Кира Фарди
Пылающие сердца
Глава 1
Солнышко, иди ко мне.
Я зарываюсь носом в волосы моей богини, вдыхая восхитительный запах, а потом разворачиваю ее лицом к себе. Она открывает голубые глаза, ещё мутные, без фокуса, тронутые дымкой сна, и хлопает длинными ресницами.
Жень, отстань.
Взгляд Ляльки уплывает, она пытается высвободиться из моих объятий, но я не пускаю.
Не хочу!
Я откидываю ее волосы и касаюсь губами ямки на шее. Жена вздрагивает и выгибает, как кошечка, спину. Ее твёрдые соски упираются в мою грудь сквозь серебристую ткань ночного топа. Это сводит меня с ума. Я отодвигаю бретельку и касаюсь соска языком, а потом втягиваю его в рот и сосу, сосу, как младенец, подталкивая подбородком грудь снизу.
Вкусно. Сладко. Томление разливается по всему телу.
Жена стонет и гладит меня по плечам, груди, животу. Ее движения беспорядочные, она вся во власти наслаждения, но колено уже проскальзывает между моих бёдер и начинает свою работу.
Я радуюсь: моя Лялька никогда не отказывается от утреннего секса, и уже смело впиваюсь губами в ее соблазнительный рот.
Я тебя ненавижу! сквозь поцелуй выдыхает жена.
Но ее тело говорит о другом. Оно пышет жаром, от которого, как спичка, вспыхиваю и я. Ее шаловливая рука теребит резинку боксеров, ещё секунда, и я набрасываюсь на Ляльку по-настоящему.
Неужели ненавидишь? отрываюсь от сладких губ на секунду, но тянусь снова.
Точно-точно! жена упирается в мою грудь ладонями с ярким маникюром, ещё пытаясь остановить неизбежное.
А я тебя люблю, силой притягиваю Ляльку к себе и целую в закрытые глаза, щеки, кончик носа.
Она пахнет ночным кремом, шампунем и юностью такой сладкий и сексуальный запах, что от нежности щемит сердце, и выворачивается наизнанку душа. Я с ума схожу от этих чувств, сравнимых лишь со сладким пленом. Хочется всегда быть рядом и, словно в бреду, повторять родное-родное имя:
Лялька! Моя Лялька!
Я срываюсь. Крохотные трусики летят на пол, мои боксеры туда же. Одним движением стягиваю с жены топ, подминаю ее под себя и вхожу одним сильным и резким толчком. Она рвётся мне навстречу и хрипло стонет:
Ещё! Давай! До конца! Ещё!
Лялька всегда выкрикивает эти слова, а я завожусь ещё больше и превращаюсь в ненасытного зверя.
Ж-е-е-е-ька, прерывисто, задыхаясь от страсти, тянет она и закусывает зубами нижнюю губу. Давай-давай!
И я даю. По-настоящему, с отмашкой, так, что стонет и трясётся кровать. Лялька приподнимает ноги и кладёт мне на плечи. Я делаю несколько движений у самого края, щекочу, раздражаю эрогенные зоны, а потом резко врываюсь в глубину. Лялька вскрикивает и запрокидывает голову. Ее рот открыт, дыхание вырывается с хрипом.
Ещё! Ещё!
Я повторяю сладкую экзекуцию, наблюдаю за лицом жены, жду первых признаков надвигающегося оргазма. Я ещё не готов, но это не важно. Главное, Лялька. Если ей хорошо, я счастлив. Наконец хриплый стон вырывается из ее горла, длинные ногти впиваются в мою спину, бёдра содрогаются от сладострастных волн.
Самый благостный миг!
Теперь можно и мне. Я переворачиваю Ляльку на живот, приподнимаю ее бёдра и вхожу сзади. Несколько глубоких движений, и разряд тока ударяет по всему телу. Сегодня он очень мощный. Тело напрягается, а из горла вылетает стон.
Хорошо! Боже! Как хорошо!
На несколько секунд замираю в таком положении. Лялька подо мной начинает крутиться. Я падаю на кровать рядом с женой и притягиваю ее к себе.
Ты нехороший мальчишка, капризным голоском говорит она и очерчивает подушечкой пальца мои губы.
Щекотно. А еще опять рождается желание.
Но больше нельзя, иначе я опоздаю на работу. Увы, нужно вставать, хоть и не хочется.
Поспи ещё немного, солнышко.
Жень, ты сегодня в отгуле?
Нет. Сейчас ухожу, заряжаюсь энергией от моей сладкой девочки.
Я-то думала, Лялька обиженно натягивает на себя одеяло.
Я ушёл в ванную.
Контрастный душ и ароматный гель мгновенно привели меня в чувство. Пока мылся, прокручивал в голове план на ближайшие тридцать шесть часов. Сначала консультация в поликлинике, потом обход больных в стационаре, плановые операции, а ночью дежурство в приемном покое. Домой вернусь только через полутора суток.
Я понимал обиду Ляльки. Молодой жене хочется, чтобы ее любимый муж был рядом.
Так и знай, ты придёшь домой, а меня уже нет! кричит Лялька, но, как мне кажется, уже беззлобно, только для того, чтобы последнее слово осталось за ней.
Тебе кофе сварить? я выглядываю из кухни: в моей однокомнатной берлоге все на расстоянии вытянутой руки.
Лялька показывает мне розовый язычок. Она уже приняла душ и стоит перед распахнутой дверцей шкафа: выбирает наряд. Ее волосы сияют каплями воды в лучах утреннего солнца, щеки наливаются румянцем. Жена натягивает на себя футболку, которая не скрывает аппетитную попу в крохотных кружевных трусиках, едва висящих на бёдрах, отчего виднеются ямочки.
Черт! Как не вовремя! Жаром обдает тело, а в джинсах становится тесно. Моя Лялька аппетитная штучка, будит во мне желание с полуоборота даже спустя год брака.
Не хочу.
Ну и ладно. Я не буду плакать!
Ты счастлив? Как можно! взлохмаченная светлая голова показалась из-за дверцы.
А что я должен делать?
Хотя бы извиниться!
Но за что? За то, что иду в клинику зарабатывать моей лапуле на шпильки?
Я прихлебываю кофе и дразню Ляльку. Ее детская обида забавляет меня и наполняет тёплым чувством душу. Все дежурство я буду поглядывать на часы и ждать момента возвращения домой.
Вот именно на шпильки, теперь Лялька надулась окончательно. Папа давно зовёт тебя к себе в компанию. Мог бы и не сопротивляться.
А вот это уже удар ниже пояса. В груди ворочается раздражение, а если я нервничаю, то начинаю активно что-то делать или считаю про себя: «Раз, два, три». Это помогает привести мысли в порядок и не сорваться.
Оля, когда злюсь, называю жену именем, записанным в паспорте, я торакальный хирург. Учился до хрена лет, чтобы спасать людей. Тебя тоже, кстати, спас. И ты хочешь, чтобы я перебирал бумажки в офисе твоего отца? Нет уж! Я, конечно, уважаю Александра Ивановича, но не настолько, чтобы бросить любимое дело.
Вихров, не кричи на меня! Ты опять исчезнешь на сутки, а я сиди одна в четырёх стенах.
Я не кричу. Оля, пойми, я не выбирал режим работы. Профессия у меня такая. Я не должен сидеть в кабинете. Операционная моя жизнь. Естественно, что я дежурю в стационаре.
Но ты же обещал!
Оля, не начинай снова
* * *
Это разговор у нас с женой возникал периодически, когда мне нужно было заступать на подменное дежурство в ночную смену. Лялька изводила меня своей ревностью. Ей почему-то казалось, что в промежутках между операциями мы, врачи, обязательно трахаемся с медсёстрами.
Я видела, как смотрит на тебя та рыжая стерва, утверждала она.
Какая? не понимал, о ком идет речь, я.
Ну, та, с кудряшками.
А, Антонина Степановна? Она старшая медсестра. У нее муж и трое детей.
И что? Когда муж и дети были помехой для левака?
Фу, Оля! Как грубо! Я даже представить не могу, чтобы из твоего прелестного ротика вырывались такие мерзкие слова.
Я тоже человек!
Увы, жена была недалёка от истины. На работе случались такое. В бытность свою интерном я любил ночные смены. В свободные минуты врачи и медсестры собирались в ординаторской на чай. Мы болтали, смеялись и от общности дела, невольной близости чувствовали притяжение. Каждое случайное касание, каждый взгляд будили желание, которое, бывало, удовлетворялось в подсобках.
Особенно привлек всеобщее внимание случай общего хирурга Олега Масленникова. Он влюбился без памяти в зеленоглазую медсестру. Мог во время дежурства искать для любимой подарки или цветы, шептаться с ней по углам, а на свет божий выбирался только по срочному звонку и с абсолютно шальными глазами. Я смотрел на него и понимал: человек живет в раю.