сделала книксен обоим родителям и замерла в ожидании, а матушка неожиданно обернулась к папе и спросила негромко:
И о чём же, возлюбленный мой супруг, вы думали, позвольте узнать?
Лорд Дойл откусил печенье, положил его на край блюдца, отряхнул крошки с пальцев и проговорил медленно, с ленцой:
Я, моя дорогая леди, от природы наделён большим умом. Совет, как вам известно, возложил на меня обязанность неустанно беспокоиться о благе всех стенийских граждан, кроме того, я интересуюсь историей и социальными науками. Таким образом, Марика прикусила губу изнутри, потому что видела, что папа просто дразнит матушку, я вынужден думать о множестве разных вещей. Что именно из моих мыслей вас заинтересовало?
Остроумно, мой лорд, матушка поджала губы, но я имею в виду прогулки этой юной леди в Нижний Шеан!
Марика запаниковала, представила, что ей запретят покидать дворец, отберут кулон и
И ещё всякие ужасы в голову полезли.
Но она успокоилась легко: папа разрешил ей. А его решения никто и никогда не оспаривал.
Ах, это, протянул тот задумчиво. Что ж, полагаю, вы согласны со мной, леди Дойл, мы с вами растим не юный тепличный цветок, а будущего члена Ковена. Как минимум.
Она девочка, отрезала матушка. Невинная девочка, в будущем невеста и жена. Как она встала и расправила юбку блестящего изумрудного платья, как, во имя Всевышнего, нам выдавать её замуж? Кто возьмёт её, узнав, где она гуляла, матушка явно хотела выбрать другое слово, но осеклась, пока была ребёнком?
Марика покраснела, на языке вертелось: «Пусть и не берут, больно нужны!» но она промолчала. Она верила в папину защиту.
Подозреваю, улыбнулся он, вздумай я сообщить, что рассматриваю претендентов на руку дочери, завтра здесь выстроится очередь до самого Дворца Совета и немного дальше. Марика сильная ведьма и моя наследница. А также и ваша, спешу напомнить.
Я бы не хотела выходить замуж за того, кому нужны только деньги. И кто не понимает, почему мне интересно бывать в Нижнем городе, осторожно произнесла Марика, поймав папин взгляд.
Этот взгляд был хорошо ей знаком и означал: «Теперь твоя очередь действовать».
Позволено ли мне узнать, матушка вскинула голову, почему именно вам интересно бывать в Нижнем городе?
И снова папа послал Марике взгляд, который как бы говорил, что пришло время отвечать самостоятельно.
Лорд Дойл много говорит мне о простых людях и о том, сколько маги делают для них. Я думаю Я уверена, что членам Совета и Ковена необходимо хорошо понимать этих людей, видеть их проблемы и нужды, чтобы принимать справедливые законы. Для этого недостаточно просто читать книги или изредка выезжать в город. Я думаю, недостаточно.
И вы это поощряете, всплеснула руками матушка, а папа ободряюще улыбнулся Марике, хотя, конечно, она знала, что учитель ораторского искусства был бы ею недоволен.
Глава седьмая, в которой постоянно идёт дождь, но потом светят звёзды
В Шеане лил дождь. Смывая грязь, прибивая пыль и ослабляя рыбную вонь, он делал город чище, свежее и красивее. Для Генриха же дождь означал, что его водопровод снова заработал как следует. По совету дядьки Ратмира он переделал в нём фильтры добавил больше угля, сделал слой опилок и подложил ткань, и теперь из трубы текла чистая прозрачная вода. Совершенно случайно Генрих придумал, как доделать ту штуку для стирки под ноги на улице ему попалась пустая целая бочка, и он, пока никто не видел, утащил её домой. Там почистил как следует, просмолил и три дня возился с винтом, который перемешивал бы бельё. Пришлось пожертвовать почти полным кристаллом, но дело того стоило.
Дядька Ратмир, которого Генрих зазвал посмотреть на стиральную бочку, пока мамы не было дома, ходил вокруг неё долго, а потом полюбопытствовал:
А грязную воду куда?
Я уже думал, отозвался Генрих, надо бы отвод и вторую трубу с крыши, чтобы вёдра не носить.
Что мешает? А? Не подумал?
В этот день дядька Ратмир был трезвый, а потому особенно ворчливый и злой. Но Генрих уже знал об этом его свойстве и не пугался.
Для отвода воды, ответил он уверенно, нужно, во-первых, делать заслонку, а во-вторых, вырезать в корпусе отверстие.
Вообще-то, он чуть было не сказал «дырку», но опомнился почему-то дядька Ратмир за это давал по шее, несильно, но обидно.
Ясное дело, что надо.
Но у меня не получится добиться, он запнулся на сложном термине, который узнал совсем недавно, герметичности. Бочка протекать будет.
Протекать, задумчиво протянул дядька Ратмир. Да, малец, бочка будет протекать, а вещества, которое этому помешало бы, у тебя нет. Не судьба.
За это «у тебя нет» Генрих уцепился.
А у кого есть?
У кого надо, отрезал дядька Ратмир.
Но Генрих знал: если бы и правда не желал отвечать, он бы сразу задал ему задачку или длинный сложный пример, чтобы не лез с дурацкими вопросами. А раз молчит значит, ждёт, что Генрих проявит настойчивость.
Что это за вещество? зашёл он с другой стороны, между тем начиная наполнять бочку водой, чтобы не стоять без дела.
Называется резина. Но у тебя его всё равно нет, и купить его нельзя.
Генрих закусил кончик языка, отчаянно соображая. Значит, его нет и купить нельзя. Нельзя купить, но можно что?
А сделать? Из чего оно? рискнул он и не прогадал.
В тёмных глубоких глазах дядьки Ратмира заблестело что-то довольное и слегка пугающее.
Какими свойствами оно должно обладать, а?
А вот этот вопрос оказался потруднее. Генрих прикинул: а каким должен выйти заслон? Допустим, если вставлять каждый раз пробку что выйдет? Это он знал: будут протечки. Или пробку надо забивать в дырку (отверстие!) изо всех сил, но тогда мама не сможет её каждый раз вытаскивать. Да и сам он тоже. То есть нужно, чтобы пробка как бы немного сжималась, чтобы её было легко вставлять, а потом распрямлялась и закрывала все щели.
Оно должно быть упругим, решил Генрих. Но при этом твёрдым и плотным. И чтобы в воде не растворялось. И не застывало, как глина.
Рассмеявшись, но совершенно не весело, дядька Ратмир потрепал Генриха по волосам, похлопал себя по карманам в поисках бутылки, не нашёл и побрёл к выходу, по-стариковски шаркая ногами. А Генрих закрыл кран с водой, включил небольшой нагреватель, запитанный от кристалла, и задумался: так можно сделать это вещество или нет?
***
Смелости поговорить с мастером Генрих набирался долго. Мама полностью поправилась, дядька Ратмир снял ей швы, а он всё оттягивал момент. Но наконец решился, подошёл после боя вечернего колокола, прощаясь с возможностью проскочить мимо затора, и спросил, может ли он выполнять более тяжёлую работу, чтобы получать зарплату выше.
Мастер был невысокий, жилистый и с кривыми серо-чёрными усами. Он носил всегда одинаковые серые рубахи и один засаленный стёганый жилет. Генрих выпалил свою просьбу и тут же стушевался под строгим недовольным взглядом.
А ты потянешь? Хлипкий, произнёс мастер и эффектным движением языка перекинул чёрную табачную жвачку на другую сторону рта.